Брак по-тиквийски 6. Жизнь после смерти - Натали Р.

Дени вздохнул. Видел, да — но по отдельности, а не в одной женщине.

— Вижу, вы колеблетесь между двумя идеалами, — понимающе проговорил приемщик. — Но вам придется выбрать, господин Хэнк. И если вы готовы выслушать мое мнение… Шанс, что поставщики привезут в Тикви решительную женщину, любящую приключения, ничтожно мал. Не пользуются такие спросом. Разве что сама приедет пресловутые приключения искать, но вероятность этого еще меньше. Вы можете прождать всю жизнь напрасно. Выбирайте классический вариант, мой вам совет. Вы молоды, здоровы, у вас неплохие карьерные перспективы — думаю, что мягкая и послушная жена для вас вскоре появится.

Дени вздохнул еще раз и принялся черкать в бланке. Слегка подозревая, что тем самым обрекает себя на папину судьбу. С той только разницей, что для папы решительная женщина в конце концов нашлась.

Расставшись с круглой суммой и все еще пребывая в сомнениях, верно ли он поступил, Дени отправился в Риаведи. Провести остаток недолгого отпуска на природе, поплавать в озере, сходить в лес, поесть маминых шашлыков. Подумать еще немного — на обратном пути можно опять заскочить в Ноккэм и доплатить за изменение заявления… Нет, это недальновидно. Лучше получить не совсем подходящую жену, чем никакую.

Дорога делала крутой вираж, и Дени снизил скорость. Если бы не эта предосторожность, он точно впилился бы в столб с прибитой табличкой. Надпись — словно удар под дых: «Здесь погибла Тереза Ильтен»… Дыхание перехватило, на миг отнялись конечности, и затормозил он перед самым столбом.

Автомобиль с зажатым намертво тормозом прочертил колесами глубокие полосы в грунте, сойдя с трассы, и остановился. Дени вылез на подгибающихся ногах. Перечитал надпись, надеясь, что ошибся. Нет, так и есть. И цветы у подножия столба — ее любимые, красные.

Как же так? Что случилось в этом проклятом месте? Не успела вырулить, вылетела с дороги? Она же прекрасно водила. Нарвалась на преступников, к которым отнеслась пренебрежительно, а везение ей изменило? Он не желал верить. Но вот она, табличка. Он обхватил руками столб и несколько раз стукнулся о него лбом, то ли рыча, то ли стеная. Ну почему? Не успел он порадоваться, что у них с братом снова есть мама, как она тоже…

А папа? Как он это пережил? И что с ним теперь будет? В прошлый раз он выпивать повадился и нескоро перестал, а боль еще годы спустя оставалась. И опять! Только бы он не спился. И не подставил бы голову под чужую пулю или нож — на прямое самоубийство он не пойдет, но запросто прекратит беречься, а при его службе…

Дени отлип от столба. Надо ехать к папе. Вытаскивать его из потенциальной ямы во что бы то ни стало. С ним ли Тюль? Хорошо, коли так. То есть ничего хорошего! Но лучше ему не быть сейчас одному. Дени еще раз посмотрел на табличку — зря надеялся, кошмарная надпись не исчезла. Доковылял до машины, стер выступившие слезы рукавом — только размазал, рукав промок моментально и не мог уже ничего вытереть. Несколько минут он посидел, стараясь прийти в норму. Только чего ждать? Лучше не станет. Незачем терять время, он нужен папе. Дени стиснул зубы и, аккуратно сдав задом по собственной колее, вернулся на дорогу. До Риаведи еще полпути.

На даче пахло чаем с лепестками, такой умиротворяющий домашний запах. Водкой, что удивительно, не пахло. На крыльце — аккуратный коврик, в прихожей чисто подметено — на папу непохоже. Дени перешагнул порог и закрыл за собой дверь.

— Кого там зохен принес? — раздался недовольный папин голос, а спустя несколько секунд из кухни вышел и он сам. При виде Дени сердитая гримаса трансформировалась в улыбку: — А, сынок… Неужели ты так хорошо служил, что тебе дали отпуск летом? Даже не верится! — Он ткнул Дени кулаком в плечо и крикнул, обернувшись: — Тереза, можешь выходить!

Что? Нет, это не был бред. Это и впрямь была она, живая и здоровая, в старой папиной футболке и брезентовых брюках:

— О, кто это к нам приехал? Светлого солнца, Дени.

И надо бы поздороваться, но язык отнялся. Недоверие, облегчение, радость, непонимание — все чувства смешались и едва не разорвали мозг на клочки. Не в силах совладать с собой, Дени шагнул к ней, прижал к себе.

— Настоящая! — выдохнул он. — Живая! А я-то уж подумал… Но как же?.. Что это вообще было?

Из глубины дома показался Тюль. Чашку чая он принес с собой, сообразив, что основное действие происходит в прихожей и достигло лишь кульминации, но не развязки.

— Дени? Ты чего прям обалдевший? Я ведь предупреждал, что она теперь наша мама.

— Да, я знаю! Но там… такое…

Тереза с Хэнком переглянулись.

— Ты из Ноккэма ехал, да? — догадалась она. — Блин!

Тюль приезжал на дачу прямо из института, не делая крюк до Ноккэма — а смысл? Большинство соседей тоже добиралось со стороны Тильгрима и злополучную памятную доску не видело. И вот, надо же такому случиться!

Хэнк сделал Терезе квадратные глаза за спиной сына и коротко развел руками — мол, я не знаю, как рационально объяснить проклятую табличку.

— Пойдем, Дени. — Тереза потрепала растерянного парня по затылку. Руку пришлось задрать высоко; эх, куда ж они такие вымахали? — Налью тебе чаю и все расскажу.

Проблема в том, что рассказывать, как есть, нельзя. Дети ее не сдадут, конечно, но не стоит предавать истинную историю большей огласке, чем необходимо. Обмолвятся неосторожно, пусть даже меж собой, а кто-то услышит… Достаточно того, что эта тайна связывает ее и мужа. Черт, вот она уже назвала Хэнка мужем в мыслях. Пожалуй, так и надо, время не открутишь назад.

Дени сел за стол. Не промахнулся — уже хорошо. Отказавшая было координация движений возвращается. На столе стоял красный чайник в белый горошек, раньше он видел такой в доме мамы, когда она была еще госпожой Ильтен. Перед Дени возникла большая чашка, в нее полилась душистая заварка.

— Извини, Дени, что тебе пришлось поволноваться. — Тереза присела напротив. — Это просто инсталляция, символ. Ты же знаешь, что я из иного мира, у вас почти всегда так. На моей родине считается, что, когда женщина выходит замуж, она умирает для своей прежней семьи, чтобы появиться в новой. Есть специальные ритуалы… Ну вот, один из них ты и наблюдал. Тереза Ильтен умерла, так и есть. Тереза Хэнк — другая женщина.

Хэнк незаметно показал ей большой палец вверх.

— А еще это — предупреждение посторонним, Дени.