Тайна мадам Лефевр - Джулия Джастис

Это осознание было одновременно волнующим и пугающим. Уиллу Рэнсли, который, не задумываясь отправил бы ее на виселицу, спасая своего кузена, не было места в ее будущем. Мысль о том, что послезавтра она все еще может зависеть от него, казалась полным безумием.

Да, ее тронула его нежность и стремление доставить удовольствие, как и похвала в ее адрес. Сердце замирало от восторга при воспоминании обо всех ухищрениях, на которые им приходилось пускаться в пути. Разделенная близость была подобна десерту в конце трапезы, восхитительному, но недостаточному для поддержания жизненных сил.

Элоди не мыслила своей жизни без Филиппа.

Пытаясь сопротивляться душе, томящейся по Уиллу, она призвала на помощь логику, но и та не помогала. Даже в самой ветхой ткани все равно остаются связующие нити. Сдавшись, она заставила себя отодвинуться от него. Лишенное спасительного тепла, тело тут же замерзло.

– Как хорошо, что ты нашел для нас укромное местечко, которого не видно с дороги, – попыталась она заговорить на отвлеченную тему.

– Я знал, что ты вверяешь в мои руки нашу безопасность.

Она хотела было запротестовать, но была вынуждена признать, что так оно и есть. Ее поразила степень собственного доверия к этому мужчине, сильному, как воды реки. Безрассудно и опасно. Она напомнила себе, что, если не будет предельно осторожна, он остановит ее прежде, чем она пустится на поиски Филиппа в Париже, а этого никак нельзя допустить.

Ужаснувшись, она постаралась отогнать прочь неуправляемые эмоции.

– Если мы не оденемся сию минуту, я совсем замерзну.

– Верно. Но я не хочу, чтобы ты одевалась.

Он провел руками по ее грудям, погрузил пальцы в ее лоно. Вздохнув, Элоди снова прижалась к нему, чувствуя, как зашевелилось его мужское естество.

– Не искушай меня, – простонал он. – Я возбуждаюсь от одного прикосновения к тебе, а нам нужно вести себя разумно. В самом деле, пора одеться и в путь, если хотим оказаться в деревне до наступления ночи.

– Да, будем вести себя разумно, – согласилась она.

Возобновление движения, подобно заводу часов, приведет в порядок ее чувства, растревоженные интерлюдией с ним, напомнит об истинной цели. Всего одна ночь наслаждений, после которой их пути должны разойтись.

– Нам нужно купить какой-нибудь скот. Может, лучше цыплят? Так проще затеряться в толпе крестьян.

– Отличная идея. Ты очень изобретательна.

От его похвалы в ее груди разлилось тепло.

– Приходится.

Обвив рукой за талию, он помог ей подняться на ноги.

– Притвориться мужем и женой, – прошептал он, наклоняясь и целуя ее, – пока твоя самая лучшая идея.

Да, у нее в запасе целая ночь, их последняя ночь наслаждений. Ее награда за воздержание во время пути.

Элоди могла подарить Уиллу свою страсть, но ни на что другое он рассчитывать не мог. Обхватив ладонями его лицо, она негромко произнесла:

– Возможно, домашний скот не так уж и важен. В действительности нужна лишь комната с кроватью.

– Надеюсь, это обещание.

Проведя пальцами по его плечам и груди вниз, к животу, она наклонилась и, подняв с земли бриджи, бросила их ему.

– Надейся.

Глава 12

Как мужчина и женщина, впервые познавшие любовь, они помогли друг другу одеться, со смехом касаясь друг друга и целуясь. Элоди облачилась в простое платье, Уилл – в костюм, являющий собой комбинацию из наряда джентльмена и рабочего человека. Такую одежду мог бы носить зажиточный фермер. Он понимал: как только они окажутся в Париже, она попытается ускользнуть, но восторг и эйфория не позволяли беспокоиться об этом. Счастье бурлило в груди, сродни откупоренному шампанскому.

В его жизни было много приключений, но подобных никогда. Никогда прежде ему не встречалась женщина, в безропотности не уступавшая мужчине, а в изобретательности – конному офицеру из тех, с кем он пересекал испанские и португальские пустоши, ведя партизанскую войну против французов.

Уилл понимал: их с Элоди объединяют несовместимые задачи, связь слишком хрупка и недолговечна. Но, позаботившись о провизии на завтра и ночлеге на сегодня, он намеревался до дна испить чашу радости, преподнесенную восхитительным днем.

Они зашагали к лошадям, тесно переплетя пальцы.

– Как же я рад, наконец, сбросить с себя эти монашеские одеяния! По дороге я умирал от желания прикоснуться к тебе.

– Да, это хорошо, – согласилась она. – Ты ухмыляешься, точно фермер, которому удалось перехитрить бродячего цыгана. Любой, кто посмотрит на нас сейчас, тут же догадается, что мы любовники.

Он остановился поцеловать ее.

– А ты против?

– Нет. Я благодарна за каждое мгновение, проведенное вместе, Уилл. Никто не знает, сколько их еще осталось.

Она впервые назвала его по имени! Он почувствовал закипающую в груди радость, губы сами собой расплылись в улыбке. Ему понравилось ее произношение. Она мягко перекатывала языком букву «л», точно лаская.

Ему импонировали ее безыскусность и прямота, прозаичный подход к жизни, отсутствие стенаний и жалоб, свойственных сварливым женщинам, при этом тщательное обдумывание проблем. Элоди была способна черпать утешение и находить радость в своем саду или на берегу реки. На этот раз она сделала счастливым и его тоже. Сегодня вечером, когда они окажутся в одной постели, он подарит ей еще большее наслаждение, отдаст всего себя без остатка.

И лишь после этого подумает о том, как отвезти ее в Англию.

Приближаясь к расположенной на подступах к Парижу деревушке, они встречали все больше путников. Обойдя ее кругом, Уилл выбрал оживленный постоялый двор, где останавливались хорошо одетые мужчины и женщины. Еда и обслуживание были отличного качества, но для привлечения действительно богатых и власть имущих клиентов заведению не хватало элегантности.

Передав лошадей лакею в ливрее, Уилл заплатил за номер и ужин. Поднявшись в маленькую уютную комнатку, где имелись стол, стулья и манящая кровать, он попытался призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы, оставив Элоди в одиночестве, отправиться покупать дюжину цыплят и тележку для их транспортировки.

Стремясь покончить с этим делом как можно скорее, он не стал торговаться с крестьянкой, чьи откормленные куры-молодки привлекли его внимание. Быстро согласившись на завышенную цену, чего никогда бы не допустил при иных обстоятельствах, он забрал птиц, предоставив женщине право думать, что она заключила хорошую сделку с незадачливым незнакомцем, однако не столь хорошую, чтобы хвастаться перед своими товарками.

Даже на подступах к Парижу не следует привлекать к себе повышенного внимания.

Свою покупку Уилл спрятал в стойле на конюшне, чем очень удивил местных конюхов. Крестьяне, даже самые зажиточные, обычно не останавливаются со своим пронзительно пищащим товаром на постоялом дворе за день до того, как отправиться на рынок.