Медиум на полставки - Алекс Кош

торопился меня отпускать или хотя бы начинать беседу. Пусть даже это будет допрос, лишь бы не тянули.

— Эй, есть тут кто? — громко спросил я, оглядывая по сторонам. Вокруг были только каменные стены, но по фильмам и сериалам я знал, что даже в стенах могут быть скрыты камеры. Ну вряд ли же меня оставили здесь одного и без пригляда.

Или же они меня «маринуют» перед допросом? Видели мы в сериалах и такое. Хотя, вряд ли инквизиция пользуется подобными методами, им пытки вроде бы ближе.

Я мог бы надумать себе ещё очень многое, но, к счастью, дверь наконец-то открылась, и в комнату вошёл отец Павел. Седовласый бородатый старичок в этот раз был без молодого напарника, или как это там называется у священников. Ученик? Помощник? Стрёмного мучащегося от боли призрака он тоже с собой не взял, что меня только обрадовало.

— Ну, здравствуй, Роман, — мягко улыбнулся старик, присаживаясь напротив меня. — Когда я приглашал тебя в Церковь Святой Софии, то не думал, что ты в свой визит попытаешься осквернить святую землю.

— Не делал я ничего подобного! — возмутился я, но быстро взял себя в руки. — Как я вообще мог её осквернить?

— Призвав Жнеца, разумеется.

— Вот его я точно не призывал! — уверенно заявил я. — Вообще видел эту штуку впервые.

Священник внимательно всмотрелся мне в глаза.

— Очевидно, что это правда, — задумчиво проговорил он. — Ты ведь не можешь врать. Кстати, судя по тому, что ты не спешил сюда, необходимость всегда и везде говорить только правду, не сильно тебя напрягает?

— В целом да, — не стал спорить я. — Оказывается, в обычной жизни не так уж часто приходится говорить ложь.

О том, что я в принципе не так часто общаюсь с людьми, чтобы было кому врать, я упоминать не стал. Но ведь если задуматься, моя несдержанность на язык действительно не сильно напрягает, это всё-таки не синдром Туретта. Просто говорю, что думаю чуть чаще, чем другие.

— Это ты свою жизнь называешь обычной? — хмыкнул старик. — Не забывай, что в церковь поступают все отчёты Ассоциации Медиумов, в том числе и не официальные. Я примерно представляю, что с тобой происходило с момента нашей встречи на месте кровавой экзекуции, устроенной ханьё.

Странно, лично я никаких отчётов о своих похождениях не писал. Вряд ли же Хухлик стучит церкви втихаря? Или Джеймс? Зная его характер, боюсь даже представить, как выглядели бы его отчёты. По логике всю документацию ведёт Мисси, но это звучит ещё забавнее — разыскиваемая церковью ханьё исправно отправляет им же подробные отчёты о деятельности медиума и своей в качестве его помощницы.

— Похвально, что правда не вызывает у тебя сложностей, — продолжил священник. — Значит, ты сможешь честно ответить на вопрос, кого и зачем всё-таки призывал на кладбище?

Отпираться тут было бессмысленно.

— Душу погибшего мальчика, чтобы мать могла с ним попрощаться, — нехотя признался я. — Не знаю, видели ли вы её состояние, но без помощи женщина бы точно долго не прожила.

Инквизитор заинтересованно переспросил:

— Почему это? С чего ты взял?

— Присцилла Норн не смогла отпустить своих детей, и теперь частицы душ усопших присосались к ней словно пиявки и забирают её жизненные силы. Если бы я не вмешался, она бы точно умерла через несколько дней.

По лицу старика было совершенно непонятно, как он относится к тому, что я говорю. Эта его мягкая полуулыбка могла скрывать абсолютно что угодно.

— А теперь, после появления её сына, с этой женщиной будет всё в порядке? — спросил он.

— Да. То есть, нет, — слегка растерявшись, ответил я. — Я надеялся, что, простившись с одним из детей, она сможет успокоиться.

— Найти успокоение души, — поправил меня священник.

— Ну, да, — согласился я, и тут меня понесло: — То самое успокоение души, которое она почему-то не получила после похорон дочери. У меня вот тоже есть вопрос к вам, если похороны уже прошли, то почему частица души Эллы осталась с матерью? Я думал, что церковные обряды должны облегчить боль и помочь отпустить…

— Мы лишь предоставляем возможность, — вновь поправил меня старик. — Если человек не хочет смириться с потерей и отпустить погибшего, то мы не можем его заставить. Церковь указывает путь, а не гонит на него пинками. Но мы сейчас говорим не о функции церкви, а о том, что устроил ты на кладбище. Пытаться призвать душу умершего из-за «грани»? Серьёзно? Даже неудачная попытка — достаточный повод, чтобы лишить тебя корочки практиканта Ассоциации и засадить в тюрьму лет на десять.

У меня всё похолодело внутри.

— А удачная?

— Удачное возвращение души умершего с того света может совершить только святой. И то лишь в теории, на моей памяти таких случаев не было.

Я на какое-то время завис, пытаясь понять, какой вывод можно сделать из того, что мне наговорил отец Павел. Так меня всё-таки посадят или признают святым?

— И что со мной будет в итоге? — осторожно спросил я.

Голова начала болеть ещё сильнее, и тошнота усилилась, но я постарался отвлечься от неприятных ощущений.

— Святым тебя церковь точно не признает, — всё с той же полуулыбкой сказал священник. — Посадить в тюрьму мы тебя тоже не можем, поскольку вызов уже ушедшей души из-за «грани» считается невозможным. То, что душа мальчика всё-таки появилась, означает, что ритуал успокоения призрака был произведён некорректно, и он просто остался в этом мире рядом с матерью. Нетрудно было ошибиться, спутав «пустышку» с полноценным призраком, ты же ещё ученик.

Я должен был бы смолчать и принять версию священника, он явно не просто так подсказывал версию, которая полностью устроит церковь. Но, разумеется, смолчать не получилось:

— Практикант, — поправил я. — И это не правда, я смог…

— Это ты так считаешь, — перебил меня отец Павел, словно специально не позволяя закопать себя сильнее. — Сколько ты учишься ремеслу у Джеймса? Недели две-три? Не думаю, что за такое короткое время можно научиться проводить столь серьёзные ритуалы и вообще разбираться в происходящем на должном уровне. В таких ситуациях стоит использовать бритву Оккама — просто призрак мальчика следовал за матерью и среагировал на твои руны.

Он так уверенно это говорил, что я и сам на мгновение поверил, словно так всё и было. Хотя, очевидно, что отец Павел по какой-то причине изменил трактовку событий в мою пользу. Но зачем? Просто потому, что в их картине мира вернуть душу из-за «грани» невозможно? Или чтобы защитить меня? Не думал, что инквизитор станет делать нечто подобное.

— А Жнец? — с лёгким смятением спросил я. —