Русский флот и внешняя политика Петра I - Евгений Тарле

Возглавлявшему экспедицию на Мадагаскар вице-адмиралу Вильстеру Петр дал следующую инструкцию, из которой мы приведем наиболее характерные пункты, указывающие, насколько секретно должно было вестись все дело:

«1) Ехать тебе сюда до Рогорвика и тамо на один из фрегатов «Амстердам Галее» или «Декронде-Ливде» и идти с обеими в назначенный вам вояж.

2) Будучи в вояже, от всех церемоний (как в здешнем море, так и в большем) удаляться под видом торговых кораблей, и лучше вымпела не иметь; а ежели где необходимая нужда того востребует, а именно, яко например в Зунде и при прочих тому подобных местах, то проходить под флагом воинским и вымпелом капитанским и именем своего капитана, а своего по рангу вашего флага, во оном будучи вояже, как туда, так и над возвращающемуся отнюдь не употреблять; а когда в показанное место прибудете, то свой вам флаг иметь позволяется.

3) Прошед Зунд, править свой курс кругом Шкоции (Шотландии - Е. Т.) и Ирландии, а каналом отнюдь не ходить, дабы не дать никому подозрения.

4) Будучи в вояже, никуда в гавани не входить, разве, что паче чаяния, какое несчастье постигнет, от чего боже сохрани, то войти (но и тщится сколько возможно в таком случае свободных гаваней входить) и, исправя нужнее, паки в вояж вступать немедленно.

5) Когда в назначенное вам место с помощью божиею прибудете, тогда, имея свой флаг, объявить о себе владеющему королю, что вы имеете от нас к нему комиссию посольства, и верющую нашу грамоту при сем приложенную ему подайте.

6) А потом всяким образом тщитесь, чтоб оного короля склонить к езде в Россию.

7) Когда пройдете Зунд, тогда вам сию инструкцию объявить капитану Мясному (командиру фрегата «Амстердам Галей» - Е. Т.) и капитан-поручику Киселеву (помощник вице-адмирала Вильстера - Е. Т.); а как до показанного вам места дойдете, то комиссию свою исполнить и трактат заключить купно с вышеупомянутыми Мясным и Киселевым».

На экспедицию царь ассигновал «три тысячи червоных золотых для всяких приключающихся нужд, без чего обойтись будет невозможно». Кроме того, Вильстеру давалось провианта на восемь месяцев, «ибо более того уместить не можно», пива - на два месяца, «а на прочие месяцы мукою и солодом на квас».

Петр надеялся, что мадагаскарский «король» соблазнится предлагаемым ему «вояжем», и особым пунктом инструкции указывалось Вильстеру, как поступить, если сам «король» поедет в Россию, и как - если поедут «только посланные от него»9. Кончалась инструкция выражением царского доверия Вильстеру, «как честному и высокоповеренному флагману, и чтоб сие всего содержано было в вашем добром секрете»10. Инструкция была подписана Петром в Петербурге 5 декабря 1723г.

Экспедиция не удалась. Фрегаты в последние дни декабря вышли из Ревеля, пошли в Рогервик (Балтийский порт), приняли там на борт вице-адмирала Вильстера, но затем, по выходе в море, были повреждены штормом и вернулись 31 декабря 1723 г. в Ревель для исправления. Повреждения оказались настолько серьезными, что уж 10 января 1724 г. Вильстер просил царя дать ему вместо них корабль «Принц Евгений» и фрегат «Крюйсер». Царь согласился дать новые корабли. Неизвестно, выходил ли Вильстер вторично в море. Никаких данных для ответа на этот вопрос нет. Во всяком случае если и выходил (что очень маловероятно), то ясно, что и этот выход был совершенно неудачен.

Окончательно Петр отказался от намерения посылать экспедицию на Мадагаскар тогда же, в конце зимы 1724 г. Нам посчастливилось найти в неисчерпаемой сокровищнице Центрального Государственного Архива Военно-Морского Флота один документ, не только не изданный, но никогда и не упоминавшийся в исторической литературе. Документ этот бросает свет на причину внезапного отказа царя от предприятия, для которого он только что согласился выделить новые суда. Петр не любил отказываться от раз им решенного дела только из-за временной случайной неудачи в начале предприятия. Но документ, который мы имеем в виду, может объяснить решение царя вполне удовлетворительно.

В документе идет речь об Ульрихе, стоявшем в свое время во главе шведской экспедиции, отправленной на Мадагаскар.

3 февраля 1724 г. в Ревель прибыл из Швеции генерал-адъютант и командор Ульрих, который рассказал, что он «года два тому назад был назначен командором над пятью шведскими кораблями», которые он и повел в экспедицию на Мадагаскар. При этом из довольно путаного донесения, посланного из Ревеля в Петербург Апраксину, явствует, что в этой шведской экспедиции принимали участие некий «человек, именуемый Морганом, который назывался губернатором» (Мадагаскара), и еще другой человек - Ситлер, который именовался капитаном. Ясно, что это были делегаты от флибустьеров, прибывшие в Швецию искать покровительства, которого они не нашли в те годы в Англии. В Ревеле заинтересовались этим делом, зная, что царь носится с мыслью о русской экспедиции на Мадагаскар. Но шведский генерал-адъютант Ульрих проявил большую конспиративность, заявив, что «токмо приватной персоне» ничего сказать о Мадагаскаре не желает, а ежели бы он мог в Санкт-Питербурге его императорскому величеству нижайше свой поклон принесть, то он обо всем императору Петру мог донести и «хотел объявить письменно, в каком намерении оная экспедиция была отправлена и какой причины ради она в действие не произведена». Этот шведский генерал-адъютант и командор (так его рекомендует его родственник из Ревеля) - «эстляндской породы», а посему «он его величеству не противник».11

По-видимому, рассказ Ульриха о его неудаче и был одной из причин (если не главной), склонивших Петра отказаться от отправки экспедиции на Мадагаскар.

В том же объемистом томе Центрального Государственного Архива Военно-Морского Флота, куда вплетены совсем немногие бумаги, относящиеся к несостоявшейся мадагаскарской экспедиции, мы находим документальные доказательства, свидетельствующие, что Петр в 1723 г. уже начал собирать справки о китоловном промысле у берегов далекой Гренландии12.

ГЛАВА 21

От тропиков до стран вечного льда летала не знавшая покоя мысль Петра, от северного предполярья до известных тогда пределов южных широт устремлялся его взор, выискивая, куда направить созданные судна на поиски новых материальных благ для русской торговли. Петр торопился, бросался от одного проекта к другому. Жестоко одолевала его болезнь, которую все труднее становилось игнорировать. Он не сдавался, интенсивная работа продолжалась своим чередом.

Смерти Петр не боялся, во всяком случае ни делом, ни словом ни разу не обнаружил страха перед ней. Когда адмирал Крюйс в 1713 г. посоветовал Петру не идти в опасный поход от Котлина в Ревель ввиду возможного наличия в Финском заливе превосходящего по силе шведского флота и представил ему (в письменном виде) ряд примеров гибели людей на море, то Петр раздраженно ответил Крюйсу (тоже письменно), приводя примеры того, как люди и без всякого участия в морском бою легко погибают. Крюйс ему пишет, что там-то взорвался и потонул корабль со всеми людьми, а Петр отвечает: «Ивана Ивановича Бутурлина палаты задавили». Крюйс указывает, что шведский корабль «Три короны» порохом подорвало. А Петр на это отвечает: «Окольничей Засекин свиным ухом подавился». Крюйс приводит изречение адмирала Тромпа, который говорил: «Щастие и нещастие в баталии многожды состоит в одной пульке», - Петр отвечает: «Боятца пульки - не итти в солдаты; или кому деньги дороже чести, тот оставь службу».1 Так полемизировал царь, отстаивая любимую свою стихию от преувеличенных и несправедливых, по его мнению, «нареканий».

Петр был болен уже давно. И не знавшая покоя деятельность, и треволнения, и неистовые, безудержные излишества, которым он предавался без всякой меры, подточили его здоровье. Мучительные припадки каменной болезни, осложняемые болями другого происхождения, временами имели место еще в 1723 г., а в 1724 г. страдания стали интенсивны и возвращались уже без больших промежутков. При этих условиях и произошло событие, нанесшее окончательный удар. Петр, уже больной, провел несколько дней в холодную осень 1724 г. то на яхте, то на берегу озера Ильмень, то в старой Ладоге, где осматривал постройку Ладожского канала. Наконец, 5 ноября он вернулся в Петербург, но с яхты не сошел, а велел немедленно, не дав себе отдохнуть от большого и трудного путешествия, идти на Лахту, откуда хотел отправиться в Сестрорецк, чтобы осмотреть оружейные мастерские, которыми всегда живо интересовался.

Тут-то, близ Лахты, в темный, сильно ветреный поздний вечер с царской яхты заметили бот с солдатами и матросами, который сел на мель. Петр тотчас велел идти к боту, чтобы снять его с мели. Но это намерение оказалось неосуществимым - яхта имела очень глубокую осадку и не могла, не рискуя сама сесть на эту же мель, добраться до бота.