Свидание вслепую - Татьяна Алюшина

По сути, она вообще его мало знала…

Так получилось. Никто не виноват.

– Так, Ирина, давай, звони ему, пусть приезжает. Втроем поговорим! – распорядился он таким тоном, что жена и не подумала возражать.

Стояла глубокая ночь, но они жили в центре города, да и мужик этот, который за Ириной ухаживал, тоже. Пробок по ночам нет, но приглашенный прибыл через полчаса, хотя езды было минут десять от силы.

Захар сам открыл дверь, остановив жестом метнувшуюся было на звонок Ирину, и первым протянул гостю руку:

– Захар.

Мужик, переступив порог, ответил на рукопожатие:

– Алексей.

– Проходи, – пригласил Захар.

Как все нормальные люди, Алексей Павлович приехал не с пустыми руками, понимая, что не для простого разговора его пригласили посреди ночи. Посудил-порядил, взял из запасов своего домашнего бара водочки настоящей, достойной, для Иринки – вина, которое, он знал, ей нравится, для нее и держал. А по дороге заехал в магазин, прикупил к столу пельмешек ручной лепки, соку томатного, семужки и так, всякого, по мелочи, на закуску.

– Ир, – дипломатично попросил Захар, – пельмешки под разговор и закуску – сейчас самое то, да и картошка у нас остыла давно. Сделаешь?

Он сказал это мягко, не раздражая Алексея нарочитой демонстрацией: мол, муж распоряжается в своем доме своей женой, как хочет. Недаром Захар Дубров сделал такую внушительную карьеру, заслужил непререкаемый авторитет и глубокое уважение. Начальником он был грамотным, в людях и ситуациях разбирался до мелочей. И четко знал: когда ругать, а когда пряником подманивать!

Конечно, Алексей нервничал: а кто не занервничает, если любимая женщина посреди ночи приглашает:

– Муж вернулся, просит тебя сейчас приехать, поговорить.

И чем это «поговорить» может обернуться, от мордобоя и претензий: «Чтобы я тебя рядом с женой не видел!» – и далее по тексту до ментовского протокола: «После совместного распивания сильно алкогольных напитков…»

Ну, а вы что бы предполагали?

Захар проникся начальной формой уважения к мужику – не струхнул, приехал, потом накинул пару баллов за «не пустые руки» и сдержанность поведения. И сделал для себя некоторые первичные выводы.

Захару необходимо было удостовериться, что мужик стоящий и за Ирку бороться будет, не отступится, и любит всерьез.

Иринка засуетилась, кинулась стол обновлять, пельмени варить, а мужики расположились за столом друг напротив друга.

– Ну, что, Алексей Павлович, – предложил дружески Захар, – давай, за знакомство.

Ровным, в меру почтительным тоном предложил.

– Давай, Захар Игнатьевич, – согласился гость.

Не проканало, значит, поименное представление и рукопожатие. Рановато. Оно и понятно, мужики столкнулись серьезные, собственники по натуре, каждый свою самость и право на собственность отстаивает, а то как же!

Захар разлил по стопочкам, махнули, глядя в глаза друг другу, крякнули, закусили. Ирина шуршала по хозяйству, старалась, в несколько минут преобразила стол – сверкал прямо!

Оба мужика заценили ее старания, но каждый по-своему, Захар – не без гордости: вон, у меня какая хозяйка, Алексей – не без радости: для меня старается!

Охо-хошеньки, эти извечные мужские игры, соревнования!

И оба прощелкали, как им казалось, мысли другого.

«Ладно, – урезонивая себя, подумал Захар. – Не туда я!» И приступил к главной и основной повестки собрания:

– Давай, Алексей Павлович, без лишнего марлезону обойдемся. Ирина сказала, ты ее замуж зовешь?

Алексея Павловича прямой вопрос не смутил, понимал, что не в шахматы играть пригласили. Он посмотрел острым внимательным глазом на Захара и весомо согласился:

– Зову.

– А почему, Алексей Павлович? – приступил к дознанию Захар.

– Люблю я ее, сильно люблю. Если б не любил, не звал бы! – с достоинством ответил Алексей.

Ирина замерла у плиты, позабыв обо всем, переводила взгляд с одного мужика на другого, не зная, как реагировать, прижала двумя руками к груди кухонное полотенце.

– А вот жену, с которой ты так шустро развелся, ты любил? – поинтересовался «следователь» Дубров.

– По любви женился, да только не сложилось у нас.

– А если, Алексей Павлович, ты Ирину с панталыку собьешь, голову ей заморочишь любовью своей и ухаживаниями красивыми, уведешь из семьи, а потом у вас тоже «не сложится», или ты молодую, сисястую да ногастую повстречаешь, ты и ее так же оперативно бросишь? – не миндальничал Захар.

– Давай-ка выпьем, Захар Игнатьевич, и я постараюсь объяснить, как смогу.

– Ну, давай, – согласился хозяин. – Ир, ты чего замерла? Садись, выпей с нами.

Ирка не ответила, только головой покачала, отказываясь. И правильно, мужской разговор.

Выпили, не закусили – не до закуси.

– Куришь? – предложил Захар сигарету.

– Нет, но закурю, – ответил согласием Алексей Павлович.

Да, не просто это! Ой, как не просто – такие вот переломы проходить и людьми оставаться!

Закурили, помолчали, и Алексей неожиданно сказал:

– Знаешь, я водочки еще одну тяпну!

– Давай, – понял Захар.

Налил по правилам – и ему и себе, чокнулись, Захар пригубил немного – надо же мужика поддержать, ему отвечать не перед кем-то, а перед мужем любимой женщины! Он выпил махом, сильно затянулся сигаретой, помолчал, даже отвернулся, в окно посмотрел, слова подыскивая, и, как ни трудно ему было, повернул голову, посмотрел Захару в глаза.

– Я ведь поздно женился, в тридцать пять, я вас с Ириной постарше буду, мне уж сорок три годочка. А жена на десять лет младше. Я тогда первую фирму создал, вкалывал незнамо как! Ничего не видел вокруг, только работа. С ней познакомился в компании на даче, она племянница друга. И так она меня зацепила! Может, потому, что я света белого не видел из-за работы, или потому, что и не помнил, когда последний раз с женщиной был – из-за нее же, работы. Но зацепила всерьез. Веселая такая, хохотала, танцевала без остановки. Решил сразу: женюсь! На рас-сю-сюкивания, ухаживания всякие – ни сил, ни времени! И женился. И что, куда и для чего? У меня – становление дела, фирма, отбиваться от «наездов» всевозможных еле успевал и дело делал при этом. Я раньше часа ночи домой не приезжал, а в семь утра уезжал. А ей гулять хочется, ездить по курортам… дискотеки, подруги. Так на, вот деньги – веселись! Тогда мне казалось – все правильно, и вроде все так и устаканилось: у меня – дело, у нее – своя жизнь. И тут ей втемяшилась идея в голову, что надо переезжать в Москву. Какая Москва?! Дело у меня здесь, да все здесь, а ее как приворожило: «В Москву, я эту глухомань переросла, делать мне здесь нечего, а в столице ты другой бизнес сделаешь!» Ругались, скандалили! Устал я. Предложил ей родить ребенка, а там посмотрим. Она в истерику: какой ребенок, я еще молодая?! Какая «молодая», к тому времени уж под тридцатник ей было. И понеслось вразнос – скандалы, истерики каждый день. А у меня как раз такой обвал на фирме случился, что только держись! Достало меня до печенок, я и решил: хрен с тобой, вот тебе денег, езжай в Москву, покупай квартиру, обживайся, у меня там много дел теперь, так что часто приезжать буду. Отправил. А тут такое вокруг, е-мое! Отстрелы, переделы, наезды. Собрались мы с друзьями, объединились: надо вместе держаться, по одному сожрут и перестреляют к чертовой матери! Соединили три фирмы в одну, с одинаковой долей паев, отбились. И развиваться стали, и поперли понемногу. Вот тогда-то я немного очухался. Она – в Москве, я – здесь безвылазно. Я ей – «возвращайся». Да ты что! Такая истерика! Я и плюнул. К черту! Не до скандалов бесконечных. Любовницы, конечно, были, одна сменяла другую. А мне все безразлично, веришь? А тут Иринка! Я знать не знал, кто у нас там на магазинах стоит. Магазины – это ж так, мелочи, мы же совсем другими делами занимаемся. Я Ирину на повышение толкнул – но по заслугам, умница редкая! Вот ей и пришлось чаще в офисе головном появляться. Давай, Захар Игнатьевич?