Загадка Генри Киссинджера. Почему его слушает Путин? - Виталий Поликарпов

Можно управлять не только погодными условиями в той или иной части земного шара, но и вызывать искусственное землетрясение, на что давно обращается внимание прессы. Более того, были в печати ссылки на военные ведомства наши и США, которые категорически отрицали такую возможность. Однако следует доверять не столько официальным заявлениям, сколько утверждениям ученых: «Мы больше склонны доверять руководителю лаборатории физики недр Земли профессору Е. Керимову, считающему, что запланированные стихийные бедствия вполне реальны, и такие разработки ведутся…».

Принципиально возможно создание искусственных землетрясений, мощных приливных волн типа цунами, ливней, магнитных бурь, изменение температурного режима определенных районов планеты, использование ультрафиолетового излучения Солнца и космических лучей, образование горных обвалов, снежных лавин, оползней, селей и заторов на реках. Изучается возможность с помощью ракет или специальных средств изменять физический состав озонного слоя атмосферы, чтобы создавать над определенными территориями противника «окна», через которые смогут проникать сильнодействующие ультрафиолетовые и космические лучи.

Необходимо иметь в виду, что не все согласны с возможностью ведения геофизической войны, когда вызываются искусственные землетрясения. Аргументация в таком случае обычно состоит в том, что для этого нужен источник весьма значительной энергии. Однако эта аргументация является несостоятельной, ибо здесь возможно использовать такого рода источник энергии, не говоря уже о других методах. В печати отмечается, что в начале 70-х годов или чуть раньше геофизики военных ведомств ряда стран, особенно в США и СССР, разработали и применили метод выхода на поверхность накопленной в недрах нашей планеты энергии путем воздействия глубинных бомб-зарядов.

«Идея заключалась в том, — пишет С. Айвазян, — чтобы «проткнуть» земную кору в наиболее активных зонах и вызвать высвобождение глубинной энергии, в несколько раз превышающей энергию самых мощных водородных бомб…. В 1987 г. США провели на Аляске испытание нескольких видов «геофизических бомб». Результат оказался незначительным, поскольку в тектоническом отношении было выбрано не самое удачное место: энергия недр, накопляемая периодически в тектонически активных зонах, оказалась здесь небольшой.

В 1988 г. СССР тоже готовился к испытаниям своих четырех типов «геофизической бомбы». Испытания предполагалось провести в районе Новой Земли или за Полярным кругом, однако анализ американских взрывов показал, что следует для большего эффекта выбрать сейсмически более активную зону. И как раз в конце 1988 г. 7 декабря многострадальную Армению постигло еще одно и самое жестокое испытание — «землетрясение», подобное своей необычайной силой взрыву атомной бомбы, и, пожалуй, не одной, а нескольких. В 11 часов 41 минуту два мощнейших подземных точка унесли жизнь 350 тысяч жителей Северной Армении: на две трети был разрушен Ленинакан, ушел под землю весь Спитак, разрушились сотни сел; вблизи превращенного в руины села Налбанд образовалась на пустыре впадина, которая сейчас же после «землетрясения была оцеплена войсками»[159]. По мнению С. Айвазяна, описание «землетрясения» в Ленинакане дает основание предположить, что здесь произошел взрыв «геофизической бомбы»[160].

Все дело в том, что данные о «геофизической бомбе» засекречены, что по крупицам приходится восстанавливать ее действия. Мне не так давно пришлось увидеть в одной лаборатории весьма уникальную карту нашей планеты, на которой нанесены все разломы и трещины земной коры. Достаточно заложить ядерный заряд порядка ста мегатонн в соответствующий разлом земной коры и подорвать его, чтобы вызвать искусственное землетрясение.

Резюмируя изложенное, следует согласиться с выводом Э. Тоффлера: «Что-то из этого может оказаться всего лишь фантастикой. Но другие новшества, не менее поразительные, наверняка ждут впереди. Мир должен сейчас начать думать не только о таких технологиях, но и о будущем «нишных войн» вообще и о форме войн Третьей волны, частью которой эти «нишные войны» являются. О более глубоких последствиях «нишных войн» Третьей волны едва ли даже задумываются правительства, борцы за мир и подавляющее большинство военных мыслителей. Каковы геополитические и социальные последствия быстрого развития сложных технологий «нишных войн»?… Те, кто мечтает о более мирном мире, должны перестать муссировать старые кошмары «ядерной зимы» и более свежим взглядом, давая волю воображению, подумать о политике, морали и военных реалиях «нишных войн» двадцать первого столетия»[161].

Таковы особенности войн нового столетия, которое окажется решающим в истории всего человечества, ибо на кон поставлено его существование.

Вместо заключения. Генри Киссинджер о будущем мирового правительства

Перед окончанием срока действия администрации Дж. Буша-младшего Г. Киссинджер сделал следующий прогноз относительно будущего развития мирового сообщества цивилизаций с позиции тайного правительства Запада. В его интервью «Три революции» Г. Киссинджер говорит: «Общенациональные дебаты о национальной безопасности, о необходимости которых говорят уже давно, все никак не начнутся. По сути, вопросы тактики затмили самую важную проблему, с которой столкнется новая администрация США, а именно, как «вычленить» некий новый мировой порядок из трех революций, которые сейчас одновременно происходят на нашей планете: это а) преобразование традиционной государственной системы Европы; б) угроза радикального исламизма, бросающего вызов исторически сложившейся концепции суверенитета; и в) смещение «центра тяжести» международных отношений с Атлантики к Тихому и Индийскому океанам.

По распространенному мнению, корнем разногласий между Европой и Америкой является гипотетическая доктрина однополярности, которой придерживается президент Буш. Но вскоре после смены администрации США станет очевидно, что главное разногласие между двумя сторонами Атлантики состоит в другом: Америка остается традиционным национальным государством, и ее население откликается на призывы чем-то пожертвовать ради национальных интересов, понимаемых намного шире, чем в Европе.

Государства Европы, истощенные двумя мировыми войнами, согласились передать Европейскому союзу важные аспекты своего суверенитета. Однако, как оказалось, узы политической верности, которые ассоциируются с национальным государством, автоматической передаче не поддаются. Европа переживает переходный период — она на полпути между своим прошлым, от которого стремится уйти, и будущим, которого еще не достигла.

В ходе этого процесса подвергся метаморфозе характер европейского государства. Поскольку страны больше не мыслят себя как имеющие индивидуальное будущее, но сплоченность Евросоюза пока не подвергалась испытаниям на прочность, большинство европейских правительств теперь намного менее способно просить свое население чем-то пожертвовать. Государства, дольше всего существующие как преемственные структуры, — например, Великобритания и Франция — наиболее охотно берут на себя международные обязательства, связанные с применением военной силы.

Все это видно на примере разногласий вокруг использования сил НАТО в Афганистане. После 11 сентября 2001 года Совет НАТО, действуя без каких-либо просьб со стороны ООН, призвал к взаимопомощи на основе 5-й статьи Североатлантического договора. Но когда НАТО приступило к практической реализации обязательств, касающихся военной сферы, многие союзники были вынуждены, подчиняясь ограничениям в законодательстве своих стран, сократить численность воинского контингента и сузить количество миссий, сопряженных с опасностью для жизни. В результате Североатлантический альянс находится в процессе перерождения в двухъярусную систему — этакую структуру с гибкими правилами членства, потенциальная способность которой к слаженным действиям не отвечает ее общим обязательствам. Со временем произойдет трансформация либо в одну, либо в другую сторону: общие обязательства будут пересмотрены или будет формально закреплена двухъярусная система, где политические обязательства и военный потенциал будут как-то уравновешиваться путем некой системы альянсов по доброму согласию.

В Европе традиционная роль государства уменьшается, поскольку так сознательно решили правительства. На Ближнем Востоке сужение роли государства заложено в том, как были основаны местные государства. Государства, которые стали преемниками Оттоманской империи, были учреждены державами-победительницами после окончания Первой мировой войны. Их границы, в отличие от границ европейских государств, отражают не рубежи расселения народностей или распространения определенных языков, а соотношение сил между европейскими державами, споры которых не имели прямого отношения к данному региону.