Бой в Ливийской пустыне - Александр Тамоников

– Успокойтесь, Седой! Я могу завтра же представить вам и схемы, и планы. Но это ничего не даст.

– Почему?

– Потому что прямой штурм секретной тюрьмы может привести только к одному – крупному провалу. Охрана тюрьмы отобьет атаку. Владимирова же пристрелят в камере, как только прозвучат первые выстрелы. В итоге, как я уже говорил, – полный провал.

– Почему же вы не сообщили в Центр, что операция по освобождению Владимирова невозможна? Или все же при определенных условиях возможна?

Аль Дин категорично заявил:

– Штурм невозможен. Объясню почему, во-первых, объект охраняют два подразделения повстанцев общей численностью более двухсот человек. Одна смена караула насчитывает около сорока человек. Во-вторых, территория очищена от деревьев и представляет собой открытое пространство, ночью освещаемое прожекторами с шести вышек. На каждой вышке установлены пулеметы. За «колючкой», границей части, по всему периметру – минное поле шириной в двадцать метров. Исключение составляет узкий проход за воротами въезда на территорию, но они прикрыты двумя бетонными дотами и двумя БМП в капонирах. В-третьих, сама гауптвахта представляет собой сильно укрепленный, говоря языком военных, взводный опорный пункт. Согласен, можно применить установки разминирования, что у меня есть, сделать проходы в минных полях, можно даже из гранатометов, в которых также нет дефицита, срубить вышки и войти на территорию. Но это все! На открытом пространстве ваш отряд в тринадцать человек вынужден будет остановить продвижение и занять круговую оборону, а другими словами, попадет в безвыходное положение. Вас просто перестреляют по одному на этом открытом участке.

– Мы можем применить дымовую завесу.

– Хорошо. Отряду удастся сблизиться с гауптвахтой. И это уже максимум того, чего вы добьетесь. Бетонные плиты гауптвахты «РПГ» не пробить, а караул откроет огонь из скорострельных пушек, снятых с БМП. Теперь скажите, Седой, остаются ли у вас шансы на освобождение врача и отход? Ни единого. А почему я не сообщал обо всем этом в Центр? Ответ прост. У меня есть план, как вытащить вашего соотечественника из плена, не прибегая к бесполезному штурму.

– Вот как?

Седов прикурил очередную сигарету:

– И что это за план?

– Начальником тюрьмы с недавнего времени назначен некий Муамар Наджим. Сволочной, скажу вам, тип. Он до переворота служил в органах безопасности. Поняв, что Каддафи долго не продержаться против обрушившейся на него махины НАТО, Наджим быстренько переметнулся на сторону повстанцев. А до этого от Каддафи бежал один из его телохранителей, майор Мансур Харузи. Тоже шакалья порода. Так вот Наджим назначен временным начальником тюрьмы, у меня есть данные, что в скором времени он получит высокий пост в новом МВД, чуть ли не заместителя министра. Посему сейчас Наджим лезет из кожи вон, чтобы угодить руководству Переходного Совета. И это у него получается. Наджим даже семью перетащил на территорию части. К себе не подпускает никого, кроме, естественно, прямого начальства и… упомянутого мной майора Харузи.

Седов поинтересовался:

– Почему для Харузи начальник тюрьмы делает исключение?

– Я тоже долго думал об этом, пока не получил очень интересную информацию из надежных источников. Согласно этой информации, Наджим во время службы у Каддафи арестовал одного человека, якобы работавшего на американскую разведку. Сделал Наджим это тихо, нигде не засветив себя. Как ему казалось. Но об этом чуть позже. Человека этого подвергли пыткам, и он признался во всех обвинениях. Его казнили. И вроде ничего особенного, ну подставил кого-то рвавшийся к повышению Наджим, да только полностью засекретить данную акцию Наджим не смог. О подробностях этого темного дела каким-то образом узнал майор Харузи. А главное, человек тот оказался братом ныне весьма влиятельного полевого командира, занявшего после переворота должность в самом Переходном национальном Совете. Когда Наджим, уверенный в том, что его грязные делишки останутся в тайне, переметнулся к повстанцам и начал продвигаться по карьерной лестнице, о нем вспомнил майор Харузи, в отличие от предприимчивого предателя Наджима получившего скромную и временную должность комиссара небольшого населенного пункта на юге Ливии. И как не вспомнить, если у Харузи на руках убойный компромат против Наджима? В общем, майор добился встречи с начальником тюрьмы. Наджим, видя, что Харузи представляет для него серьезную угрозу, не пошел на физическое устранение майора, что было бы логично. Харузи оказался хитрее Наджима. Подстраховался, а скорее всего просто обманул трусливого Наджима, заявив, что если начальник тюрьмы предпримет что-либо против него, то компромат тут же уйдет к полевому командиру, чьего брата Наджим подставил под расстрел. Во имя молчания майор потребовал должность в правительстве. Наджим устроил на хорошую должность Харузи. Они договорились. И хотя, понятное дело, яростно ненавидят друг друга, каждый вторник вечером встречаются. И встречаются на территории части, в казарме, переоборудованной под дом начальника тюрьмы. Повторяю, каждый вторник.

Седов спросил:

– Что дают им эти встречи?

– Этого я не знаю. Думаю, таким образом Харузи держит под контролем Наджима. А уж о чем они разговаривают, неизвестно. Может, в нарды играют, чай пьют. А между этим обсуждают текущую ситуацию.

Командир отряда затушил окурок:

– С отношениями Наджима и Харузи мне более-менее понятно, но я не услышал ничего, касающегося вашего плана освобождения Владимирова.

– У нас не принято торопиться, господин Седой. Будьте терпеливы.

– Хорошо. Слушаю вас очень внимательно.

Аль Дин продолжил:

– Майор Харузи для встречи с Наджимом приезжает в Триполи вечером в понедельник, где-то в двадцать – двадцать один ноль-ноль. Останавливается в доме, отошедшем ему после гибели близких родственников, до конца стоявших против повстанцев. Этот дом находится недалеко от тюрьмы, в безлюдном сейчас районе города. Две соседские усадьбы и высотный дом разрушены в результате бомбардировок авиации НАТО. Ближайшие соседи проживают через квартал.

– Кажется, я начинаю вас понимать, – проговорил Седов.

Аль Дин улыбнулся:

– Я же говорил, будьте терпеливы. Так вот вечером по понедельникам каждой недели Мансур Харузи приезжает в Триполи и останавливается в доме своих родственников. Один и без охраны.

– Почему в понедельник? Тем более без охраны?

– На это у Харузи есть причина. Весомая для любого мужчины причина.

– Женщина?

– Да! Вдова погибшего в боях за Триполи бывшего сослуживца Харузи, Гафара Багдади, Захира. Они тайно встречаются накануне визита майора в тюрьму.

Седов проговорил:

– Тайно – это хорошо.

– И последнее по данной информации. Утром Харузи едет к Наджиму на своей машине, внедорожнике «Хонда». Примечательно, что караул его машину не проверяет, не досматривает и даже не останавливает, беспрепятственно пропуская на территорию секретного объекта. Это происходит около десяти часов. Харузи подъезжает прямо к казарме-дому начальника тюрьмы. Там они и встречаются. Обратно майор выезжает после намаза и обеда, где-то около пятнадцати ноль-ноль, и следует прямо к себе в населенный пункт. А точнее, в Эль-Увайнат.

– Замечательно. Вот только как использовать данную ситуацию?

Аль Дин развел руки:

– Это уже решать вам, уважаемый господин Седой! В конце концов вы являетесь командиром спецподразделения. Я могу лишь обещать вам всевозможную помощь и поддержку, естественно, если это не будет сопряжено с риском моего провала.

– Я понял. Будем думать. Мне необходима схема войсковой части с указанием расположения постов охраны, информация по режиму несения службы внешним и внутренним караулом, план гауптвахты и жилища начальника тюрьмы. Адрес дома, где Мансур Харузи встречается с любовницей.

– С женщиной-вдовой, – поправил его Аль Дин.

– Хорошо, с женщиной-вдовой. А также карта пригорода Триполи, ну и естественно, пара машин, которые не вызовут подозрения в столице вашей страны.

– Желаете посмотреть объекты?

– Конечно.

– Хорошо. Все документы будут представлены вам в воскресенье. Машины стоят в гараже усадьбы, выбирайте любые. А чтобы их не остановили, в Триполи или по дороге, автомобили поведут мои люди.

– Договорились. А сейчас я просил бы проводить меня в гостевой дом и показать отведенные мне комнаты.

– Это сделает помощник. Вы не против? Мне сейчас принимать лекарства.

– Вы больны?

– Язва желудка. Но это вас не должно беспокоить.

– Операцию бы лучше сделали, чем таблетки глотать. Язва вещь такая, сегодня просто язва, завтра…

– Рак, хотите сказать?

– Вы сами должны об этом знать.

– Знаю. Поэтому операция уже проведена.

– Вы очень предусмотрительный человек.

– Благодарю.