На лезвии любви (СИ) - Верхова Екатерина Сергеевна

«Спасибо за такое искреннее и честное письмо, Эрни!

С нетерпением жду, когда наступит этот твой «день, когда я тебе все расскажу».

P.S. Буду искренне верить, что пятна бумаге — виноградный сок. И алкоголем от этих пятен разит по какой-то невероятной случайности, которой ты сможешь дать разумное объяснение в «день, когда я тебе все расскажу».

P.P.S. Можешь не спешить на занятия. Я дал всей вашей дружной компании отгул на сегодня из-за полученых травм. Уверен, свою царапину на шее ты обработала.

P.P.P.S. В конверте зелье от головной боли. Активируй формулу.

P.P.P.P.S. На случай, если ты не в том состоянии, чтобы активировать формулу, приложи к конверту кольцо.

С теплом и заботой о твоем похмелье,

Дарен».

И прежде чем до меня дошел весь ужас произошедшего, я подумала о том, каким ехидством пропитаны все эти многочисленные «P.S.» И только потом выдала шокированное:

— Я ВЧЕРА ПИСАЛА ПИСЬМО?!

Тут же поморщилась. Голову прострелило острой болью.

— Что ж ты так вопишь?! — зашипела на меня Нира. После чего уже спокойнее добавила: — Ну... э-э-э... вроде.

Мы замолчали. В повисшей тишине были слышны только посапывания Басика. Кот вальяжно разлегся на стуле. О том, почему у него на хвосте три розовых банта, и какими формулами мы их прицепили, что он не смог стянуть, я старалась не думать.

— И я вроде тоже... — почти шепотом выдала соседка по комнате. — Эрна, у меня, кажется, плохие новости. Вчера мы написали много писем.

Прежде чем ужаснуться этой чудовищной фразе, я подумала о том, что хороших новостей не предвидится в любом случае.

— Много?..

— Ну, я написала письма Фирсу, отцу и… о боги…

Я решила не спрашивать. Сама признается. Так и вышло:

— ...И в галерею «Современность».

— Им-то что?!

— Сообщила о том, что никогда не буду выставлять у них свои работы, потому что они неудачники, — зловещим шепотом закончила Нира.

— Это я тебя надоумила? — осторожно поинтересовалась я.

— Судя по обрывкам моих воспоминаний, да, — Нира вдруг хихикнула. — Но знаешь, я не осталась в долгу. Ты написала письмо бабушке, сообщив, что ее тирания негативно воздействует на развитие внутри тебя человечности.

— Так и написала?..

— Этой формулировки я просто не смогла забыть!

Ка-таст-ро-фа! Тотальная. В комнате ненадолго повисла тишина.

— Тебя добить? — поинтересовалась Нира.

— Если осталось чем.

— Еще ты написала письмо Дарену.

— Про это уже догадалась.

— И Ричарду.

— Ох-х.

— И Морэну Неррсу. Что-то про то, что не любишь, когда тебя используют.

— Могла бы и догадаться...

— ...и судье Росс.

— Что?! — последнее меня шибануло настолько, что я даже вскочила с постели.

— Я просто проверяла твою реакцию, — рассмеялась Нира. — Реакция есть, отбой. Судье ты письма не писала. Но у тебя и без того список мощный.

Я рухнула обратно на подушку. Размышляя, стоит ли выпить зелье, присланное Дареном, или же заставить себя помучиться после стольких допущенных ошибок? С одной стороны, помучиться, оно честнее по отношению к самой себе. С другой — если уж я решила попытаться жить менее ответственной жизнью, то стоит забить на физическое отражение мук совести.

— Ты помнишь, что я писала? — спросила я, набравшись храбрости.

Странно, что из-за такого внушительного списка вчерашних вестников ответил мне только Дарен.

— Частично, — аккуратно ответила Нира. И после не менее осторожно добавила:

— С Морэном Неррсом и графиней Роунвесской уже понятно, а ректору и Ричарду ты писала под финал. Финал я помню смутно. Очень смутно. И не думаю, что моих знаний хватит для того, чтобы тебя хоть как-то утешить.

— У-у-у, — застонала, прикрывая голову подушкой.

С удовольствием бы осталась в этой самой постели до конца жизни.

— А еще мы успеваем на обед, — флегматично произнесла Нира.

Она явно ничего постыдного вчера в свои письма не добавляла! Я же в этом не была настолько уверена. И уже даже сомневалась, что хочу знать, какие там были тексты. При слове «обед» вообще замутило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И нам бы стоило на него сходить.

— Думаешь, правда стоит?

— Уверена в этом. Если по пути в нас не будут тыкать пальцами, значит, больше мы не натворили никакой фигни.

— А если будут?

— Сделаем вид, что так и было задумано. И не станем задавать лишних вопросов. Меньше знаешь, крепче спишь.

— Не надо сегодня употреблять слово «крепче»...

— Эрна, пойдем...

Минут десять уговоров, и я согласилась. Но не столько из-за еды, сколько из-за жажды. В комнате не осталось ни одной наполненной фляги, а пытаться добыть воду из воздуха в моем состоянии было на грани с безумством.

Еще одним глупым поступком за последние сутки стало желание заглянуть в зеркало. Лицо опухшее, под глазами синяки, на щеках красные пятна и взгляд при этом настолько болезненный, что мне тут же захотелось спрятаться обратно под одеяло.

— Даже не думай отказывать мне сейчас, — строго произнесла Нира.

Мы с ней будто поменялись местами, и сегодня именно подруга отвечала за рациональный подход, а я ее беспрекословно слушалась. Это и правда удобно.

Тяжело вздохнув, направилась за Нирой. Мы пересекли порог комнаты и... ничего не произошло. На нас даже внимания не обратили! Никто не бросал косые взгляды, когда мы вышли в промозглую свежесть улицы — в этот момент у меня даже дыхание второе открылось. Свежий воздух при непогоде творит чудеса.

В столовой тоже все прошло как обычно: мы ввалились в просторное помещение, взяли еду, заняли привычный стол. И вот уже после началось веселье. Сперва к нам подсел Фирс.

— Доброе утро, леди-алкоголики? — с легкой насмешкой уточнил он.

И, если бы не сочувствующий взгляд, которым парень сопроводил свою едкую фразу, я бы его загрызла — точно загрызла! К тому моменту, как мы с Нирой уселись за столик, я уже была готова винить в своих собственных косяках кого угодно.

— Лучше... Молчи. — Нира выдала это чуть ли не по слогам, закатывая глаза.

Выглядела она если и лучше меня, то незначительно.

— Вы просто обязаны были неплохо провести время, — без особой радости хмыкнул Фирс.

— Как твоя подготовка к слушанью? — я попыталась перевести тему.

— Разберусь. — Парень махнул рукой. — Я хотел сказать вам спасибо. Не знаю, что бы было, если бы не вы. Может, и обошлось бы, но я только сейчас понял, во что именно ввязался.

— Почему ты не рассказал раньше? — спросила Нира, ковыряя вилкой салат. — Когда я спрашивал.

Она, судя по всему, все же рассчитывала, что, когда мы выйдем из комнаты, в нас будут тыкать пальцами, и теперь подруга заскучала. Да и лицо ее приобрело схожий с прической цвет.

Фирс опустил взгляд и поджал губы после вопроса соседки по комнате. Отвечать не спешил, будто надеялся, что что-то поможет избежать неприятного разговора. Как, впрочем, и произошло.

— Всем привет, — за наш стол рухнул мрачный Ричард. Он шумно опустил поднос, с показательной резкостью придвинул стул и вперился в меня недовольным взглядом: — Просто мечтаю послушать увлекательную историю о том, что вчера произошло.

— М? — сделала я удивленное лицо и тут же пихнула себе в рот вилку с салатом. Леди не разговаривают с набитым ртом. И с учетом того, что сказать Ричарду мне было нечего, это правило рисковало аукнуться ожирением.

— Это был спор, Ричард, — выдавила позеленевшая Нира. — Мы выпили и дурачились, она проиграла мне желание. Только не шуми, умоляю.

От того, что Нира внезапно приняла на себя весь огонь, я чуть не поперхнулась. С трудом сдержала кашель, чем вызвала новую волну пристального внимания своего «жениха».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Спор? — ехидно переспросил он. — Да неужели? И кто же был автором текста?

— Я! — в этот раз Нира прозвучала не так убедительно.

— Позволишь мне в этом усомниться? — вся колкость и ехидство Ричарда перенаправились с меня на Ниру.