Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так, может, просто время не пришло? — предположил Кантор.
— Как же! В моем видении у девушки было нормальное лицо и оба глаза на месте. А сейчас она уже один в битве потеряла. Так это еще ничего. У ее подружки оказалась совершенно чокнутая мама. Она начала срочно выдавать дочурку замуж за принца. Причем то ли маменька страдала патологическим патриотизмом, то ли полным отсутствием фантазии, но нацелилась почему-то на родную ортанскую корону, благо там было аж четыре принца и три из них холостые. А потом, когда случилась вся эта история с Небесными Всадниками, в стране оказался и вовсе холостой король. Само собой, за мамиными идеями, девочка свою судьбу где-то пропустила. Не оказалась в нужное время в нужном месте. И в результате попала в постель его величества Шеллара, который отодрал ее, как последнюю шлюху, и через луну отставил и забыл. Ни о каком замужестве и речи теперь быть не могло. Вот так оно, будущее предсказывать.
— Так это ты про свою Эльвиру и ее подругу, которая вместе с Ольгой на дракона ходила? — догадался Кантор. — Вот почему по секрету! Боишься, что возлюбленная тебе за твое предсказание шею намылит?
— Опасаюсь, — признался Пассионарио. — Уж больно она на судьбу обижена. Как и на маму, и на Шеллара. Вот уж не думал, что он таким станет. Был спокойным, совершенно незлым ребенком… может, работа в разведке его испортила? Или просто озлобился на весь женский род за то, что его не любят?
— А они его действительно не любят?
— Вполне может быть. Он же страшен, как двенадцать демонов. А если его еще и раздеть…
— Не знаю, — пожал плечами Кантор. — Ольге король нравится. По ее рассказам, они прекрасно ладят. Да не так уж он и страшен. Может, твоя Эльвира начала нос воротить, и он на нее обиделся? Кстати, знаешь, кого я здесь встретил? В жизни не догадаешься! Помнишь Камиллу Сахарные Губки?
— Помню, конечно. А где ты ее видел?
— Здесь, во дворце.
— Что она тут делает?
— То же, что и всегда. Только лично его величеству.
— Надо же! Вот как делают карьеру! — рассмеялся Пассионарио. — А он знает?
— Прекрасно знает, и, похоже, ему на это наплевать.
— Да, это у него запросто. Помню, как он в детстве доставал наставника вопросами: «А почему так надо?» Если какое-то правило не было логически мотивировано, Шеллар его не понимал. Хотел бы я с ним сейчас увидеться, посмотреть, какой он… Наверное, здорово изменился. Я слышал, он даже смеяться научился.
— Да, он совершенно нормальный мужик. С приветом немного, но мне понравился.
— Еще бы! Ты сам с большим приветом, вот тебе и люди такие нравятся. А твоя подружка, она тоже… с приветом? Амарго что-то там говорил насчет ненормальной переселенки… Она правда переселенка?
— Абсолютно точно. Переселенка, и с огромным приветом. Я ее обожаю.
— А как она в постели?
— Как тебе сказать… У нее других мужчин не было, я первый, так что… как научу, так и будет. А вообще она совершенно свободна в этом смысле и начисто лишена предрассудков. Ее ни на какие новшества не надо долго уговаривать, все принимает.
— А как у нее насчет «неподобающих поз»?
— Для нее такого понятия нет. А что, у тебя с этим какие-то проблемы?
— Да вот, Эльвира как-то упомянула это выражение… в том смысле, что Шеллар ее… в неподобающих позах… И я теперь ума не приложу, какие же именно она считает неподобающими, чтобы ненароком не предложить и не обидеть. Тебе смешно, а мне уже надоело все время в одной и той же.
— Так спроси у нее, у тебя что, языка нет? Или опять боишься обидеть? Я бы у Жака спросил, но он же меня не так поймет.
— Она эту тему обсуждать не любит. Я имею в виду, короля. Ей неприятно это вспоминать. Хоть иди и у него самого спрашивай.
— А что… — засмеялся Кантор. — Прикинься привидением… А вот и Мафей.
Маленький эльф вышел из телепорта, огляделся и спросил:
— А почему вы в темноте сидите?
— Просто не заметили, как стемнело, — улыбнулся Пассионарио. — Сделать немного света? Его могут и увидеть.
— Я сам сделаю. На минуточку, чтобы Диего посмотрел рисунки. А потом уберем, чтобы не заметили, — пообещал Мафей и создал небольшой светлячок. Когда на площадке стало более-менее светло, он протянул Кантору два листа. — Вот, смотри.
— А мне можно? — полюбопытствовал потерянный предводитель.
— Можно, — кивнул Кантор, разглядывая свой портрет. Получилось очень похоже, хотя, на его взгляд, слишком сурово. Плотно сжатые губы и строгий холодный взгляд, бесстрашный и безжалостный. Воин.
— Разве я такой? — спросил он, и Мафей ответил:
— Не совсем. Это та из твоих личностей, которую ты считаешь собой, хотя на самом деле ты что-то среднее. А вот это — тот, кого ты называешь «внутренним голосом».
Кантор взглянул на второй лист и тихо обомлел. Это был тоже он, но совсем другой. Отчаянно-веселые глаза с этакой лихой чертовщинкой, ослепительная улыбка — прежняя, какой она была до того… И длинная челка. Бард.
— Потрясающе! — засмеялся за его спиной товарищ Пассионарио. — Мафей, ты гений. Как ты это рассмотрел?
— А разве ты сам не видишь? — удивился эльф.
— Да я никогда не смотрел. Я-то просто все о нем знаю… Кантор, а ты что молчишь?
— Спрячь его где-нибудь, — хрипло выговорил Кантор, не отводя глаз от рисунка. — Или лучше сожги. Чтобы никто никогда не увидел. И никому не говори.
— Это так важно? — удивился Мафей и погасил шарик. — Хорошо. Не скажу. Давай, спрячу.
— А подари мне, — попросил Пассионарио. — Кантор, можно я их себе возьму? Я никому не покажу, только Амарго.
— Ты что, полный придурок? — рассердился натурщик. — Чтобы Амарго мне яйца оторвал?
— За что?
— За то, что я засветился. Ему же не докажешь, что не виноват… Хотя, впрочем, если ты с ним помиришься, то показывай, потерплю… — Он мрачно ухмыльнулся. — За короля и отечество…
— Разумеется, — пообещал идеолог. — Если не помирюсь, то и показывать не буду. Ну что, пожелать тебе спокойной ночи, или это будет звучать как издевательство?
— Постой, — спохватился Кантор. — Когда ты видел Шеллара, то заглядывал в него?
— Не помню, — пожал плечами Пассионарио. — А что?
— Мне интересно, что же это у него за свет такой.
— Не припоминаю. Может, еще как-нибудь увижу, посмотрю.
— Тогда и тебе спокойной ночи, — усмехнулся Кантор и кивнул Мафею. — Мне к Ольге. А вы общайтесь… господа эльфы.
Ольга поставила на полку последнюю чистую тарелку и с облегчением плюхнулась на табурет.
— Теперь можно и закурить. Терпеть не могу мыть посуду.
— Я догадывался, — усмехнулся Жак, вытирая руки полотенцем. — Потому и остался тебе помочь. А то бы ты ее так и оставила, поскольку хозяйственное настроение у тебя закончилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});