Секреты модельной общаги - Аманда Керлин

— Прости, Биллем, забыла тебе представить. Это Хизер, — сказала Трина, вспомнив, что должна присматривать за мной. — Хизер, Биллем.

— Приятно познакомиться, Биллем, — произнесла я, пожимая ему руку.

— А вы, Хизер, чем занимаетесь, чтобы не скучать в этом городе? — поинтересовался он.

— Я… хм… модель, — ответила я, надеясь, что он не собирается устраивать допрос с пристрастием, у кого именно я работала, ведь тогда мне пришлось бы перечислить все кастинги, которые я не прошла, и те, которые едва не прошла…

Но Биллем меня пощадил.

— Прелестно, прелестно, прекрасная работа для молодой женщины, — сказал он.

Все это время он смотрел мне прямо в глаза, а не оглядывал сверху донизу. Взгляд у него был искренний и дружелюбный, и я сразу поняла, что он не собирается меня «клеить» — ему это неинтересно.

— А вы, насколько я поняла, держите какую- то галерею? — немного застенчиво поинтересовалась я, словно не имела права заводить разговора об искусстве, а то люди сразу подумают: «Что она в этом смыслит? Она всего лишь модель».

После того как Светлана перепутала МоМА с «Мумбой», я скрывала свой интерес к искусству, как грабитель, который припрятал свою добычу в заброшенном сарае, подальше от посторонних глаз.

— Не просто какую-то галерею, Хизер, — вмешалась Трина, прежде чем Биллем успел ответить. — А самую знаменитую галерею в настоящий момент, Биллем как раз перевез ее в просторное помещение в Челси. Там демонстрируются все — от Уорхола и Баския до Серры.[22]

— У вас есть Жан Мишель Баския? — восхищенно спросила я.

Это был один из моих любимых художников, бесстрашный нью-йоркский живописец начала 80-х.

— Мы демонстрируем довольно много его работ. В прошлом году, еще в старом здании, даже провели его персональную выставку, — ответил Биллем. — Как вы к нему относитесь?

— Мне очень нравятся его работы. Я давно собираюсь купить книгу о нем и…

Я поняла, что еще немного — и перейду на восторженный лепет, настолько меня взволновала встреча с тем, кто заинтересовался моим мнением об искусстве, вместо того чтобы заткнуть меня как пустоголовую модель, не имеющую права ничего обсуждать, кроме моды.

— То есть он мне действительно очень нравится, — сказала я слегка заплетающимся языком.

— Тогда вам действительно понравился бы «Палладиум», если бы вы успели вовремя родиться, — шутливо поддразнил меня Биллем.

— «Палладиум»?

— Это знаменитый клуб восьмидесятых, что- то вроде «Студии 54».[23] Баския расписал там одну стену. Жаль, что клуб теперь стал историей. Вы могли бы отдать дань уважения, но здание снесли, чтобы построить на его месте общежитие Нью- Йоркского университета. Как бы то ни было, у нас в запасниках хранятся несколько работ Баския, которые давно не выставлялись. Я мог бы вам их показать.

Он вручил мне плотную двухцветную визитную карточку. Я прочитала:

БИЛЛЕМ КЛЮСТЕР ГАЛЕРЕЯ КЛЮСТЕРА

На обратной стороне был оттиснут адрес в Челси.

— С огромным удовольствием, — сказала удивляясь тому, что давно хотела посетить галереи, а тут вдруг встретила того, кто владел собственным выставочным залом, причем довольно большим, если верить Трине.

Я сразу убрала визитку в сумочку, чтобы не потерять.

Тут мне пришла в голову смешная мысль: я до сих пор не встречала ни одного бельгийца, хотя в тот день съела пару бельгийских вафель. Мне показалось, что будет очень забавно, если рассказать об этом Виллему, но потом я поняла, что выпитый алкоголь играет со мной злую шутку, и мудро промолчала.

Краем глаза я заметила, что Робер покинул будку диджея и возвращается к нам. Я помахала ему рукой. Биллем завел с Триной какой-то разговор, но увидел, что я машу рукой, оглянулся на Робера и побледнел. Он оборвал разговор и как- то нервно попрощался с нами:

— Прошу прощения, дамы, но мне нужно отыскать моих коллег. Было приятно с вами поболтать. Очень рад нашему знакомству, Хизер.

Он торопливо направился к бару. Мне показалось странным, что он так резво удрал, но Трина вроде бы ничего странного не заметила или, по крайней мере, сделала вид.

Наконец Робер пробрался сквозь толпу танцующих знаменитостей и снова оказался рядом со мной Он по-прежнему излучал одно сплошное обаяние, и мне он показался еще более оживленным, чем в начале вечера, — но последнее, скорее всего, объяснялось выпитым мохито, нежели чем-то другим. Он обнял меня одной рукой, и я словно почувствовала удар электрического тока.

Робер глянул в ту сторону, куда исчез Биллем.

— Ну как дела? Надеюсь, Трина не замучила тебя историями о Голливуде, — сказала он, слегка дотрагиваясь до моей руки.

— Прекрати, Робер. Только из-за того, что ты всю жизнь мечтал стать великой звездой, вовсе не означает, что нужно громить всю киноиндустрию. В любом случае, дорогой, где бы ты сейчас был, если бы не все эти истории о дрянных старлетках, выплясывающих на столах в твоем баре «Шива»? — пошутила она.

Он как-то вымученно улыбнулся и придвинулся ближе ко мне.

— А ты случайно не с Виллемом Клюстером только что разговаривала?

— Да, а что? Вы его знаете? — спросила я.

— Да, то есть не совсем, — ответил Робер, озираясь по сторонам и все еще прижимая меня к себе одной рукой. — Просто я слышал о нем кое-что и считаю, что такой девушке, как ты, не стоит с ним общаться.

— А-а-а, — все что я могла сказать в ответ, совершенно сбитая с толку, но не осмеливаясь расспросить Робера поподробнее.

Он был весь как натянутая струна, но это длилось недолго: когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, я увидела прежнего обходительного и спокойного Робера.

— Послушай, Хизер, надеюсь, ты не расстроишься, но сегодня был такой трудный день, и я чувствую, что очень устал. Ты не возражаешь, если мы сейчас уйдем? Уверен, утром тебя тоже ждут дела. А то потом твои агенты начнут выговаривать мне по телефону, что я все ночи напролет развлекаю их модель!

— Конечно, — ответила я.

Мне совсем не хотелось уходить. Но я понимала, что еще один мохито — и я тоже затанцую на столе вместе со старлетками, к стыду моего кавалера.

Мы попрощались с Триной и Пауэрсом, которые были заняты тем, что разбирали по косточкам бесстыдно-откровенный туалет усталой звезды- подростка.

— Кажется, я увидел сосок… ну вот опять, — говорил Марк, качая головой.

Когда мы уходили, все актеры и актрисы, богатые наследницы, продюсеры, владельцы галерей, пиарщики — все слились в одну толпу, продолжавшую веселиться. За нами захлопнулась дверь, и мы вышли на улицу. Квартал был почти пуст, хотя перед бархатным канатом все еще топталась, поеживаясь, группка самых стойких — возможно, они надеялись, что если простоят подольше, то вышибалы «Бунгало» сжалятся над ними и пропустят внутрь. Но такого никогда не случается.