Соколиная охота - Сергей Шведов

Служанки ахнули от восхищения, но Юдифь даже бровью не повела.

– Ты очень любезен, ярл Воислав, но что ты потребуешь в качестве ответного дара? – императрица жестом отослала служанок прочь и ласково улыбнулась гостю.

– Не сочтите мои слова грубостью, Юдифь, – понизил голос почти до шепота Воислав. – Но мне очень бы хотелось заглянуть под подол вашего платья.

Юдифь растерялась, в какой-то момент Рерику показалось, что она сейчас вскочит на ноги и залепит наглецу пощечину. Однако он ошибся в своих предположениях. Так ведут себя при подобных обстоятельствах обычные женщины, но не императрицы.

– А что ты рассчитываешь там увидеть, ярл? – надменно вскинула голову Юдифь.

– Розу, распускающую лепестки, и знаки удачи по бокам.

– Я покажу их тебе, ярл Воислав. И очень скоро. Будь готов откликнуться на мой зов. Но знай, что иные розы распускаются только при виде лилий, которые избранные хранят на груди.

Воислав задумался лишь на мгновение.

– Я подожду, благородная дама. И пусть судьей нам будет сам Творец.

Бернард Септиманский узнал о свидании Юдифи и Воислава Рерика в тот же день. Доклад центенария Гуго об этой встрече поразил его не на шутку. Воислав Рерик и императрица говорили о цветах, как будто у них не было других тем для разговора.

– Но зачем ему понадобилась роза? – удивленно спросил граф. – Служанка ничего не напутала?

– Сибелла не все слышала, сеньор. Но за розу она ручалась, так же как и за лилию. Кроме того, она сказала, что ярл Воислав подарил императрице Юдифи диадему, усыпанную драгоценными камнями, стоимостью по меньшей мере в двадцать пять тысяч денариев. Якобы раньше эту диадему носила жена византийского императора.

То, что варяг баснословно богат, не было тайной для Бернарда Септиманского. Однако диадема стоимостью в двадцать пять тысяч – воистину царский дар. И уж конечно, подобные подарки не делают просто так, из дружеского расположения. Похоже, Бернард что-то упустил в отношениях Рерика и Юдифи, возможно, эти отношения давно стали куда более тесными, чем он до сих пор полагал.

За советом Бернард обратился к Эду Орлеанскому, который более других был сведущ в сфере взаимоотношений мужчин и женщин. Граф принял гостя с распростертыми объятиями и даже угостил его вином, только что привезенным из Италии.

– Значит, альпийские перевалы открылись? – спросил Бернард.

– Так ведь весна в разгаре, дорогой друг, – улыбнулся граф Орлеанский. – А ты, похоже, в хлопотах этого не заметил.

– Скажи мне, Эд, если мужчина преподносит женщине очень дорогой подарок, это что-нибудь да значит?

– Это значит, что мужчина хочет ее соблазнить.

– А если он это делает в благодарность за оказанное внимание?

– В благодарность за оказанное внимание можно преподнести ей цветы, но осыпать дорогими подарками женщину, которая и без того уже стала твоей, это расточительство.

– Но взамен он потребовал у женщины розу, – с сомнением покачал головой граф Септиманский.

– А что еще, по-твоему, должен желать в подобной ситуации мужчина? – засмеялся Эд. – Ты меня удивляешь, Бернард.

– Так роза – это символ?! – дошло наконец до графа Септиманского.

– Разумеется, дорогой друг. И каждая женщина хранит этот символ под подолом.

– Символ чего?

– Символ плодородия, дорогой друг.

– А зачем ей, по-твоему, понадобилась лилия?

– А кому это ей?

– Юдифи. Она потребовала лилию от Воислава Рерика. А он в ответ сказал, что их рассудит Творец.

Орлеанский удивленно посмотрел на озабоченного гостя и в раздумье откинулся на спинку кресла.

– А что тебе еще известно о лилии, Бернард?

– Только то, что мужчина хранит ее на груди.

Граф Эд нахмурился, провел рукой по чисто выбритому подбородку и залпом осушил серебряный кубок.

– Когда-то очень давно, Бернард, в ту пору я был еще ребенком, отец показал мне старый дуб, одиноко растущий около дороги, и сказал, что именно здесь коршун поразил лилию. Потом я узнал, что под этим дубом ударом копья был убит король Драгобер. Его убили по приказу Пипина Гристальского, предка Карла Великого. Король Драгобер был Меровингом.

– А при чем здесь лилия? – удивился Септиманский.

– Речь идет о царских знаках на груди Меровингов. Они бывают в форме лилии или креста. Именно в лилию угодило копье наемного убийцы.

Бернард наконец понял. Коварная Юдифь готовила переворот, в этом не было никакого сомнения. Правда, для этого ей пришлось бы отстранить от власти собственного сына, но это дело обычное. Конечно, Воислав Рерик – язычник, однако ничто не помешает ему принять христианство, как это в свое время сделал другой Меровинг, король Хлодвиг. И тогда путь к императорской короне для честолюбивого варяга будет открыт.

– Рим никогда его не признает, – с сомнением покачал головой граф Орлеанский, с большим вниманием выслушавший предположения Бернарда.

– Рим – нет, но Константинополь вполне может. Там не забыли, что римский папа был еще совсем недавно обычным епископом. А возвысился он благодаря Каролингам. Новый император признает первенство константинопольского патриарха в христианском мире, а византийский император Феофил назовет братом императора Воислава.

– Но Юдифи-то зачем возвышение варяга?

– Юдифи нужна власть, ибо Карл уже стал взрослым. Пройдет год-два, и ему надоест опека матери. Тогда Юдифи в лучшем случае придется отправиться в монастырь. А ведь она молода, благородный Эд, и не привыкла к затворничеству. В конце концов, она может родить наследника и от варяга. Теперь ты понимаешь, зачем он подарил ей диадему, некогда украшавшую голову византийской императрицы?

Кажется, Бернарду удалось убедить в своей правоте Эда. Возможно, ему удастся убедить и епископа Драгона, но вряд ли король Карл поверит в предательство собственной матери. Скорее уж он заподозрит в коварстве самого графа Септиманского, который в трудный момент, накануне большой войны с императором Лотарем, пытается ослабить силы коалиции двух младших братьев, рассорив короля Карла с Воиславом Рериком. Пожалуй, многие сеньоры Нейстрии, Франкии и Аквитании поддержат в сомнениях своего короля, и тогда Бернарда Септиманского в лучшем случае ждет опала, в худшем – смерть от руки наемного убийцы или палача.

– Вполне возможное развитие событий, – согласился с Бернардом граф Эд. – Доказательств у нас никаких, а оклеветать можно кого угодно.

– И что ты предлагаешь делать?

– Прежде всего, не торопиться, – спокойно отозвался граф Орлеанский, подливая вина в кубок гостя. – У Юдифи и у нас один враг – император Лотарь, ибо пока он жив, все претензии Воислава Рерика на императорскую корону не более чем пустая блажь.