Подлость союзников. Как Запад предавал Сталина - Ральф Паркер

Антисоветские элементы в Вашингтоне, представлявшие финансовые и военные круги США, нашли в Кеннане свой идеал. После смерти Рузвельта в руках этих элементов (в результате жульнических махинаций, а не законных выборов) сосредоточился контроль над правительством Соединенных Штатов, Кеннан выражал их взгляды лучше, чем на это были способны они сами, и, кроме того, он занимал авторитетный наблюдательный пост в Москве. Это обстоятельство придавало его заявлениям большой вес.

Таким образом, совершенно неожиданно Кеннан был провозглашен главным идеологом новой внешней политики Соединенных Штатов.

Эта позиция была официально закреплена за ним в 1947 г., когда государственный секретарь США Маршалл назначил его главой совета по планированию политики. Находясь на этом посту, он был призван формулировать основные принципы внешней политики Соединенных Штатов на «поддающийся предвидению период времени» и даже помогать ее проведению в жизнь. Он постоянно пользовался благосклонным вниманием государственного секретаря Маршалла и оказывал на него большое влияние.

В случае необходимости Кеннан выступал официальным представителем государственного департамента, взгляды которого он отражал. Он опубликовал статью в журнале «Форейн афферс» под псевдонимом «Мистер X.». Для того чтобы американская пресса правильно оценила значение этой статьи, некоторым газетным репортерам личность ее автора была расшифрована. Это вызвало сенсацию (как и требовалось), в результате чего статье Кеннана был обеспечен значительно более обширный круг читателей в США и за границей, чем в том случае, если бы она была опубликована под его истинной фамилией.

Статья Кеннана хорошо известна. Взгляды руководящего деятеля государственного департамента, выражаемые частным порядком, открыто и широко обсуждались в американском посольстве в Москве.

Кеннан заявлял, что «война между США и Советским Союзом неизбежна». Он считал, что США не могут «допустить существования преуспевающего социализма» в лице Советского Союза.

Рассматривая войну как нечто неизбежное, Кеннан доказывал, что чем скорее она разразится, тем лучше, «Несговорчивую» политику или так называемую «холодную войну» Кеннан рассматривал как средство для провоцирования настоящей войны в полном масштабе. Политику «обуздания» коммунизма, которую отстаивал Кеннан, он оправдывал необходимостью для США захватить весь мир.

Будучи заядлым германофилом, Кеннан проявлял большую настойчивость в вопросе о вооружении Германии, рассматривая ее, как острие американской атаки против СССР. При этом Кеннан, всегда являвшийся сторонником западного блока, скорее предоставил бы руководящую роль в этой системе Германии, нежели Англии. Следует отметить, что в целом идеи Кеннана поразительно напоминают идеологию некоторых гитлеровских «философов».

Также, как и его коллеги из клики «монополистов по советско-американским делам», Кеннан возлагал большие надежды на атомную бомбу. Он считал ее окончательным и единственным ответом коммунизму и мечтал использовать ее против советских городов. Это полностью соответствовало бы планам и чаяниям единомышленников Кеннана.

Кеннана возмущала даже буржуазно-демократическая представительная система государственного управления, которая, несмотря на ее пороки, все еще до некоторой степени вынуждает чиновников, формулирующих внешнюю политику США, публично отчитываться за свои действия. Он негодовал при одной мысли о том, что конгресс может вмешаться в деятельность «высшего интеллекта», каким, по его убеждению, он обладал.

Кеннан лучше усвоил высказывание известного администратора американского цирка П. Т. Барнума, действовавшего по принципу: «каждую минуту в мире появляется на свет дурак», чем слова Авраама Линкольна, что «можно дурачить некоторых людей все время и весь народ — некоторое время, но нельзя постоянно обманывать весь народ».

Чарлз Болен. В антисоветской клике дипломатов Болен играл не менее важную роль, чем Гендерсон или Кеннан. В государственном департаменте его считали блестящим работником; это, очевидно, означало, что у него «быстро работает голова».

Болен изучал русский язык в Париже в начале 30-х годов. Затем, вместо обычного «курса обучения» в прибалтийских государствах, его назначили на работу во вновь созданное посольство США в Москве, где он в течение нескольких лет работал под непосредственным руководством Гендерсона и Кеннана.

Некоторое время он служил в государственном департаменте и затем в 1937 г. опять вернулся в посольство в Москву, где оставался до 1940 г. В течение этих трех лет большую часть времени он являлся в посольстве представителем «монополистов по советско-американским делам», поскольку Гендерсон в то время возглавлял русский отдел в Вашингтоне, а Кеннан находился в Праге и Германии.

Несмотря на свою ответственную должность, Болен в то время не рассматривался Гендерсоном как человек, могущий занять руководящее положение в антисоветской клике. Двери открылись для него несколько позже.

Когда Гендерсона в 1943 г. отдалили от русских дел и отправили в Ирак, «монополия» стала перед лицом серьезного кризиса. Нужно было найти людей, которым не только можно было бы доверить проведение политики клики, но, что особенно важно, найти такого человека, который мог бы завоевать доверие Рузвельта, проявлявшего исключительный интерес к русским делам.

Выбор пал на Болена; вместе с ним начали продвигать и молодого дипломата Рейнхардта. Однако, когда Рейнхардта назначили на другую работу, «монополия» возложила все свои надежды на Болена. Начали весьма хитроумно и тщательно готовить представление Болена Белому дому в качестве «нового специалиста» по американо-советским делам. Ожидаемая возможность возникла тогда, когда нужно было найти переводчика для важных переговоров Белого дома с советскими представителями.

Болен был представлен Рузвельту с соответствующими рекомендациями в качестве «переводчика». Причем его представили как «единственного человека» в государственном департаменте, подходящего для этой цели, хотя не приходилось сомневаться в том, что было много других людей на правительственной службе в Вашингтоне, которые знали русский язык значительно лучше, чем Болен.

Б дипломатических кулуарах убежденно твердили, что Болен — весьма интересная личность, обладающая большим «личным обаянием», и надеялись, что это «обаяние» и его «быстрый ум» сумеют завести Рузвельта в подготовленный для него капкан.

Дело было сработано неплохо. Болен, очевидно, понравился Рузвельту, и он начал думать о нем, как о компетентном молодом человеке, которому можно было бы доверить ответственные поручения.

Болена взяли на Московскую конференцию 1943 г., а затем назначили начальником вновь созданного отдела восточноевропейских стран госдепартамента. В конце 1943 г, Рузвельт взял его с собой на Тегеранскую конференцию. К концу 1944 г. положение Болена стало настолько прочным, что появилась возможность назначить его специальным помощником государственного секретаря для связи с Белым домом.

Вначале 1945 г. Болен был и на Ялтинской конференции.

Болен сохранил свою должность специального помощника государственного секретаря и после смерти Рузвельта. Он стал важным членом «монополии по советско-американским делам». Формально на конференциях он играл роль переводчика, но в действительности он брал на себя смелость давать далеко идущие советы по советско-американским делам.

Позднее Болен присутствовал на всех важных международных конференциях, играя свою двойную роль переводчика и советника. Он, например, участвовал в работе Потсдамской конференции. С тех пор пронырливый дипломат присутствовал на всех заседаниях Совета министров иностранных дел, включая заседания в Москве. В государственном департаменте Болена называли «выдающимся экспертом» по советско-американским делам.

Основное, что следует подчеркнуть, заключается в том, что Болен делал все, что было в его силах (весьма тайно, разумеется), чтобы подорвать политику покойного президента в отношении Советского Союза. Выдавая себя за «либерала» и человека, стремящегося к достижению взаимопонимания между СССР и Соединенными Штатами Америки, Болен по заданию «монополии» закладывал фундамент для последующего полного отказа от политики Рузвельта в отношении Советского Союза и после его смерти активно участвовал в разрушении дружественных отношений между обоими государствами, которые были установлены во время войны. Все это Болен делал преднамеренно, с полным пониманием значимости своей работы.

Будучи личным советником президента по советско-американским делам, Болен мог контролировать назначение личного состава на основные должности в государственном департаменте, имеющие отношение к советским делам. Так, он способствовал назначению Элбриджа Дюрброу на должности своего помощника в отделе восточноевропейских стран государственного департамента и, насколько мне известно, именно он добился назначения Дюрброу начальником этого отдела, когда он сам двинулся вверх по служебной лестнице.