Запретное Волшебство (СИ) - Заставный Святослав

На крюк у основания люстры, что находился как раз над центром круга, прицепил человеческий череп с вырезанной руной-накопителем на лбу. После взболтал бутылку раствора заряженного маной серебра. Тонкой струйкой вылил на черную поверхность, чтобы не разбрызгать и стал ждать.

От раствора по черному пошли прожилки, как от краски на бумаге и, спустя несколько минут, вся поверхность приобрела серебряный отлив. Зеркальный.

Пора.

Я разулся, снял носки. Проверив крепеж ножа на поясе, приступил к манасинтезу.

Без кристалла все казалось заторможенным и норовящим вырваться из-под контроля. Манатоки скрывались из виду, не хотели складываться в фигуры, а после еще и вибрировали не с той частотой, что нужно. Сигилы и конструкции получались каким-то кривобокими, нескладными. Чем больше выходила манаформа заклинания, тем сложнее становилось удерживать ее целостность. На четвертом слое фигур я уже чувствовал, как пот стекает по вискам, а рука, ведущая линии вслед за острием ножа, начинает трястись, как у старика.

Это с Фархатом я просто использовал Атрибут и стоял в сторонке. Чтобы сделать нечто самостоятельно, без риска потеряться в Бездне, надо повозиться. Или жертвовать кровью, что еще хуже. К тому — уголовно наказуемо. Хотя…

А тот факт, что удерживать и строить этот комплекс приходилось из всего четырех течений — сломал бы стереотипы любого мага. Не каждый диомаг способен на подобное, о чем я непременно напоминал самому себе, чтобы сохранить мотивацию.

Когда пришла очередь последнего, шестого, слоя композиции, — по зеркальной поверхности круга пошли слабые волны, что усиливались по мере завершения.

Будь это обычный выход в Бездну — сэкономил бы время за счет Атрибута. Но сейчас я производил полноценный ритуал.

Перед тем, как соединить и схлопнуть все составные части конструкции, аккуратно переступил через край зеркала. Стал по центру, чтобы голова находилась точно под черепом.

— Грой мрихт ваа’ссартва! — шепотом произнес я, чтобы хоть как-то стабилизировать композицию, но омниакустика никогда не была моим коньком.

Однако звуковые волны от произнесенных слов кое-как помогли. Хоть и не столь ощутимо, если бы нормально посещал пары лингвистики и наконец научился владеть связками.

Последним элементом начертил сияющий сигил взаимодействия и, наконец, дал доступ всем элементам композиции друг к другу.

А после активировал Атрибут, мысленно деформируя ауру.

Мгновение спустя я уже стоял “по ту сторону” комнаты.

Вокруг было черным-черно и единственным, что имело цвет, была жидкость под ногами. В темноте она походила на ртуть и морскую воду, одновременно. Простираясь во все стороны, пропадая во тьме.

Пелена.

Дышать стало тяжело, потому синтезировал зацикленное заклинание очистки и втягивания воздуха, словно невидимый пузырь окружающее голову. Воздух на границе седьмого слоя часто был разрежен, а иногда даже полон всякой заразы.

Подобрав рукава толстовки, я нарисовал в воздухе три слоя пентаграмм, каждую больше предыдущей и водрузил в них необходимые символы для создания алгоритма.

Поиск. Жертва. Зов.

— Ллааониримасу!

Композиция схлопнулась и от меня, по поверхности, пошли слабые круги. Ждать пришлось недолго. Около пяти минут прошло прежде, чем я ощутил волнения жидкости на которой стоял, будто какой-то древний пророк.

А спустя еще несколько минут, над поверхностью, на мгновение, поднялась часть гигантского змеиного тела. Не меньше нескольких метров в диаметре, покрытого угольного цвета чешуей. Серебро нехотя стекало по чешуйкам, еще на полпути становясь комочками и с бульканьем опадая обратно.

— А ты нахал, человек…

Голос звучал позади и, обернувшись, я увидел огромную, выше меня ростом, рысь. Ее шерсть была необычайно длинна и отливала серебром, а из черепа вырастали столь же огромные оленьи рога, — белоснежные и слабо светящиеся во тьме. Она сидела подобрав под себя лапы, внимательно смотрела на меня удивительными глазами, где отражалась бесконечная россыпь звезд.

— Я готов платить кровью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

2

Валахан пришел вовремя. Его ритмичный стук вырвал меня из дремы столь же эффективно, как в студенческие годы.

— Заходи, — сказал я.

Выглядел он, как всегда, неотразимо: гладко выбритый высокий блондин с голубыми глазами, непослушными золотыми кудрями, телом атлета и лицом полководца. Даже то, что он считал неброской одеждой, придавало его облику лишь возвышенную скромность.

Именно такими и должны быть все представители гвардии Наместника. Хотя, других туда и не брали.

— Привет, Тэсс! Что случилось? Я слышал тебя хотели убить! Прибыл, как только закончился караул! Оу… тебе не идет…

— Спасибо что пришел. Присаживайся!

— Хорошо хоть сообщение оставил, а не как в прошлый раз, — буркнул друг-почти-брат.

— Все нормально, — хмыкнул я, подавая ему кружку свежезаваренного кофе.

— Ты и в прошлый раз говорил также. Я тогда чуть не поседел. Такое чувство, что ты постоянно забываешь, что мы, — семья! Отец с меня шкуру сдерет случись с тобой что. А уж мне-то как обидно!

Я уже давно перестал обращать внимание на манеру речи Валахана, семья которого меня усыновила и воспитала. Мы знакомы с самых малых лет. Раньше я еще пытался бросать едкие замечания, пока не понял, что он действительно “такой”. Несмотря, на все свои достоинства, среди которых числилось высочайшее мастерство метамага. Он был, до скрежета в зубах, простодушным и искренним человеком. Прямо-таки истинное воплощение всего наилучшего.

Этим он, собственно, меня и бесил очень долгое время.

— Повторяю — все нормально, — выдохнул я терпеливо. — И, заметь, — к тебе я обратился в… в почти первую очередь. И это несмотря на то, что в прошлый раз, о котором ты упомянул, из-за твоего праведного гнева меня полгода мусолили в службе защиты свидетелей. При том, что защищать уже было не от кого! Ведь твоя шайка всех к чертям пересадила из тех кто остался в живых. А магоматон, который я выслеживал больше года, конфисковал КИБ.

Он лишь нахмуренно отпил, не став комментировать.

Я кратко пересказал ему случившееся и частично озвучил свои мысли по этому поводу. Надо отдать должное, — слушал он все это лишь гневно сопя.

— Следуя из вышесказанного: я хочу просить протекции у Ордена Танатеш, либо у кого-нибудь из вашей Коалиции.

Валахан внимательно на меня посмотрел, сузив глаза.

— Протекцию? И все?!

— Да, и все.

— Но дядя… — запнулся он о свои мысли. — Ты же понимаешь, что ты можешь просто вступить в наш Орден? И любые притязания к тебе, — разобьются о стену Коалиции. А…

— Пока что никакого вступления, — жестко произнес я. — Протекцию я готов щедро оплатить…

На этих словах друг закипел.

— Какая же ты упертая задница, тэр Найв! Как же ты меня бесишь! Святая галактика! Да меня за всю жизнь никто не бесил больше тебя!

К этому я тоже готовился. Потому спокойно пил, напоминая себе же о своей гнилой сущности.

— Как может человек быть настолько упертым? Тебя вербуют самые влиятельные представители Орденов в целой Импублике, дают полную свободу исследований, неограниченные ресурсы, а ты, как баран…. Г-р-р-р-р… Да чтоб тебя!

Он злобно отхлебнул кофе и замолчал на пару минут, успокаиваясь.

— Будет тебе протекция. Бесплатная! — на этих словах резко встал, ткнув в меня пальцем, пресекая возражения. — И попробуй только поспорить! Собирай манатки и поехали.

Я долил нам кофе и, под мерное сопение Вала, спросил:

— Как ты? Как Дана и малышка Тия?

— Да все хорошо. Дана потихоньку наверстывает упущенное, чтобы вернуться к работе. У Тийи зубки режутся, — орет ночами напролет. Но врач говорит, что нужно перетерпеть и не вмешиваться, иначе сделаем только хуже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я улыбнулся, ощущая приятное тепло в груди.

Вал был моей семьей. Его семью я тоже любил всем сердцем и не мог не радоваться, когда слышал, что у них все хорошо. Потому и старался не впутывать его во всякие передряги, что случаются на мою дурную голову.