Выход из положения - Людмила Романова

Он ехал в поезде, и эти навязчивые мысли лезли и лезли ему в голову. Они были ему неприятны, и он старался отделаться от них.

– А ты что думал? – прошептал ему внутренний голос. Думал все так с разбегу получится.

– Опять вернулся?! – удивился Виктор, на начало этого диалога.

– Ты же вспоминаешь обо мне, когда тебе трудно, сомнительно. Совета хочешь, поддержки? Когда хорошо, зачем я тебе? В радости многое забывается, – упрекнул его внутренний Я.

– Ну, так что? Что меня гложет? – спросил Виктор свой внутренний голос.

А гложет тебя то, что эгоистом ты стал. Привык к покою, не хочешь брать на себя обязательства. Хочешь брать и ничего не давать.

– А что я взял? – спросил удивленно Виктор. Я ей потом дам больше. Никто никому не должен.

– Ты же мужчина! Разве можно рассматривать отношения между вами как сделку. Ты мне я тебе? – возмутился голос. Ты подарил женщине надежду. Сколько ты ей обещал в свой приезд. Забыл. Ты же говорил, положись на меня, я все для тебя сделаю. А сам! Едешь в пансионат один. А Валечка? Разве она не обиделась на тебя за это?

– Нет, она меня сама не приняла. Она еще не может забыть Коляна! – и у Виктора вновь шевельнулось чувство зависти к другу.

– Но он же умер, как ты можешь! – возмутился внутренний голос. Женщин нужно добиваться! А ты сразу за коленки, под халатик. А нужно быть терпеливым и добрым. Если бы она увидела, что ты и правда готов для нее на все, то может быть, и не так холодно отстранила тебя, и может быть, потом это сыграло бы в твою пользу. А так, как ты, так вряд – ли!

– Да, нет. Колян, наверное, тоже на меня бы обиделся. Он там, а я к его жене! Все, больше первый я ничего не скажу. И вообще жизнь одна, и ждать годами, когда тебя оценят уже некогда. На свете много и других женщин, – подумал он. Нужно только посмотреть повнимательнее, как мне посоветовали недавно. Не под ноги смотреть, а вокруг, может, и не прозеваю свою половинку.

Виктор и не знал, что пользуется таким успехом. В санатории было много женщин и мало мужчин. И он был нарасхват. И на танцах, и на прогулках. Даже за столиком в ресторане рядом с ним сидели три симпатичные девушки, так что в ответ на его обиду, жизнь вознаградила его вниманием с лихвой.

Здесь все были новоиспеченными знакомыми, и старались выглядеть только с хорошей стороны. И возможно, это устраивало всех и его, и окружающих. Это поверхностное знакомство на море, где все со стороны казались прекрасными людьми, где все на месяц забыли о своих проблемах и как дети жили сегодняшними радостями, было прекрасным состоянием.

Виктор упивался и своей значимостью, и пальмами с морем и этими южными вечерами. Он отключился от вчерашнего. Он пел как соловей для всех женщин, не выбрав ни одной для себя. Он слагал стихи. Его как будто прорвало. И темы брались, как будто из мешка с идеями. ОН писал про море и про скамейку, на которой он когда-то сидел со своей девушкой. О собаке, которой нужно помочь и о старости, в которой собираются воспоминания и только. Все дамы были награждены его стихами с автографом. В санатории случались и дни рождения, и Виктор торжественно читал оды для новорожденных, и конечно был обласкан именинницей и гостями. Ведь в этом замкнутом кругу, любой маленький всплеск таланта, будь-то умение танцевать, умение петь или слагать стихи, находил бурю восторгов в ответ на его проявление.

Его новая тетрадь, с которой он не расставался даже в Африке, пополнилась еще не одной новой страничкой, а от многочисленного листания, ее страницы приобретали соблазнительно букинистический вид, и становилась все пухлее и пушистее. Старую, начатую еще в юности, он почему-то не нашел, уезжая в командировку. И в новую, записал по памяти, все, что успел сочинить раньше. Проделывая это, Виктор к своему удивлению отметил, что старые стихи теперь казались ему гораздо скучнее и не значительнее, чем он воспринимал их раньше.

– Проба пера, – подумал он. А теперь, я созрел. Теперь у меня выходят шедевры.

Момент, когда Виктор записывал в свою тетрадь новый стих, обработанный и законченный, становился для Виктора маленьким праздником. ОН садился за стол, клал перед собой листочек черновика и старательно переписывал стихотворение в новое законное место, с номером страницы, проставленной его рукой, и с оглавлением сзади, в которое под номером вписывалось название произведения. Это стихотворение имело номер 361 и называлось «Руки женщины» Оно было написано под впечатлением медсестры Татьяны Сергеевны, которая делала ему перевязку головы, после неудачного ныряния. Увидев ее красивые черные глаза и пухлый ротик, Виктор подумал, что ради этого, можно было и побыть больным. Немного. Татьяна Сергеевна, обматывала ему голову бинтом, и ее грудь почти касалась его лица. И когда Татьяна Сергеевна удалялась от него в поисках то мази, то ножниц, Виктор чувствовал это, как ужасную потерю.

– Совсем распустился. Уже и под пыткой йода все о том же! – возмущался его внутренний голос. Хотя конечно, кто удержится от близости таких форм. Я тоже начинаю мечтать о большем. Прямо так и хочется, чтобы ты ее обня-я-ял и отблагодарил. Боже, какие ручки, аж, все в душе переворачивается. Я сейчас просто закружусь в вальсе! – верещал внутренний голос.

– Татьяна Сергеевна у вас такие ручки, – сказал Виктор, что я готов разбивать каждый день что-нибудь.

– Оставайтесь лучше здоровым, а то после второго такого удара, у вас в голове и дырка может появиться. Вам повезло. Бывает и перелом шеи, а то и еще хуже. За десять лет я всего здесь насмотрелась. А вам еще жить и женщин любить нужно, – усмехнулась Татьяна Сергеевна, обрезая бинт и делая маленький бантик.

Придете завтра на перевязку. Купаться больше не советую. Будет тошнить, или головокружение, вызывайте врача. Но думаю ничего страшного, кроме ссадины нет.

Татьяна Сергеевна ловко убрала медикаменты, и сунув руки в карман своего белого халатика, пошла посмотреть, нет ли еще страждущего и ждущего медицинской помощи.

А Виктор с сожалением вышел из кабинета, и стараясь поймать взгляд Татьяны Сергеевны, повернулся к ней около двери. Он встретился с ней глазами, и взгляд прожег в его теле, где– то в районе живота, дырку.

– Полежите часа два, никакой нагрузки и алкоголя. Зайду проверю, – засмеялась она в след ему.

Я смотрю на тебя, замираю,Вдруг исчезнешь куда-то как сон,От рук нежных твоих погибаюКак мальчишка впервые влюблен…

Эти строчки он написал на бумаге, как только пришел в свою комнату. Он взял блокнотик, и, выйдя на балкон, сел за столик и дописал все стихотворение.

– Нет, я не виноват, – подумал он. Чтобы писать стихи, нужны восторги, а восторги складываются из открытий новых чувств, новых красок природы, новых впечатлений от жизни. Нужно удивляться и открывать. Нужно чувствовать, и тогда стихи приходят сами, потому что вдруг начинаешь видеть все малейшие нюансы, присущие новому чувству, слышишь новые нотки в шуме листвы и прибоя и вдруг ощущаешь еще множество того, что не видел минуту назад, пока новое и удивительное не стронуло твою душу с тормоза обычности. Татьяна Сергеевна, вы живете в моем сердце какой-то музыкой, какой то неощутимой массой чувств, которым нет названия.