Эльфийские войны - Дуглас Найлз

– Я знал, что речь рано или поздно зайдет о войне, но все же нельзя ли отложить это ненадолго? Я бы хотел сначала повидаться с матерью.

– Конечно. Как глупо с моей стороны, – согласился Ситас.

Если Пророк и заметил то, что, по мнению Кит-Канана, читалось у него на лице, то не подал и вида. Он слегка понизил голос:

– Она у себя в комнатах. Она будет очень рада видеть тебя. Думаю, это как раз то, что ей нужно.

Кит-Канан удивленно взглянул на брата, но Ситас не стал развивать свою мысль и направил разговор в другое русло:

– Я приказал принести в мои апартаменты охлажденного Талианского белого. Я хотел бы услышать обо всем, что произошло с начала войны. Приходи ко мне после того, как поговоришь с Нириканой.

– Хорошо. У меня есть что рассказать тебе, и я в свою очередь хочу узнать, как идут дела в городе.

Кит-Канан вслед за Ситасом покинул детскую, осторожно притворив дверь. Прежде чем закрыть ее, он обернулся и увидел, что Герматия прижимает к груди младенца. Женщина внезапно подняла голову и впилась взглядом в глаза Кит-Канана – между ними словно возникла связь, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы разорвать ее.

Двое эльфов, лидеры нации, безмолвно шли по длинным коридорам дворца Квинари. Достигнув комнат их матери, Кит остановился, а Ситас молча продолжил путь.

– Войдите, – ответил знакомый голос на его негромкий стук.

Толкнув дверь, Кит увидел Нирикану в кресле у открытого окна. Поднявшись, она сжала его в объятиях так крепко, словно не хотела отпускать.

Кит-Канан поразился тому, как сильно постарела его мать, и ему стало еще страшнее, когда он вспомнил о долголетии эльфов. Нирикана достигла лишь среднего возраста, и до старости ей оставалось еще несколько сотен лет активной жизни.

Но лицо ее, осунувшееся от тревог, седина, посеребрившая волосы, напомнили Киту о его бабке, какой та была за несколько лет до смерти. Это открытие глубоко огорчило его.

– Садись, матушка, – тихо попросил Кит, подводя ее обратно к креслу. – Ты здорова?

Нирикана взглянула на него, и сын с трудом выдержал этот взгляд. Какая бездна отчаяния!

– Встреча с тобой придала мне немало сил, – ответила она со слабой улыбкой. – Теперь мне так часто кажется, что вокруг меня одни чужие.

– Но ведь Ситас навещает тебя, я уверен.

– О да, когда находит время, но у него так много дел! Тревоги войны, а теперь и ребенок. Ванести – прекрасное дитя, правда?

Кит кивнул, удивляясь тому, что в голосе матери не слышно большой радости. Ведь это ее первый внук.

– Но Герматия считает, что я только мешаю, у нее здесь есть сестры, для того чтобы помогать. Я очень мало вижу Ванести. – Нирикана отвела взгляд к окну. – Мне не хватает твоего отца. Иногда я так тоскую по нему, что едва могу вынести это.

Кит мучительно подыскивал слова утешения и, не найдя их, взял ладони матери в свои.

– Дворец, город – все изменилось, – продолжала она. – Это все война. Пока тебя не было, советником твоего брата стал лорд Квимант. Такое впечатление, что дворец теперь принадлежит клану Дубовых Листьев.

Ситас писал Киту о Квиманте, и младший брат понял, что Пророк считает его помощь в государственных делах неоценимой.

– А что слышно о Таманьере Амброделе?

Верный эльф был незаменимым помощником его матери и спас ей жизнь во время восстания, охватившего город незадолго до начала войны. Чтобы вознаградить Таманьера за преданность, Ситэл пожаловал ему должность главного дворцового управляющего. За эти годы Нирикана и Таманьер стали добрыми друзьями.

– Он уехал. Ситас просит меня не беспокоиться, но я знаю, что он отправился по делу, связанному со службой престолу. Но его уже так долго нет, и я не могу не скучать по нему.

Она взглянула на сына, и он заметил в ее глазах слезы.

– Иногда я чувствую себя обузой, когда сижу вот так взаперти в своей комнате, ожидая смерти!

Кит откинулся в кресле, потрясенный и огорченный отчаянием матери. Это было так непохоже на Нирикану, которую он знал, на эльфийскую женщину, полную энергии, спокойствия и терпения, смягчавшую жесткие решения его отца. Он попытался скрыть свои противоречивые чувства под легкомысленными речами.

– Завтра мы поедем на прогулку, – сказал он, заметив, что солнце быстро садится за горизонт. – Сегодня вечером мне нужно встретиться с Ситасом, доложить ему обстановку. Давай встретимся за завтраком в пиршественном зале, хорошо?

Нирикана улыбнулась, и в первый раз улыбка осветила ее глаза, а не только обозначилась на губах.

– С удовольствием, – ответила она. Но воспоминание о ее покрытом морщинами несчастном лице не оставляло его, даже когда он покинул ее комнаты и направился в библиотеку брата.

– Входи, – разрешил Ситас.

Двое воинов с алебардами в мундирах Защитников Государства вытянулись перед серебряными дверями в королевские апартаменты. Один из них открыл створку, и генерал вошел внутрь.

– Нам необходимо побыть наедине, – заявил Звездный Пророк, и гвардейцы безмолвно кивнули.

Братья устроились в удобных креслах у балкона. С него открывался великолепный вид на Звездную Башню, которая поднималась к ночному небу по ту сторону сада. Алая луна, Лунитари, и бледный диск Солинари освещали аллеи, и извилистые дорожки сада укрывали тени.

Ситас наполнил два кубка изысканным вином и поставил бутылку в ведерко с тающим льдом. Один кубок он подал брату, и, подняв их, они чокнулись с легким звоном.

– За победу, – сказал Ситас.

– За победу! – повторил Кит-Канан.

Они сели, и, чувствуя, что брат хочет говорить первым, главнокомандующий в ожидании смолк. Его догадка оказалась верной.

– Клянусь всеми богами, как бы я хотел оказаться там, рядом с тобой! – убежденно начал Ситас.

Кит не усомнился в его искренности.

– Война совсем не такова, как я это себе представлял, – возразил он. – В основном это ожидание, неудобства и скука. Мы вечно голодны, вечно мерзнем, но главное – скучаем. Минуют дни и недели, но не происходит ничего значительного.

Он вздохнул и на мгновение смолк, чтобы сделать добрый глоток вина. Сладкая влага смягчила его горло и развязала язык.

– Затем, когда что-то действительно начинает происходить, ты напуган больше, чем ожидал от себя. Ты сражаешься за свою жизнь, а когда сопротивление бесполезно, спасаешься бегством. Ты пытаешься сохранить контроль над ситуацией, но это невозможно. И вот не успеешь ты оглянуться, как битва закончилась и ты снова во власти скуки. Только теперь добавляется еще и горе: ты узнаешь, что в этот день погибли твои храбрые товарищи, некоторые – потому, что ты принял неверное решение. Иногда даже правильное решение заставляет идти на смерть слишком многих добрых эльфов.