Ангелы на первом месте - Дмитрий Бавильский

Норушка посмотрела на часы: пора закрываться, а беспокойная посетительница не уходит, переживает, мучается, да только помочь ничем ей нельзя. А всё равно жалко.

– Дайте конвертик-то, – только и сказала. – Может, и я пойму чего…

– Да чего уж тут, – переборщила с эмоциями посетительница: актриса, сразу видно.

– А вот смотрите, – синий халатик даже вскочил со стула, – на этот раз здесь штемпель имеется, да ещё такой отчётливый, как же вы его сразу-то не заметили?

– И как это я его сразу не заметила? – отказывалась верить в удачу

Мария Игоревна. – Ну-ка, дайте-ка мне…

Ещё мгновение назад она одними только глазами взывала к старушке о помощи, а теперь тут же потеряла к ней какой бы то ни было интерес, забыла о её существовании. Надела очки-лупы, стала крутить-вертеть конвертик, от напряжения высунув кончик языка – совсем как внучка-школьница, когда домашнее задание по арифметике не получается.

– Ну, да, штамп, четырнадцатое отделение… А где это? – снова вспомнила она о мышке-норушке.

– На Российской, – авторитетно высказалась старушка и с шумом закрыла в сейфе коробку с конвертами и мелочь из кассы.

– Российская большая, – задумчиво глядя в витрину, провозгласила актриса.

– Между прочим, – преподнесла ей на прощание сюрприз норушка, – муженёк мой покойный на скорой помощи отработал сорок восемь лет.

Мария Игоревна совершенно не понимала, при чём здесь муж-шофёр.

Работница почтового ведомства объяснила:

– Чердачинск он знал как свои пять пальцев. И часто загадки загадывал всякие. Как лучше проехать в Кочкаево, какой дорогой быстрее добраться до Першино… Так вот он говорил мне, что трамвайные пути лежат в нашем городе крест-накрест только в одном месте – на перекрёстке Российской и проспекта Победы. Потому что во всех прочих пересечениях они или параллельны, или только с трёх сторон имеются…

Какой хороший он у меня был человек. Пил только…

Мария Игоревна ликовала. Едва не бросилась целовать бабульку, так растрогалась, что снова, второй, нет, третий, третий раз за день слёзы выступили. Вот это прорыв, настоящий и бесповоротный! Ведь

Макарова ездила к Царю в офис куда-то на Красную, в центр, а жил

Царь и вовсе где-то за городом. Значит, жив! Жив! И Мария Игоревна знает, где его искать, где найти можно будет! Уж с её-то терпением и методичностью в победе упорства над здравым смыслом можно не сомневаться.

А только так, от полного отчаянья, и можно выиграть. Только так, из глубины воззвах, победить.

Глава третья. Серебряное копытце

Загрузив "Живой журнал", Макарова не верила глазам: юзер Tcharне исчез, более того, исправно вывешивал постинги в ленте.

Настроение его было прекрасным, ждал весну, болел за российских олимпийцев и помирать не собирался.

Макарова закусила губу: виртуальная реальность обманула её. Ведь столько раз она давала себе зарок – не верить всем этим теням и отражениям, но, легкомысленная душа, снова и снова покупалась на знаки искренности. Разве искренность может быть бессмысленным знаком?!

По всему оказывалось, что может. Впрочем, девушка совестливая,

Макарова понимала – во всём виновата лишь она сама: ну, подумаешь, ошиблась, обозналась, с кем не случается…

Она переключилась на дневник foma,тот продолжал плести сети политического заговора, но сейчас Макарову это волновало меньше всего. Оставим интриги политикам, у простых людей кровь бурлит от предчувствия любви. "У меня конкретное предложение – нужно что-то делать", – говорила одна её дородная пациентка.

Вот и Макаровой надоело сидеть в "отстойнике". В "накопителе", ожидая самолёта "с серебристым крылом", который унесёт её в заоблачные выси. История с Царем, увы, закончилась, нужно придумывать развлечения дальше. Да и поиск новых клиентов для психоанализа – проблема существенная: финансы поют романсы, нужно лечить мужа (у него, кажется, наметилась положительная динамика), существовать самой. Интернет оплачивать, опять же таки. А новый мужчина – это не только праздник, но и новые возможности, новые круги общения, и вообще, "не взлетим, так поплаваем…".

Короче, она, наконец, решилась влезть в сетевую жизнь и для начала написать письмо пользователю, спрятавшемуся за именем Tchar.

_

Сказано – сделано. Написала. Пустяковую записочку, в ответ на один из проходных постингов. Правда, люди, "живых журналов" не имеющие, автоматически проходят в почте под грифом "анонимов", поэтому подписалась. Настоящую фамилию ставить в последний момент почему-то испугалась, подписалась "Феей хлебных крошек".

Тут же получила ответ, захлопала в ладоши, подбежала к спящему мужу, поправила одеяло, побежала писать ответ. Отстучала положенные для знакомства две-три строчки, обыгрывающие её новое имя, отправила.

Обратная телеграмма-молния пришла немедленно. Уже с личным адресом – чтобы отныне "Фея хлебных крошек" писала не в журнал, где её сообщения может прочитать любой скучающий, но домой или в офис, не важно. Важно, что общение их мгновенно перешло в иную, весьма интимную плоскость.

И тогда Макарову понесло. Едва справляясь с приступом сильного сердцебиения, она накатала длиннющее письмо, полное намёков и предыханий. Макарова сообщала незримому корреспонденту, что хорошо осведомлена о его роли в теневой стороне жизни "ЖЖ", что её восхищает его организаторские способности, словом, всё то, что приятно услышать любому амбициозному мужчине.

Ну, и так, между делом, вскользь, пару слов о себе. Работаю в творческой сфере (поди проверь), озвучиваю сериалы на "канале

Принцессы", ты можешь услышать мой голос прямо сейчас, стоит только включить телевизор. Если очень интересно, поди, угадай, за кем из мексиканских страдалиц я скрываюсь.

Меня очень заинтриговала ваша осведомлённость – писал Tchar _

(признаваясь в конце письма, что его человеческое имя, вообще-то

Игорь), а также ваш неординарный ум и прочие несомненные достоинства.

Игорь признавался, что тут же включил телевизор, нашёл канал сериалов, где один женский голос лучше другого, поэтому он немного в растерянности…

Макарова захлопала в ладоши и тоже побежала включать телевизор. На экране две крашеные блондинки выясняли отношения – кто же из них, на самом деле является матерью незаконнорожденного сына дона Альберто.

Модуляции голосов обеих соискательниц счастья Макаровой не понравились. И, как ни старалась, она не могла соотнести себя ни с одной из ухоженных, загорелых тёток, загримированных под скромных девиц. Первая явно претендовала на роль положительной героини, вторая – играла очевидную злодейку, но ни та, ни другая не нашли в сердце Макаровой отклика.

На шум телевизионных голосов проснулся, заворочался муж: экран поставили как раз напротив его кровати, чтобы хотя бы немного развлечь бедолагу, уже давно не жившего собственной жизнью.

Пристыженная Макарова коршуном кинулась к мужу, принялась массировать его худые ноги, менять ему позу. Пролежней, слава богу, не было. Муж смотрел на неё голодными глазами, лучше бы и не смотрел вовсе: Макаровой стало не по себе.

А что делать, оправдывала Макарова свои намерения, я же молодая, я же не худая и к тому же женщина, которая поёт! Я ему не изменяю, храню верность, виртуальная интрижка – не в счёт, да разве можно серьёзно относиться ко всем этим заочным романам, когда совершенно не ясно, кто с тобой разговаривает на том берегу.

И снова – к компьютеру, туки-туки-тук, туки-туки-тук.

…возле моего процессора стоит лимонное дерево с большими листьями, одно из них упало прямо на клавиши, твой адрес я нацарапала на нём серебренным ножичком для разрезания бумаги…

…а я не люблю Нового года и никогда не наряжаю ёлку, стараюсь пораньше лечь спать, потому что всё равно, жизнь – это сон…

…у своей новой подруги в китайском саду, среди камней, я вдруг увидела иероглиф, означающий "ждать", который рифмовался с пролетающим мимо садика журавлиным клином. И я задвинула бамбуковые занавеси, стала пить саке…

…в наследство мне досталось старенькое пианино. Представляешь (очень скоро они перешли на "ты"), я споткнулся о его присутствие году на третьем-четвёртом жизни в этой квартире. Постоянно стирал с него пыль, заваливал книгами, проливал на него кофе, но ни разу не догадался открыть, услышать, как оно звучит…

…ну, разве это важно, что я замужем? Только от человеческой природы зависит, свободны мы или нет. Супружество тут ни при чём. Тем более, я сплю без обручального кольца…Ибо пока не снимаешь кольцо, нельзя уснуть (кольцо не мешает, но оно не приспособлено для сна, оно не впускает в сон)…

…а никакой свободы нет и быть не может, это всё лирика, бессмысленная и беспощадная…