Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть - Максим Шейко

В то же самое время, когда команда японского флагмана боролась за живучесть своего корабля, взлетевшие с него несколько ранее самолеты, ведомые самим капитаном второго ранга Мицуо Футидой – флагманским летчиком палубной авиации Японии, обрушили свой смертоносный груз на недобитые в первом налете корабли Спрюэнса, довершая разгром шестнадцатого оперативного соединения Тихоокеанского флота США. Повторный удар по соединению Спрюэнса имел своей главной целью «Хорнет», мало пострадавший от первого налета. Именно на него обрушилась вся ярость атак самолетов первой дивизии. На сей раз отвертеться последнему авианосцу Спрюэнса не удалось. «Зеро» с легкостью разметали жиденький воздушный барраж, после чего пикировщики и торпедоносцы приступили к своей разрушительной работе.

«Хорнет» получил попадания четырех торпед (все в левый борт) и пяти авиабомб и менее чем через час после начала атаки опрокинулся и затонул после мощного внутреннего взрыва. «Йорктаун», сумевший после первого налета с помощью контрзатоплений уменьшить крен до приемлемого, получил еще одну торпеду и четыре новых бомбовых попадания. С трудом взятые под контроль пожары после новых повреждений вновь охватили большую часть корабля, заставив вскоре загасить котлы и прекратить борьбу за живучесть корабля. Экипажу была отдана команда покинуть корабль, а эсминцы, окончив подбирать людей из воды, добили обреченный авианосец торпедами.

А вот «Энтерпрайзу» повезло. После первого налета у него была разворочена вся полетная палуба, а на ангарной бушевал сильнейший пожар. О том, чтобы принимать и обслуживать самолеты, не могло быть и речи, поэтому пострадавший корабль под прикрытием легкого крейсера «Хелена» и нескольких эсминцев отправили на Гавайи, что позволило ему счастливо избежать встречи с самолетами второй волны японской атаки на 16-е соединение. Зато не повезло артиллерийским кораблям. Летчики 5-й дивизии, не обнаружив третьего авианосца и решив, что он затонул от последствий первого налета, обратили все свое внимание на линкор и поврежденный в первом налете «Честер». Крейсер, плохо слушавшийся руля, получил в корму еще по одной торпеде в каждый борт, а также шесть прямых попаданий авиабомб и несколько близких разрывов, после чего, высоко задрав нос, затонул в течение каких-то семнадцати минут.

Линкор оказался покрепче. Ведя мощный зенитный огонь и активно маневрируя, «Норт Каролина» сумел уклониться от большинства предназначенных ему торпед, но избежать попаданий все же не сумел. Тяжелая бронебойная авиабомба пробила главную бронепалубу и взорвалась во внутренних помещениях, выведя из строя часть башен универсальной пятидюймовой артиллерии правого борта и нанеся обширные разрушения. Еще одна бомба разорвалась на мостике, выведя из строя часть командного состава корабля и пост управления огнем. В довершение всего торпедоносцы с красными кругами на крыльях все же добрались до бронированной туши корабля, всадив под бронепояс легкую авиаторпеду, что привело к затоплению ряда помещений в кормовой части. Еще одна предназначенная линкору торпеда попала в прикрывавший его эсминец, оторвав ему нос по самый ходовой мостик.

Устрашенный понесенными потерями, Нимиц спешно отозвал потрепанные соединения. Нагумо также предпочел отступить. «Кага» от взрыва паров авиабензина и продолжающегося пожара потерял ход, и его в конце концов добили торпедами эсминцы эскорта. А вот флагману Нагумо – легендарному «Акаги» все же удалось справиться с пожаром и сохранить ход. Как и «Энтерпрайзу», ему посчастливилось уцелеть в этом побоище.

Генеральное сражение, к которому стремились адмиралы по обе стороны фронта, состоялось, но не дало решительного преимущества ни одной из сторон. Японцы одержали тактическую победу и сохранили инициативу, но не устранили угрозу окончательно. Теперь противникам предстояла длительная и изматывающая позиционная борьба за острова.

Однако, несмотря на красоту замыслов и пространственный размах операций, сражения, бушевавшие на бескрайних просторах Тихого океана, были лишь фоном к событиям на Восточном фронте. А там дела шли своим чередом: прибывали свежие части и маршевые пополнения, накапливались запасы горючего и боеприпасов, запчастей и медикаментов, производились перегруппировки войск и прочие рутинные действия, являющиеся неотъемлемой частью любой войны. Вот только интенсивность всех этих организационно-транспортных мероприятий неуклонно возрастала. Такая активность однозначно указывала опытным солдатам и офицерам по обеим сторонам фронта: скоро неподвижно замершие фронты, завязшие в весенней распутице, вновь оживут, а неторопливо сменяющие друг друга рутинные фронтовые события понесутся вскачь.

То, о чем простые вояки только догадывались, высший генералитет и партийные бонзы знали наверняка. Знали и принимали соответствующие меры, стремясь еще до начала грядущих событий обеспечить себе максимум возможных преимуществ. Среди всего прочего для лучшего контроля за будущими операциями Гитлер в преддверии нового стратегического наступления решил перебраться поближе к местам предстоящих решающих сражений. С этой целью в лесах под Винницей был возведен комплекс сооружений, ядром которого был огромный подземный бункер. Эта новая ставка фюрера, оборудованная по последнему слову инженерной техники, получила название «Вервольф» – «оборотень». Сюда в первых числах мая перебралось из Восточной Пруссии все высшее военное и политическое руководство Третьего рейха. Кроме Гейдриха. Неугомонный глава РСХА нашел себе более увлекательное занятие, предоставив заниматься обустройством на новом месте своим заместителям, сам Рейнхард Тристан совершил обширную инспекторскую поездку по восточным территориям. Основания для такого служебного рвения у него были, причем весьма веские – на оккупированных восточных территориях было неспокойно. Мягко говоря.

Посетив Вильнюс, Минск, Ригу, Петербург, Москву, Смоленск и Киев, Гейдрих был вынужден констатировать, что, несмотря на все принятые меры, подавить партизанское движение полностью не удалось. И если в сумятице тотального наступления 41-го года бардак в тылу и шалости партизан еще можно было списать на последствия масштабных боевых действий и свалить, таким образом, ответственность на армию, то теперь, по прошествии почти года после начала войны, мириться с создавшимся положением было нельзя. Фронт ушел далеко на восток, большинство захваченных «восточных территорий» были переданы под контроль оккупационной администрации, зона армейской ответственности теперь ограничивалась двухсоткилометровой полосой, непосредственно примыкающей к линии фронта. А партизаны между тем никуда не делись.

Вот о том, что нужно сделать для выхода из сложившейся ситуации, Гейдрих и разговаривал в один из погожих майских дней с гауляйтером Украины бригаденфюрером Отто Вехтером в его новой киевской резиденции.

– Итак, бригаденфюрер, в целом я доволен обстановкой. Ваши достижения на посту гауляйтера… впечатляют. Но! – Гейдрих выдержал театральную паузу, после чего продолжил, как ни в чем не бывало: – Но сложившаяся ситуация все же далека от совершенства.

Правитель Украины перевел дух – кажется, высокий берлинский гость настроен благодушно. Приезжавший месяц назад Геринг, помнится, был куда менее адекватен. Гейдрих между тем прекратил созерцать цветущие каштаны и, отвернувшись от окна, облокотился на подоконник, соизволив, наконец, посмотреть на хозяина кабинета. Тревоги, терзавшие Вехтера, явственно читавшиеся на его полноватом лице, не укрылись от цепкого взгляда обергруппенфюрера, вызвав легкую снисходительную усмешку. Но улыбка лишь скользнула по тонким губам и исчезла без следа. Когда Гейдрих вновь заговорил, его голос был спокоен и бесстрастен, а мимика была не богаче, чем у статуи:

– Я за последние две недели посетил все новые административные единицы, созданные нами на оккупированных территориях СССР. Могу вас поздравить – лучше, чем в Украине, дела обстоят только в Прибалтике. Учитывая политическую и этническую специфику этого региона, данный факт ни в коем случае не следует считать упреком. Я рад, что не ошибся, когда рекомендовал фюреру назначить вас главой рейхскомиссариата «Украина». Однако довольствоваться достигнутым было бы неразумно – ведь человеку свойственно стремиться к лучшему! Вы согласны?

Вехтер торопливо кивнул и поспешил подтвердить свой жест словами:

– Конечно, обергруппенфюрер! – По всему выходило, что гроза еще отнюдь не миновала.

– В таком случае я хотел бы услышать от вас: почему партизанское движение на вверенных вам территориях до сих пор не ликвидировано и что делается для исправления сложившегося положения?

– Делается все возможное, обергруппенфюрер. Большинство партизанских отрядов, создавшихся прошедшей осенью и зимой на основе местных большевистских партийных организаций, сотрудников НКВД и остатков окруженных частей, уже ликвидированы. Оставшиеся будут ликвидированы в течение месяца-двух. В этом нам оказывают большую помощь вспомогательная полиция из местных и мирное население – меры по стимулированию оказались весьма эффективными.