Радиоэлектронный шпионаж - Анин Борис Юрьевич

Порядок был такой. Во время ужина охранника мы проникали в ванную комнату посла и делали проходы по третьему этажу. Основная группа вступала в дело, когда охранник ложился отдохнуть. «Музыкальные» замки открывались по радиокоманде. Начинался всхрап — следовала команда: «Давай». Затем внимательный слуховой контроль действий охранника. Если храп продолжался, процедура повторялась. Дальше при прохождении узкого коридора и вестибюля перед «шифровалкой», наш труд получил некоторое облегчение. Открыв дверь с «музыкальным» замком, мы убедились, что с внутренней стороны ее можно закрыть без шума и звонков, используя для этого имеющийся внутри рычажок стопора. Когда первая дверь в узкий коридор закрывалась, то шума при открытии второй двери и двери шифровальной комнаты слышно не было. Примерно в 1.30 ночи у охранника в сторожевой комнате начинал названивать будильник. Сигнал о начале обхода здания поступил вовремя. К этому времени наши должны были находиться в вестибюле и работать над проходом в «шифровалку». Естественно, дежурная лестница была готова к отступлению на третий этаж, если охранник надумает почему-то открыть «музыкальные» двери. Обычно он этого не делал. Все замирало на время обхода, который продолжался пятнадцать— двадцать минут. По включению электрического освещения было видно, где и в каком порядке ведется обход. Однако в общей сложности наш вынужденный перерыв растягивался примерно до 2 часов ночи. К этому времени снова начинал раздаваться храп, и проникновение продолжалось. В «шифровалку» мы попали только на вторую ночь. Как мы и предполагали, интересующие нас шифры находились в большом старинном металлическом сейфе с кодовым замком. После набора правильной цифровой комбинации открывалась заслонка, за которой находилось отверстие для ключа. Через сорок минут сейф был открыт. Случилось это глубокой ночью. Перед нами лежали двадцать два шифрблокнота и сотни листов секретной переписки, поступившей в посольство с курьерами.

Но вот беда! Шифрблокноты были снабжены специальной защитой: каждый по краям обшит «украинской» вышивкой. Рисунок вышивки был составлен из переплетенных нитей пяти цветов. Если их разошьешь, потом сшить будет невозможно. Подобных ниток у нас под рукой не было, да мы толком и не знали, каким образом можно сделать подобную вышивку, сохранив очередность следования ниток по цвету. Что делать? Решение пришло быстро: надо снять копии только с секретных документов, прибывших курьерской почтой. Времени для этого у нас хватало.

Среди шифрблокнотов находились также два, упакованные в большой пакет с надписью: «На случай войны». Ясно, что без особой надобности сотрудники резидентуры распечатывать его не будут. Значит, изъяв из пакета один шифрблокнот, мы с большой долей уверенности могли предположить, что пропажу сразу не обнаружат. У нас же будет день-два на поиск эффективного способа расшивания шифрблокнотов и восстановления вышивки в первоначальном виде. За это же время мы могли бы подобрать по цвету и качеству нужное количество ниток. Мы понимали, что у нас больше может не быть возможности возвратить в сейф изъятый нами шифрблокнот, и тогда противник обнаружит его отсутствие. Но вероятность провала даже в этом случае сомнительна. Многие подумают о ротозействе при отправке пакета с шифрблокнотами, так как все будет в полной сохранности.

Сделали так, как решили. Пришлось заняться распознаванием секретов машинной вышивки, да еще разными по цвету нитками. К концу дня наши специалисты обладали тремя машинками, с помощью которых были воспроизведены узоры, аналогичные узору с негласно изъятого шифрблокнота. А нитки за один день были доставлены из-за границы.

Операция продолжалась в общей сложности восемь суток. За ночь успевали расшить и восстановить только четыре блокнота. Была и еще одна задержка. На третий день охранник неожиданно впал в истерику. Понять, в чем ее причина, было невозможно. Пришлось воздержаться на сутки от активных действий. И только когда мы поняли, что охраннику отказали в приезде к нему в гости его детей, мы продолжили выемку шифрблокнотов».

ОПАСНЫЕ КОНДЕНСАТОРЫ

Ночью 11 января 1983 года в МИД Франции поступила телеграмма из посольства в Москве. Только глава кабинета министров и министр иностранных дел ознакомились с ее содержанием, прежде чем передать президенту. В телеграмме сообщалось о поразительном открытии, сделанном в посольстве начальником шифровальной службы. В послании, подписанном первым советником посольства, в частности, говорилось: «Во время ремонта телекса было обнаружено, что в корпусе одного из конденсаторов содержится сложное электронное устройство, предназначенное, по всей видимости, для передачи во внешнюю электросеть телеграфной информации». В документе далее уточнялось, что аналогичные устройства были найдены во всех телексах, использовавшихся посольством в Москве для связи с Парижем.

Новость была ошеломляющей. Выходило, что со дня установки первого телекса в октябре 1978 года вплоть до 11 января 1983 года КГБ перехватывал все сообщения, принимавшиеся и отсылавшиеся посольством Франции в советской столице, включая самые секретные. Два лишних проводка были напрямую подсоединены к электросети. Силовой кабель телекса, следовательно, являлся носителем тока ко внешней цепи и передавал информацию за пределы посольского здания. Подключение к конденсатору позволяло перехватывать все сообщения до их шифровки.

КГБ добился такого грандиозного успеха в области радиоразведки благодаря своим способностям не упускать промахи служб безопасности иностранных посольств. В данном случае промахов было два.

Во-первых, все шесть телексных аппаратов, предназначенных для установки в посольстве в Москве, были отправлены по железной дороге в грузовых вагонах, использовавшихся для перевозки тяжелого и громоздкого оборудования. Таким образом, французское оборудование связи без всякого сопровождения и охраны в течение двух суток передвигалось по советской территории. Воспользовавшись этим, сотрудники КГБ вскрыли опечатанные ящики, заменили конденсаторы на другие, снабженные специальным электронным устройством, а затем аккуратно восстановили печати на ящиках.

Во-вторых, ни во время установки, ни в ходе профилактических осмотров компетентные службы французского посольства в Москве не удосужились снять с корпусов крышки и проверить внутренность аппаратов. И только после поломки одного из телексов была проведена элементарная проверка и обнаружена ловушка.

В результате на протяжении шести лет в КГБ поступали копии всех депеш, которые французские дипломаты отправляли из Москвы в Париж. Среди них были, например, сообщения, касавшиеся планировавшейся встречи на высшем уровне между Брежневым и президентом Франции д'Эстеном сразу после ввода советских войск в Афганистан. Зная намерения д'Эстена, Брежнев ловко сумел заставить французского президента возобновить диалог между Востоком и Западом в то время, когда СССР оказался в политической изоляции.

Были и другие чрезвычайно тонкие «закладки». Крошечные датчики различными способами монтировались в телетайпы, которые входили в штатные комплекты шифровального оборудования, предназначенные для установки в посольствах западных стран. Излюбленной мишенью специалистов из КГБ стал немецкий телетайп «Т-1000» фирмы «Сименс». Имея информацию о том, что «Т-1000» в ближайшее время будет доставлен в одно из зарубежных посольств в Москве, КГБ иногда удавалось внедрить в него «закладку», пока внимание водителя грузовика, на котором перевозилось оборудование, отвлекала какая-нибудь молодая и весьма привлекательная особа. Если этот способ не срабатывал, то специальная команда из КГБ подстраивала дорожную аварию и в суматохе вставляла «закладку». При этом внедряемые датчики имели столь малые размеры, что были едва различимы невооруженным глазом. Время от времени их даже удавалось внедрить в аппаратуру прямо на фабрике, где она изготовлялась, — например, агент КГБ просто смахивал датчик внутрь какого-либо устройства, пока на нем не было кожуха.