Банды Чикаго - Герберт Осбери

Шикарное открытие «Сансайда» получило огромный общественный резонанс, но как «первоклассная придорожная гостиница» он себя не окупал. Спустя шесть месяцев Кэп Хайман и Добрая Энни бросили предприятие и вернулись в Чикаго, он – к своим аферам, а она – к своим проституткам. Где-то через год у Хаймана произошло резкое снижение как умственного, так и физического здоровья, и в 1876 году он умер безумным в Вест-Сайдском пансионе. Рядом с ним находилась Добрая Энни. После смерти Хаймана она управляла несколько лет борделем на Таможенной площади, но с 1880 года о ней ничего не было слышно.

6

Несколько лет после окончания Гражданской войны один уважаемый, но не очень богатый рабочий по имени Патрик О'Лири жил со своей женой Кэтрин и пятью детьми, – один из которых, Джеймс, прославился позже как Большой Джим О'Лири, богатый и влиятельный игрок, – занимая три задние комнаты каркасного дома на Дековен-стрит, 137, в чикагском Вест-Сайде. Две передние комнаты этого дома занимала семья Патрика Маклафлина, а за домом располагалась двухэтажная лачуга, которую О'Лири использовали как сарай, в котором держали сено, лошадь и телегу, временами – теленка и пять коров, которых миссис О'Лири доила дважды в день, а молоко продавала соседям. Высокий деревянный забор соединял сарай с навесом и другими дворовыми постройками на примыкающей территории, а дорожка к северу от коттеджа О'Лири была забросана старыми ящиками, ненужными вещами и прочим легковоспламеняющимся мусором.

В воскресенье вечером 8 октября 1871 года Деннис Салливан, извозчик, пришел к своим друзьям О'Лири – они были уже в постели. В тот вечер О'Лири легли рано, миссис О'Лири сказала, что это потому, что «она натерла ногу». Салливан и О'Лири поговорили несколько минут о небывалой засухе – с самого июля выпал лишь один дюйм осадков, и весь северо-запад был выжжен и высушен, бушевал огонь в лесах в Мичигане и в Висконсине, и трава в прериях горела в сотне различных мест. Полдевятого Салливан отправился домой и медленно брел по Дековен-стрит по направлению к Джефферсон-стрит. Он остановился посреди квартала, набил трубку и сел на обочину, чтобы не спеша покурить. Но как только извозчик поднял голову, чтобы прикурить, прикрывая спичку ладонью от сильного ветра, как увидел разгорающееся пламя в сарае О'Лири. С криком «Пожар!» Салливан ринулся к сараю, чтобы вытащить теленка, на которого уже перекинулся огонь. Но когда он вернулся обратно, чтобы спасти лошадь и корову, его деревянная нога застряла в щели между двух досок, и он сам едва остался жив.

Это было начало Великого пожара в Чикаго. Через два часа огонь уже бушевал на сотне акров, пожирая сосновые дома, навесы и сараи, как будто это были спички. Причин тому, что пламя так быстро распространилось, было несколько. Но главная из них та, что Чикаго, как писала «Трибюн», «был повсеместно городом сосен, кровельной дранки, фанеры, гипса и шпаклевки»; из шестидесяти тысяч зданий две трети были полностью деревянными с крышами из кровельной дранки, смолы и войлока; все это было высушено зноем и воспламенялось, как фейерверк. Кроме того, в пожарной охране было мало людей и недостаточно оборудования; штат пожарных, менее чем в двести человек, находился в зависимости от семнадцати пожарных машин, восемнадцати других приспособлений и шланга длиной сорок восемь футов. Но по меньшей мере треть общей длины шланга и несколько машин вышли из строя во время предыдущих пожаров, и их так и не починили и не заменили новыми. Более того, сами пожарные были истощены; они совершали по тридцать выездов в неделю, и только за день до этого они боролись с огнем в Вест-Сайде, нанесшим ущерб в 750 тысяч долларов. К тому же, когда наблюдатель с пожарной каланчи на Корт-Хаус заметил пожар на Дековен-стрит, он неправильно установил место и отправил сообщение в отделение пожарной охраны, которое располагалось на расстоянии полутора миль от места возгорания вместо того, которое было совсем рядом. И в завершение картины все время пожара дул, не переставая, ветер с юга-запада, переходящий временами в бурю.

Великий пожар в Чикаго

За полчаса до полуночи огонь пересек реку Чикаго на юге, охватив крыши домов на Адамс– и Франклин-стрит, и перекинулся почти сразу же на конюшни омнибусной компании Фрэнка Пармали, которые оценивались в 80 тысяч долларов. Пятачок Конли и переулок Костей исчезли в пламени и дыму, из горящих притонов высыпали проститутки, сводники и бандиты, присоединяясь к толпе, которая спасалась бегством по мостам и туннелям. Исчезли Игорный Ряд и квартал Волосатых Бандитов, и, поворачивая на восток, пламя охватило деловой район, разрушив много важных фабрик и все крупные магазины, точки оптовой продажи, отели, театры, офисы газет и общественные здания. Только два строения осталось стоять на площади в 460 акров, очерченных на западе, севере и востоке рекой Чикаго и озером Мичиган, а на юге – линией, идущей диагонально от Конгресс-стрит и Мичиган-авеню до Полк– и Велс-стрит. Рано утром в понедельник 9 октября пламя перелетело через главное русло реки Чикаго в северную часть города и «пронеслось по этой территории с населением в семьдесят пять тысяч со скоростью бегущего человека»; выгорело 1450 акров и из 13 800 зданий огонь пощадил только пятьсот. Среди первых восстановлены были водопроводные станции и насосы на Чикаго-авеню и новое здание Чикагского исторического общества на углу Дирборн– и Онтарио-стрит. Вместе с последним сгорели и бесценные и невосстановимые документы, среди которых оригинал Манифеста об освобождении Линкольна.

7

Убегая от надвигающегося пламени, по улицам неслась толпа бездомных озверевших людей. Опаленные и обожженные ужасным жаром, они тащили свои пожитки, детей и инвалидов. Спотыкаясь, падая, за толпой с трудом успевали женщины и дети, все толкались, ругались и кричали с такой силой, что их вопли были слышны, несмотря на ужасный рев огня. «Люди просто сошли с ума, – писала чикагская «Пост». – Несмотря на полицию – по правде говоря, полиция была полностью беспомощна, – люди собирались в большие группы в местах, казавшихся им безопасными, и под тяжестью толпы заборы и высокие тротуары на деревянных сваях обрушивались в грязь вместе с людьми, которые калечились при падении. Беженцы спотыкались о разбитую мебель, падали, и их тут же затаптывали. Охваченные безумной паникой, люди хлынули в разных направлениях по узким улочкам, ругаясь, толкаясь, изо всех сил пытаясь пробиться в безопасное место. Спиртное лилось, как вода, все салуны были взломаны и разграблены. Везде была грязь, дым, огонь, жара, грохот падающих стен, треск огня, шипение воды, гул машин, крики, ветер и рев труб.