Отважная любовь - Кристи Голд

— Подожди, — попросил Джед.

— Да?

— Я хочу попасть на банкет по поводу открытия нового отделения педиатрии. Скажем, через два дня. С этим будут какие-нибудь сложности?

— Абсолютно никаких, — ухмыльнулся Ник. — Я же не зашивал тебе рот.

— Убирайся, Кемпнер.

— С удовольствием. Сегодня у меня еще три операции. И я надеюсь, что через несколько месяцев твой палец придет в норму.

— Я тоже на это надеюсь.

— А тебе некогда надеяться. Тебе пора вернуться к программе реабилитации и работать как проклятому. Тогда у тебя есть шанс снова стать хирургом. Все в твоих руках. И как я уже и говорил, начинать нужно с Брук. В конце концов, она лучший физиотерапевт в округе. Думаю, ты и сам знаешь об этом.

Да, Джед знал. А еще он знал, что она необходима ему не только как физиотерапевт. Он понял, что любит ее, как никогда и никого прежде. Осталось только сказать ей об этом. Если еще не слишком поздно.

Может быть, и нет. Он увидит ее на банкете. Значит, у него есть два дня на подготовку. Джед сделал в уме пометку увидеться с Мишель Левис, чтобы уточнить, придет ли Брук на банкет. И ему останется только надеяться, что он сможет убедить ее в своих чувствах.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Слава богу, Брук не опоздала на мероприятие, хотя по-прежнему не понимала, как позволила Мишель убедить себя в необходимости пойти туда. Конечно, открытие нового педиатрического отделения было крупным событием для больницы, но в толпе медиков Брук чувствовала себя слишком одиноко.

Она походила по банкетному залу и остановилась у буфетной стойки, наблюдая за сестрой. Среди множества народа та чувствовала себя как рыба в воде. Она перебрасывалась шутками с докторами, жала руки их женам и вообще явно наслаждалась жизнью.

Через некоторое время Брук надоело стоять у буфета, и она присела за круглый столик, который уже занимала неизвестная ей пожилая пара. Брук только начала знакомиться с соседями по столику, как увидела, что на помост в конце зала поднимается ее сестра в окружении главврачей и самых крупных чиновников больницы.

Мишель постучала по микрофону, чтобы привлечь внимание публики. Разговоры сразу стихли.

— Леди и джентльмены! — звонко сказала она. — Сегодня мы собрались здесь по поводу знаменательного события — открытия нового отделения педиатрии. Я очень благодарна, что вы пришли. И сейчас я хочу представить вам еще одного гостя…

Раздавшиеся аплодисменты заставили Мишель на минуту прервать речь. Она бросила на сестру быстрый взгляд.

В этот момент Брук поедала клубничный десерт и лениво оглядывала зал, размышляя, что ей вряд ли удастся улизнуть прямо сейчас. Ну и ладно, решила она. Ее следующий пациент придет не раньше трех. Она останется здесь и послушает речи выступающих.

Много дней и ночей она не могла думать ни о чем, кроме Джеда. С их последней встречи прошло уже две недели. Он не давал о себе знать. Два дня назад Брук собиралась навестить его в палате после операции, но не решилась. Правда, Ник Кемпнер уверил ее, что операция прошла успешно и дальнейшее зависит только от самого Джеда. Ему придется снова проходить курс физиотерапии. Может быть, наверное, с другим врачом. Если он, конечно, снова не выберет Брук.

Уже, наверное, в тысячный раз Брук думала, могла ли она тогда поступить по-другому, и убеждалась, что нет. Она снова и снова подбирала слова, чтобы убедить Джеда в своей правоте.

Джед никогда не выберет ее в качестве своего лечащего врача. Шанс, что он все-таки так поступит, был равен шансу увидеть сейчас на трибуне зала Гаррисона Форда.

— …пожалуйста, приветствуйте доктора Джеда Грейнджера!

Брук подняла голову, не веря своим ушам. Наверное, она ослышалась. Этого не может быть. Мишель не могла вытащить ее на банкет, зная, что Джед тоже будет там. Это слишком жестоко и не похоже на сестру.

На трибуну поднимался человек, которого Брук узнала бы из тысячи. Слух все-таки ее не обманул.

Ее охватило оцепенение. Она рассматривала его, словно во сне, машинально отмечая каждую деталь внешности. Он выглядел воплощением преуспевающего доктора. Аккуратно причесанные волосы, безупречный костюм. Впечатление портила только туго перебинтованная правая рука. Скользящий по публике взгляд Джеда был внимательным и собранным. И только Брук знала его настолько хорошо, что за деловым выражением лица могла видеть следы пережитой боли. Грусть и чувство потери навалились на нее с новой силой.

Брук сглотнула комок в горле и с силой вцепилась ногтями в ладони. Она не заплачет на глазах у людей. И он тоже не увидит ее слез.

Джед прочистил горло и взглянул на собравшихся: Люди молчали, ожидая начала его речи. И лишь одна Брук озиралась по сторонам, надеясь незаметно сбежать.

— Я польщен, что Мишель Левис попросила меня прийти сегодня сюда, — начал он. — Надеюсь, что причиной тому послужили мои ораторские таланты, а не тот факт, что я единственный, у кого есть на это время.

В зале рассмеялись. Брук сжала челюсти, стараясь не выругаться вслух.

Мишель? Мишель попросила его прийти и выступить? Брук поклялась страшно отомстить сестре — навечно приковать ее к стене в чулане.

Джед положил забинтованную руку на край трибуны. Его голос ясно раздавался в тишине зала.

— Я рад видеть вас здесь сегодня. Мы все осознаем необходимость нового педиатрического отделения. Наши маленькие пациенты должны получать самое лучшее лечение. И я… — Сделав паузу, Джед взглянул на лежащие перед ним листки с речью. Внезапно он отложил бумаги и продолжил говорить, уже не глядя в них: — Сейчас я хочу открыть вам свое сердце.

Его слова вызвали легкий шепот в зале.

— Пару месяцев назад я потерял пациентку, девочку, — произнес Джед. — Она была замечательным ребенком, всегда улыбающимся, и это несмотря на то, что она уже несколько лет находилась на пороге смерти. Я не смог спасти ее. Я обвинял себя в ее смерти. Эта девочка дала мне урок, которого я не понял, пока сам не стал пациентом нашей замечательной больницы.

Он взглядом нашел в толпе Брук. В его глазах было выражение, которого она не поняла. Ей очень хотелось сбежать. Видеть Джеда снова оказалось выше ее сил. Нужно было встать и направиться к ближайшему выходу, но она не могла. Магнетический взгляд Джеда приковал ее к стулу.

— До произошедшего со мной несчастья я и не подозревал, какие талантливые и увлеченные своим делом люди работают здесь, — продолжал он. — Я признателен вам всем за то, что вы для меня сделали. Но одному доктору моя особая благодарность.

Брук показалось, что люди вокруг нее исчезли и что его слова обращены только к ней. Она забыла, как дышать, в отчаянной надежде, что именно ей удалось изменить его жизнь.