Свадьба с риском для жизни, или Невеста из коробки - Галина Куликова

– А где Софья? – спросила она вместо приветствия.

– Она так долго меня сторожила, что впала в состояние прострации, – усмехнулся Алик. – Ей сделали укол, и теперь ее безнадзорное тело покоится в одной из палат второго этажа. Сказать по правде, она всем тут изрядно надоела.

Мила хмыкнула и, усевшись в ногах кровати, подала Алику пакет:

– Я принесла тебе все, что полагается: фрукты и свежие журналы – на случай, если тебе голодно и скучно.

– Милочка! – воскликнул Алик и, по сложившейся традиции схватил ее за руку. Только на сей раз пошел дальше и, поднеся ладонь к лицу, прислонился к ней пылающими губами.

– Ах, Алик! – укоризненно воскликнула Мила, решительно вырываясь. – Разве ты не знаешь, что у меня уже есть мужчина?

– Этот молодой пижон? – Алик скорчил такую физиономию, будто в нос ему ударил уксусный запах. – Он тебя недостоин.

– Как так – недостоин? – улыбнулась Мила. – Почему недостоин?

– В свободное от тебя время он катает по ресторанам девочек, – заявил коварный Алик. – При этом надевает бесстыдные штаны и вешает на себя вульгарные золотые цепи.

– Ты клевещешь на нуждающегося аспиранта, – погрозила ему пальцем Мила. – Преследуя собственные корыстные интересы.

– Говорю тебе, я пару раз видел его то тут, то там. Ты же знаешь, что я частенько приглашаю партнеров на ужин. И твой Гуркин мне встречался. Кстати, всегда с разными девками.

– Алик, ты его с кем-нибудь перепутал. Ну, сам посуди: ты с ним и виделся-то пару раз по случаю.

– Я его отлично запомнил, – повел бровями Алик и многозначительно добавил: – Потому что ревновал. Ты мне не веришь?

– Судя по блеску твоих глаз, тебе уже лучше? – оставила вопрос без внимания Мила, а про себя подумала: «С Гуркиным надо разобраться как можно скорее».

– Если бы не Софья, я бы уже выписался и вернулся домой. Но она так агрессивна, что я опасаюсь оставаться с ней наедине. Обычно люди в таком состоянии, как она сейчас, совершают бытовые преступления.

– Боишься, что теперь она тебя опылит каким-нибудь химикатом? – не удержалась от иронии Мила. – Надо было сдать ее суток на пятнадцать мести дворы.

– Если бы я знал, что она ударит меня в лоб, загодя позвонил бы в милицию, – с сожалением вздохнул Алик. – Надеюсь, из-за нее ты не изменила своих планов?

– Каких это? – не поняла Мила.

– Ну… Когда я выйду отсюда, мы пойдем в ресторан?

– Ты что? – опешила та. – Из-за чего так рисковать? Если Софья пронюхает…

– Мы будем очень осторожны, – интимным голосом сказал Алик и, завладев обеими руками Милы, прижал их к своей груди.

Тут в палату вошла медсестра и со вздохом произнесла:

– Опять, Альберт Николаевич, ваша жена разгуливает по коридорам. Бледная, словно привидение. Наверное, подглядывала за вами. Отправьте вы ее, в самом деле, домой, всем легче станет.

Алик позеленел и, отбросив руки Милы, начал судорожно хватать ртом воздух.

– Вам плохо? – подпрыгнула сестричка, обеспокоившись.

– Не волнуйтесь, – усмехнулась Мила. – Это просто синдром обманщика.

Она подула на Алика, потом легонько похлопала его по щекам.

– Послушай, дорогой, если ты так боишься свою жену, то будь с ней честен.

– Она все равно ревнует! – вскричал взбешенный Алик. – Есть повод или нет, я страдаю одинаково!

– Ах да, я уже, кажется, знакома с этой точкой зрения, – пробормотала Мила.

– Я объясню ей, что мы занимались литературными делами, – заметался тот и промокнул салфеткой капельки пота, выступившие над верхней губой.

– Конечно-конечно, – приободрила его Мила. – Скажешь, что я приехала, чтобы поделиться с тобой замыслом нового рассказа.

– Кстати, Милочка, – внезапно спохватился Алик. – Как ты можешь объяснить вот это?

Свесившись с кровати, Алик открыл тумбочку и нырнул в нее головой. Выдернул оттуда пластиковую папку и, снова приняв вертикальное положение, торжественно вручил Миле.

– Что это? – спросила она. – Кажется, мой почерк? – И, достав криво исписанные от руки листы, начала читать, шевеля губами.

– Этот опус мне принесла секретарша. Говорит, только что получила по почте. На конверте стояло твое имя. Да и рука, мне кажется, тоже твоя.

– «Люди влюбляются, люди слипаются, женятся», – прочитала заголовок Мила.

– Ну, как? – спросил Алик. – Признаешь авторство?

– Дай-ка я дальше посмотрю, – покраснела Мила. – «Частный детектив Батискафов влюбился в медсестру с первого этажа. Она была такая розовая, словно фруктовая жевательная резинка, и он приклеился к ней навсегда. Встречаясь после работы на лестничной площадке, они начинали безоглядно целоваться, превращаясь на это время в один большой жеваный комок». Боже мой, что это?! – испугалась она. – Как это к тебе попало?

– Я же говорю: пришло по почте.

– Вероятно, я написала это в тот вечер, когда находилась под действием наркотиков! – воскликнула Мила.

Алик уронил на пол несколько подушек. Глаза его сделались туманны:

– Милочка! Ты глотаешь «колеса»? Или покуриваешь «травку»? Или, боже упаси, колешься?

– Не волнуйся, я съела или выпила наркотическое вещество по ошибке, – сказала Мила. – Я, конечно, заберу у тебя папку. Постарайся забыть, что ты это видел.

– Но если ты заберешь, что я скажу Софье? Как оправдаюсь перед ней? Она спросит, что мы делали. И что отвечу я?!

– Боже мой, Алик! Признайся: в чем секрет ее успеха? Когда я найду себе подходящую партию, я попытаюсь использовать методику твоей жены.

– Это не тема для шуток, – надулся Алик, складывая руки на груди.

– Я и не шучу! Ты взрослый независимый мужчина! Почему ты так боишься свою жену? Что она может тебе сделать?

– Она может меня убить, – шепотом ответил тот.

«Все говорят об убийствах, словно их запрограммировали, – сердито думала Мила, шагая по тротуару. – Или это я первая начала, а остальные подхватили эстафетную палочку?» Листопадов вел себя корректно и болтался где-то сзади, не приставая с разговорами. Через некоторое время его корректность стала действовать Миле на нервы. «Если меня пырнут в толпе ножом, он, конечно, догонит преступника, – с неожиданным раздражением решила она. – Но разве можно предотвратить убийство, плетясь в хвосте нога за ногу?»

Очутившись дома, она отправилась на кухню и стала готовиться к встрече с Гуркиным. Часа через полтора квартира наполнилась запахами, способными свести с ума всякого плохо обеспеченного холостяка. Когда ровно в пять раздался звонок в дверь, Мила внутренне напряглась.

Гуркин возник на пороге, изрядно обношенный, но красивый и гордый, словно русский крейсер, переживший революцию, войну и несколько финансовых кризисов. Мила рассчитывала, что он скажет что-нибудь типа: «О! Как восхитительно пахнет! Ты, верно, приготовила что-нибудь божественное!» Вместо этого наемный ухажер произнес дежурную фразу:

– Здравствуй, Тыквочка! Я жутчайше по тебе соскучился!

Он поцеловал ее в щеку – звонко, так, чтобы слышали все окрест – и, просочившись в коридор, аккуратно повесил куртку на крючок.

– Мы сегодня никуда не идем? – продолжил он, делая вид, что у него отсутствует обоняние. – Нет? Тогда я немного вздремну на диване? Меня всю ночь мучили интегральные уравнения.

– А у меня готов потрясающий обед! – сообщила Мила, полюбовавшись зубами Гуркина в тот момент, когда он широко и сладостно зевнул, зажмурив глаза. – Может быть, перед тем как прилечь, ты составишь мне компанию за столом?

– Но я абсолютно не голоден! – заявил тот с легкостью бедного, но чертовски гордого аристократа.

«Что же это получается? – испугалась Мила. – Гуркин и есть тот злодей, который отравил овощную смесь?»

– Все продукты свеженькие, – поощрила она его. – Только что с рынка.

– Тыквочка, но я правда не хочу кушать! – испугался ее настойчивости Гуркин и даже слегка побледнел. – Я всегда прихожу к тебе после обеда в столовой. Там потрясающе сытные пельмени.

– Разве их сравнишь с цыплятками табака? С маринованными огурчиками?

– Я не люблю чеснок, – пробормотал Гуркин.

– А в ресторане на юбилее прадедушки ты ел сырную пасту! – уличила она его. – И от тебя несло чесноком за три километра!

– Ты перепутала меня с Николаем.

Возможно, он хотел ее уколоть, а возможно, просто изо всех сил отпирался.

– Как же так? Ты молод, полон сил, что для тебя какие-то там пельмени? – не желала сдаваться Мила. – Они усвоились, пока ты ехал в общественном транспорте. Толпа наверняка помогала процессу пищеварения, перетирая пищу путем массирования твоего живота локтями.

Гуркин опустил глаза и побегал ими по сторонам, придумывая, вероятно, новую отговорку. Наконец Мила решила оставить его в покое, и тот радостно потрусил за пледом. «Мужчина и диван – близнецы-братья», – подумала Мила. В бытность мужем Орехов тоже любил лежать на диване и посвящал этому львиную долю своего свободного времени.