Спор на беременность (СИ) - Сурина Лилия

Вот сейчас проснулась и поняла, что никуда не хочу выходить из этого уютного личного мирка, в который сегодня вошел шикарный мужчина, и который не видит, что я уже не сплю. Зато у меня есть возможность понаблюдать за ним. Он сидит у костра и улыбается чему-то, его идеальный профиль озарен пламенем, зажал зубами травинку и, прикусывая ее о чем-то думает.

Никогда еще пещера не казалась мне такой красивой и уютной. Костер озарял ее, а радость, которая распирала мою грудь, делала весь мир ярким и искристым.

Филипп что-то жарил, от костра тянуло сумасшедшим мясным ароматом, я поняла, что голодна как зверь, слона бы съела. Откинув плед, которым Фил укрыл меня, я привстала, оглядываясь в поиске платья. Уже похолодало, голышом разгуливать не столь приятно.

Платье не нашлось, поэтому завернулась в плед и на цыпочках подошла к любимому сзади. Я обняла его за шею, а он потянул меня и свалил к себе на колени, закутав в плед еще туже. Я не могла пошевелиться, а Фил воспользовался этим, зацеловал мое лицо и шею, царапая нежную кожу своей щетиной.

— Проснулась, спящая красавица? Ну что, завтра домой? Надо в Загс сходить, заявление подать, — заявил мой принц, будто это уже решеное дело. Я выпуталась из пледа и встала в позу.

— Мне никто предложение не делал… и вообще, я за незнакомых мужчин замуж не выхожу! — показав красавчику язык, я уселась на покрывало, которое служило импровизированным столом. Так все аппетитно!

Я схватила сочную горячую колбаску с пластиковой тарелки, и с наслаждением откусила её, посмотрела на Фила. Тот вытаскивал из костра что-то круглое большой палкой.

— Значит, за незнакомца… — он ухмыльнулся и вдруг со всего маха треснул палкой по этому круглому и дымящемуся. Корка лопнула и обсыпалась, на свет показалась картошка. Это он картоху запек в костре, как в детстве! Только обмазал ее белой глиной. — А спать с незнакомцами значит запросто? А если мы теперь беременные, м? И как понять тебя? Чего ты обо мне не знаешь?

— Ну… знаю только, что тебя Филипп Данилов зовут и живешь ты в Москве, а здесь являешься владельцем третьей части курортного бизнеса. А, да — еще ты кажется тренер по фитнесу в том дурацком фитнес-центре, и друг моего любимого братца.

— Н-даа… не густо. Только я не Данилов, а Томилин. И ты прям, не спрашивала обо мне у Илюхи?

— Нет. Я не говорила о тебе ни с кем. Погоди-ка, я нанимала шофером к себе Олега Данилова… Эй! Ты кто такой, а! — я даже колбаску из рук выпустила, ведь только сейчас до меня дошла истина, что я действительно ничего не знаю о мужчине, в которого успела влюбиться безумно. — И вообще, как ты в мою машину попал?

— Да ты ешь. А я пока расскажу о себе, хочу, чтобы ты все знала о своем будущем муже, — Филипп снова сделал акцент на наш возможный брак, а я только улыбнулась в ответ. Мне даже не нужно предложение руки и сердца, я и так выйду за него. — С чего бы начать?

— Давай сначала! Я всё хочу знать о тебе… почему мы раньше не встретились, а? Ты же друг Илюшика, живешь рядом.

— Ты знаешь меня, Лия. Должна помнить, потому что такое не забывают! Если, конечно такое не происходит с тобой каждый день… Вот я запомнил на всю жизнь!

— Ты, о чем? — я недоуменно уставилась на мужчину, не понимая его намеки. Глаза его горели отблесками пламени, в них затаилось осуждение вперемешку с разочарованием. Да что я такого сделала?!

— Ладно, начну с самого начала, может что и вспомнишь. Мой отец был военным, он погиб в Афгане, мне еще и года не исполнилось. Мать назвала меня в честь своего любимого певца, и у меня всю жизнь чувство, что я ношу чужое имя. Когда мне стукнуло семь, моя мать вышла замуж за лучшего друга моего отца. Хороший мужик… был. Я звал его батей, он меня воспитывал в строгости, но с уважением. Благодаря бате я не пошел по кривой дорожке, увлекся спортом… научился уважать свою женщину и хранить ей верность… Только однажды позабыл уроки бати и изменил своей жене. Один раз только… но, запомнил навсегда… — Филипп разворошил палкой костёр, ввысь взметнулись веселые искры. Он задумчиво уставился в затухающий огонь. Потом хмыкнул и подкинул сухих поленьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 38

Будто прошлое поворошил, что-то зашевелилось в моей памяти, то, что я усердно прятала в глубине души, храня в забытьи даже от самой себя. Было и у меня в жизни такое, что вызывало смущение, наливаясь алым цветом на моих щеках, от чего сердечко ускорялось и сладко замирало. Постыдное и чутко хранимое, которое я желала забыть и боялась, что оно сотрется из моей памяти навсегда.

И это связано с мужчиной, лица которого я не запомнила, потому что из-за давней травмы у меня получилось осложнение. Частичная лицевая агнозия. Я много лет не могу запоминать лица знакомых людей. Это моя боль и мой страх. Я помню только лица близких людей, и то, если долго их не вижу, могу забыть и не узнать при встрече. Этого я боюсь больше всего на свете.

Поэтому я всегда улыбаюсь людям, которые улыбаются мне, или машут рукой. Вдруг это друг или знакомый. Поэтому у меня в телефоне есть фотографии всех людей, которые имеют в моей жизни хоть какое-то значение. Я каждый день пересматриваю снимки родителей и друзей, брата. Под всеми снимками обязательно подписана краткая информация.

Например, под фото моего брата есть такая надпись — Илюшик, мой любимый старший брат… и если мне кто-нибудь рассказывает о моем брате, и я долго его не видела, то это не значит, что я не помню о нем совсем. Я помню, что у меня есть брат, помню его прическу, его татуировку на правом плече, его голос. Но не могу вспомнить черты его лица, и меня сразу окутывает паника.

Так что, возможно, что я пересекалась в прошлом с Филиппом, и забыла его лицо, а он обижен, почему то, рассказывает о своей жизни резко, будто вырывая слова из себя. Но вдруг его тон смягчается, и я понимаю, что неожиданно отвлеклась от его рассказа. Пошевелилась, взмахнула рукой, чтобы отогнать свои страхи.

— Когда родился Олег, мне стукнуло девять. Я его возненавидел сразу, орал он знатно. Полдома не могли заснуть от его воплей. Видать молока у матери не хватало. Через месяц визгов, она стала брать детское питание в молочной кухне. Уходила рано утром через день, пока я собирался в школу. И вот однажды не пришла домой. Ее сбило такси, когда она торопилась домой и боялась, что я опоздаю в школу… — любимый сорвал травинку и стал терзать ее зубами. Я придвинулась ближе, положила руку на его большую ладонь. — Мир замер тогда, я резко повзрослел. Батя уволился из армии, занялся бизнесом, стал открывать спортзалы в столице. Так стало больше свободного времени, сам себе хозяин. Ему друг помогал Сан Иваныч. Ты видела его тогда в фитнес-центре. Я продолжил и расширил дело бати. Теперь много спортзалов у меня, почти десяток, и не только в столице.

Фил рассказал, как воспитывали маленького Олега всем двором. Когда малышу исполнилось двенадцать лет, его отец умер от инфаркта. Это случилось совершенно неожиданно, на тренировке. Сильный мужчина, спортсмен, он никогда не жаловался на сердце. Похоронив его, Фил взялся воспитывать брата в одиночку.

Самому только исполнился двадцать один год, учился в институте международных отношений, подрабатывал инструктором в своем же спортзале. Через год он познакомился с моим братом, Адамом и Пабло, испанцем.

Однажды он пригласил к себе переночевать сокурсницу Риту, которая промокла под проливным дождем, а до дома ей было очень далеко добираться. Так и прожили год, Рита перестала совсем уходить домой, готовила, помогала братишке с уроками, убиралась, пока Фил был на работе. И они поженились. А еще через два года отец Адама предложил друзьям начать бизнес. Он помог с финансами и разрешениями разного рода, выкупил участок на берегу Атлантического океана в Доминиканской республике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Строительство курорта продолжалось три года, Филипп, Адам и Илья вложили все силы в него, зато теперь это целый туристический городок, причем излюбленное место у русских туристов. Открытие праздновали грандиозно, я тоже присутствовала на банкете. Не забуду тот вечер никогда.