Раскаявшийся муж (СИ) - Андерс Наташа

Бронвин

В итоге все оказалось не так плохо, как боялась Бронвин. Брайс добросовестно держал слово: они почти не виделись дома, и, если бы не постоянные разговоры дочки о том, как она весело играла с папой, можно было подумать, что они с Кайлой живут вдвоем.

Бронвин вернулась в университет почти месяц назад. Она опоздала к началу первого семестра, но ей, к счастью, без особых проблем разрешили возобновить учебу. Прошло около шести недель с тех пор, как они с Брайсом заключили договор, и Бронвин начала расслабляться и наслаждаться новой свободой.

Кроме возобновления учебы, она так же нашла подработку в книжном магазине, который посоветовала Лиза. Большинство лекций заканчивались к часу дня, поэтому Бронвин могла работать с двух до шести, и вечера проводить дома с Кайлой. Книжный магазин имел эзотерическую направленность, и обычно там было так безлюдно и тихо, что у Бронвин получалось посидеть за учебниками и позаниматься. Кроме того, у нее были свободные уик-энды, потому что владелец магазина был пожилым и ему не нравилось, чтобы его магазин работал по выходным. Бронвин хотелось расцеловать Лизу за то, что нашла для нее такую работу.

Бронвин также была в восторге от возможности учиться снова; она даже не подозревала, как скучала по занятиям, пока не вернулась к ним. В Университете у нее появились новые друзья, кроме этого она проводила много времени с Лизой, Элис и Терезой — кузиной Лизы. Последняя была на год старше Бронвин, и имела шестимесячную дочку. Они вчетвером шутливо называли себя “Клубом мамочек” и иногда собирались по субботам, оставляя детей с папами, чтобы отдохнуть от материнских обязанностей. Все они были занятыми женщинами: у Лизы был свой магазин, Элис работала поваром, а Тереза и Бронвин только-только начали учиться, Тереза также как Бронвин работала неполный рабочий день из-за новорожденной.

Вскоре Бронвин начала замечать, что один из ее профессоров, мужчина лет тридцати пяти, проявляет к ней чуть больше интереса, чем обычно. Она не знала, как реагировать на это. Она так давно не чувствовала себя даже отдаленно привлекательной, что мужской интерес, хотя и льстил ей, немного раздражал. Кроме того, ей казалось неправильным даже разговаривать с мужчиной, который так явно проявлял к ней интерес, пока она официально была замужем за Брайсом.

Это снова заставило Бронвин задуматься о разводе. Она предполагала, что Брайс сам начнет бракоразводный процесс, но он молчал. Возможно, он ждал, что она первой подаст документы, или просто был доволен тем, что было на данный момент. Неопределенность сводила ее с ума, поэтому она решила поговорить с некоторыми студентами-юристами о своих вариантах. Будучи молодыми и чрезмерно амбициозными, большинство из них советовали ей “забрать у него все, что можно”, и лишь один отнесся более внимательно к ее проблеме и дал номер своего отца — опытного адвоката по разводам. Он также предупредил действовать осторожно, особенно когда будут обсуждаться вопросы опеки.

Бронвин еще не звонила и не была уверена, стоит ли это делать вообще. Мысль о том, чтобы окончательно покончить с браком, даже если сейчас это казалось чем-то    расплывчатым, была не из приятных. Особенно, когда она все еще думала о своем муже, больше, чем он, вероятно, заслуживал.

Двусмысленность ее чувств достигла еще больших высот, когда тот самый профессор, Рэймонд Мэйфейр пригласил ее на свидание. Бронвин некоторое время терзалась сомнениями, а потом все же согласилась. Она предупредила Рэймонда, что между ними ничего не может произойти серьезного, пока она замужем, и он любезно принял ее условия и сказал, что просто хочет провести с ней время.

В тот вечер, впервые за два с лишним месяца, Бронвин намеренно разыскивала Брайса. Почему-то кабинет, напичканный аудиовизуальным оборудованием по последнему слову техники, был последним местом, куда она пошла, и Брайс оказался именно там. Он сидел в глубоком мягком кресле и смотрел телевизор с выключенным звуком. Бронвин были видны только его затылок и правая рука со стаканом янтарной жидкости. Поначалу она была так обрадована, что наконец-то нашла его, что не обратила внимания на то, что Брайс смотрел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Потом она подняла глаза и увидела свое собственное улыбающееся лицо на огромном плоском экране телевизора. Ракурс камеры изменился, и в кадре появился Брайс; он наклонился к ней, прижался губами к ее уху и прошептал что-то настолько интимное, что она покраснела. Это была видеозапись их свадьбы. Она была одета в белое воздушное великолепие, которое оплатил сам Брайс, и он сам выглядел шикарно в стильном черном смокинге. Они были такими молодыми, счастливыми и были настолько поглощены друг другом, что не обращали внимания на присутствующих. Брайс быстро прокрутил речь шафера Рика и возобновил воспроизведение, когда внимание оператора снова сосредоточилось на их паре.

Бронвин чувствовала себя непрошенным зрителем, и знала, что Брайс не обрадуется, застав ее здесь, поэтому попятилась к двери и тихо повернула ручку. Брайс нажал паузу, и она запаниковала, думая, что он собирается встать, но он просто наклонился вперед. Все его внимание было сосредоточено на экране, на котором застало ее сияющее счастьем и любовью лицо. В звенящей тишине кабинета Бронвин слышала громкий стук своего сердца и прерывистое дыхание.

Казалось, прошли часы, прежде чем ей наконец удалось выскользнуть за дверь. Однако образ Брайса в тихом кабинете, смотрящего свободное видео, оставался с ней весь вечер. Бронвин не понимала, зачем он его смотрел. Тогдашнее счастье только подчеркивало, как катастрофически закончились их семейные отношения.

Тем не менее Бронвин не могла пойти на свидание с Рэймондом, не сказав сначала об этом Брайсу. Это был бы непорядочно. Поэтому она подождала еще пару часов, пока не услышала его шаги на кухне, и смело пошла к нему. Она постаралась сразу же попасться ему на глаза, чтобы не пугать. Брайс как раз отворачивался от холодильника, держа в руках какие-то ингредиенты для бутербродов. Увидев ее, он запнулся и выронил помидор, который с мягким шлепком приземлился на пол. Они оба посмотрели уставились на беспорядок, который несчастный помидор устроил на кафельном полу, а потом одновременно подняли глаза, и встретились взглядами.

— Прости, я не хотела тебя напугать, — сказала Бронвин и повторила на языке жестов, который все еще пыталась выучить в свободное время.

Из-за учебы изучение языка жестов пришлось перенести на субботу перед ее обычной встречей с подругами.

Брайс, прищурившись, следил за ее руками.

— Все в порядке, — ответил он, слегка пожав плечами.

Он никак не прокомментировал, что она использует язык жестов, и из-за этого Бронвин испытала облегчение и некоторое разочарование.

Брайс прошел к островку посреди кухни и положил продукты на черную мраморную поверхность, в то время как Бронвин убирала раздавленный помидор с пола бумажным полотенцем. Закончив, она обогнула рабочий островок и встала лицом к Брайсу, который, не замечая ее, деловито сооружал многослойный сэндвич. Она разочарованно вздохнула и помахала рукой, чтобы привлечь его внимание.

Брайс неохотно поднял на нее глаза.

— Мне нужно с тобой поговорить. — Она жестикулировала и говорила одновременно.

Брайс осторожно кивнул.

— Можешь присмотреть за Кайлой завтра вечером?

Что-то похожее на облегчение промелькнуло в его глазах, он медленно улыбнулся.

— Конечно, — он опять уставился на бутерброд. —  я знаю, что ты должна много заниматься, скоро уже середина семестра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Это будет даже сложнее, чем я ожидала».

— Брайс, — начала она, когда он снова обратил на нее внимание, — у меня свидание.

Бронвин просто сказала это, не повторяя жестами, но Брайс так долго смотрел на ее губы, что она засомневалась, понял ли он ее.

Она опустила глаза, раздумывая, стоит ли повторить, и заметила, как застыли руки Брайса у сэндвича.

— Ты замужем, — напомнил он почти рассеянно, его голос звучал странно хрипло.