Плохие Манеры (СИ) - "Чинара"

Особое свойство извращенцев? Надо не забыть погуглить свою догадку.

— Отвечай! — вновь возвращает голосу былую властность.

— Ты совсем больной? Я же уже объяснила! И потом с какой стати мне с ним спать? И вообще, какое твое дело с кем я сплю?

— Никакого! — гневно выдает Дмитрий — гроза дорог и моей, скорее всего порядком пошатнувшейся, нервной системы, — Но ты под моей протекцией. Сама написала мне, что хочешь, чтобы я продолжал быть твоим наставником. Значит, я продолжаю. — хочется возразить, что текст нагло исковеркан, — А значит, любая тень на тебе ложится также и на меня!

Какое интересное умозаключение…

— То есть, — задумчиво тяну я, — Если бы я, чисто гипотетически, переспала с Артемом, из этого бы следовало, что и ты с ним тоже… раз, если тень на меня, то и на тебя… — но безумный взгляд, которым Ветров меня прожигает заставляет мой нахальный рот заткнуться.

Спустя несколько неловких секунд повисших в салоне, я неуверенно тянусь к ремню безопасности.

— Спасибо, конечно, за экстремальную поездку. За незабываемые ощущения и убийство нервных клеток. Но можно я пойду… — зачем только предложила продолжить с наставничеством. Неужели я латентная мазохиста?

— Сидеть.

Да что у него за набор команд? Стоять. Сидеть. Еще немного и начнет мне «апорт» кричать.

Шумно выдыхает, а затем вдруг наклоняет на бок голову, искренне улыбается как аниме-идол и совершенно миролюбивым голосом предлагает:

— Давай поедим где-нибудь? Я приглашаю. Обещаю потом отвезти тебя домой.

У меня от удивления рот раскрывается и даже мой неугомонный язык теряется и не находит, что, можно сказать.

Вот же больной извращенец на мою голову.

Глава 26

Меню кафе Littoo я изучаю с особой тщательностью. Не менее двух раз прохожусь по всем позициям. Фотографии сделаны на славу, и мой желудок скоро прорвется к глазам, умоляя наградить его вкусняшкой. С самого утра в нем побывала одна овсянка с медом и пару глотков чая, а в обед я так и не успела дойти до столовой, так как имела глупость подойти к профессору с вопросом.

Одарив меня цистерной снисхождения, преподаватель все же соизволил мне ответить, на корню убив всякую надежду понять хоть что-то на его лекциях. Некоторые люди, несомненно, одарены гениальным мозгом, но всесторонне обделены каким бы то ни было навыком преподавания. На вопрос, можно ли написать прекрасные учебники, но при этом бездарно не уметь преподнести материл, я теперь с уверенностью могу яростно кивать и отвечать — можно!

— Ты выбрала? — тактично уточняет Ветров. Ни одного намека на командный тон.

Мягко стелет… проносится предостерегающая мысль в голове.

Возникшая рядом официантка нетерпеливо коситься на меня. Она третий раз подходит к нашему столу, кидает на извращенца влажный взгляд соблазнения и тут же бросается в мою сторону недовольством, когда я прошу дать мне еще пару минут.

Я честно пыталась его уговорить и пойти в другое кафе. Но разве можно спорить с этим снобом? Он пугающе искренне пожал плечами и сказал, что это место самое ближайшее и нормальное из известных ему, и вот тут наши понятия о мире давали трещину, расходясь в разные стороны.

Для меня чашка кофе за пятьсот рублей — это не норма. Это гораздо выше нормы. А о ценнике блюд можно вообще молчать.

Папа каждую неделю дает мне карманные деньги, и я всегда стараюсь их тратить по минимуму. Честно говоря, давно хочу и пару раз даже пыталась устроиться на подработку, но отец каждый раз категорически против моей идеи. Мы однажды даже чуть с ним не поругались. Сказал тогда, что может быть разрешит мне, но только со второго курса.

— Если тебе мало тех денег, которые я тебе даю, тогда буду давать больше. — щедро произнес папа, но я-то понимала, что для него означает это «больше». Как-никак, сумму его зарплаты я знаю, и за расходную часть семейного бюджета негласно отвечаю именно я. Временами он устало может у меня поинтересоваться, сколько денег осталось на его карте.

— Мне вполне хватает! Дело совсем не в этом! А в банальном желании быть более самостоятельной. — к счастью, вру я намного убедительнее папы.

Но не говорить же сейчас Ветрову о моем расписанном заранее бюджете на неделю…

— Мне всегда сложно сделать выбор в новом месте, — тихо бормочу я, надеясь, что извращенец мне поверит, — Потому я и просила…

Но договорить не успеваю. Наставник подозрительно щурится, затем задумчиво кивает, а потом начинает быстро перечислять наименования блюд, одаривая при этом официантку одной из своих кавайных улыбочек:

— Нам, пожалуйста, два салата: цезарь и салат с копченой уткой. Еще ризотто с белыми грибами и пасту карбонара. А пить мы будем… — тут вдруг обеспокоенно поворачивается ко мне, — Совсем забыл уточнить, у тебя ни на что нет аллергии? — и получив мое «нет», успокоившись добавляет — Еще арбузно-базиликовый лимонад и два капучино. Один с мишкой.

— Конечно. — девушка подобострастно кивает и удаляется, стреляя в него глазками. Я бы на его месте себе пуленепробиваемый жилет купила. На всякий случай.

— Взял разные салаты и блюда. Здесь все вкусно. Просто возьмешь себе, что больше понравится. На выбор десерта не стал претендовать. Сама выберешь. — то есть… он всей этой вереницей блюд собрался ублажать не только свой адский огонь, но и приплел туда мой бьющийся в голодных конвульсиях желудок? А раз так, то я должна буду платить не только за кофе, который собиралась скромно заказать и пить маленькими глотками.

Мои глаза пуганными тушканчиками снова скачут по меню, которое все еще лежит передо мной на столе, а мозг спешно калькулирует итоговую сумму. От возникшего в голове числа сердце ухает к ногам, но затем несколько приходит в себя, когда я делю итоговый счет на двоих.

Неприятно, но я могу себе позволить шикануть. Убеждаюсь в этом еще больше, когда перед нами ставят тарелки с салатом. Желудок, успевший окончательно захватить в заложники мозг, требует его немедленно удовлетворить, но я медлю.

— Ты сегодня не обедала, а растущий организм нуждается в своевременном подкреплении. — с этими словами Ветров придвигает ко мне обе тарелки с салатами. Удивленно поднимаю на него глаза, — Для той, кто обедала, ты выглядишь слишком голодной, пандочка.

Вспыхиваю.

Это на что он намекает?

Аккуратно прикладываю пальцы к губам, проверяю, вроде слюной не капаю. Мой жест привлекает внимание наставника и его глаза двумя льдинами опускаются к моему рту. Мне за шкирку словно угли кидают, и я спешно, не глядя, притягиваю к себе один из салатов и говорю:

— Приятного аппетита.

— Приятного, Милана. — его голос коварным образом умеет менять тональность, обрастать неожиданной бархатистостью и приветливо скользить по коже.

Я ем, смотря прямо перед собой, прямо в центр своей тарелки, изучая листы салата со столь живым интересом, словно от этого зависит насколько хорошо они переварятся в моем организме.

Совершенно не ожидаю вопросов по поводу учебы, и отвечаю вначале по инерции. И еще потому, что у него обычно манера такая командно-повелительная. Только вот на середине своего рассказа, когда выбираю карбонару и чуть не пищу от наслаждения, отправляя в рот макаронину в сливочном соусе, осознаю и замечаю полное отсутствие в его голосе ноток подчинения. Да и плетка нигде не свистит своими взмахами. Ветров настолько участливо интересуется, что я должно быть уже больше десяти минут без зазрения совести жалуюсь на провальную попытку выудить у Игната Львовича хоть какое-то подобие нормального объяснения.

И тут мой суровый наставник начинает смеяться. Искренне, заразительно, а еще — опасно. Потому что я, словно кисейная дурочка, понимаю, что подвисаю. Он даст фору любому герою моих любимых аниме. Отчетливо вижу свет вокруг его головы, а от ямочек на его щеках будто звездочки выстреливают, а эти его большие и сильные ладони с длинными пальцами, как у пианиста-аристократа, когда он прикрывает свой чувственный рот, они…