Bad girls dont cry I - Valery Angulys

— Мальчики меня мало интересуют, — тихо, но отчетливо говорит Ксения и смотрит на меня настолько выразительно, что даже стыдно за банальную сексуальную ориентацию.

Обычно на моём лице отражалось всё, о чем я думала. Конкретно сейчас — гремучее сочетание, не поддающееся описаниям.

— Я, наверное, пойду, — меня душит удивление напополам со смехом.

— Не бойся, я же ещё ничего тебе не предложила, — невинно произносит она.

«Ещё». У меня прямо от сердца отлегло. Не предложила? Ну, тогда всё в порядке, предлагаю скрепить знакомство дружеским поцелуем.

— Я просто пойду, — оставляю деньги, беру сумочку, бегу с корабля.

Ксения хватает меня за руку.

— Когда Алекс наиграется с тобой, сломает и выбросит… позвони, милая.

Рука у неё удивительно нежная, холеная, но мне неприятно это прикосновение. Разрываю контакт и смотрю на визитку, которую шальная дамочка умудрилась мне впихнуть.

— Тоже по вкусу девочки-жертвы?

— Нет, — улыбается она. — Я люблю превращать гусениц в бабочек.

Лучше сдохну гусеницей.

— Я жду твоего звонка, — обещает Ксения.

Визитку хотела выбросить, но не выбросила, сунула в сумку и направилась к секс-шопу. Хочет сильную женщину? Он её получит.

В тот день я вышла из торгового центра с мозгами набекрень (от всего происшедшего и не такое могло случиться!) и невероятно стильной плеткой.

***

Вечером фон Вейганда поджидал очаровательный сюрприз. Однако купить плетку в секс-шопе не означает стать сильной женщиной. Всё равно как покупка последней модели айфона на последние деньги не сделает вас реально крутым. Жизнь — штука сложная.

Для начала я прилежно проштудировала Интернет на предмет «темы», окончательно травмировав изломанную психику.

— Все эти люди сумасшедшие, — поняла я, просматривая первое видео под тегом «вылизываю каблучок Госпожи».

— Да как это… да что за… — подавляю рвотный рефлекс, по ошибке зайдя в раздел «боллбастинг», который и врагу не посоветую гуглить.

— Твою мать, — мои глаза превращаются в блюдца при просмотре «Урок послушания 10 (порка+страпон+золотой дождь)».

Закрываю свой ноутбук от греха подальше.

Не уверена, что из меня получится классическая Госпожа. Вообще никакая не получится, если честно.

— Эти люди сумасшедшие, — уверенно повторяю вслух.

Хотя трудно ждать адеквата там, где самые приличные ники — «ПодстилкаГоспожи», «Piss_on_me», «ХочуКастрацию!!!».

Или мне по привычке открылась самая жуткая жесть, или тут кругом сплошная запредельщина.

Приходится оставить мир высоких технологий и заняться делом. Начнем вдохновляться по старинке.

Давай, Зена, выручай. Где ты, когда действительно нужна? Принцесса-воин, закаленная в пламени битвы.

Когда в детстве приходилось пломбировать зуб, я всегда думала, как бы поступила непобедимая Зена на моем месте. Что там зуб! Она могла проткнуть себя насквозь раскаленной кочергой в целях дезинфекции раны или кинжалом просто по приколу. Зена самому черту рога скрутит. Зену нельзя победить. Разозлили ее? Вам конец. Game over. И выглядит она секси. Согласитесь, а? Нет, я не того, не Ксения.

— Исключительно ради искусства, — как заявил авторитетным тоном Ярик, врубая на открытом уроке фонетики художественный фильм с интригующим названием «Бойня блюющих кукол».

***

Смотрю на себя в зеркало и не узнаю эту незнакомку. Боевая раскраска — подведенные черным глаза, алые губы. Высокие черные сапоги на внушительном каблуке, чулки в сеточку, кожаная юбка и корсет, скорее обнажающий, чем скрывающий скромные прелести.

Нет, я не собираюсь на тусовку в «Адмирал», я намерена играть роль строгой госпожи.

Мои актерские способности вымерли ещё во времена, когда мамонты мирно пощипывали луговую травку. Да, в те, покрытые сединами времена, мамонты реально пощипывали травку.

Расставляю по полу свечи, выключаю свет. Требуется соответствующий антураж.

Предугадать реакцию фон Вейганда на плетку — все равно что в бассейн с пираньями прыгнуть. Можно строить планы счастливого спасения. Вдруг милые рыбки сыты? Тебя сожрут и не подавятся при любом раскладе. Заяц расставил силки на волка. Мило, но неправдоподобно. Как очередной голливудский блокбастер.

Девочка-жертва. Все понятно, все логично. Ксения права, к ее словам стоит прислушаться, несмотря на то, что она лесбиянка.

Затаив дыхание, слышу, как поворачивается ключ в замке. Фон Вейганд заходит, физически ощущаю его присутствие. Мне уже горячо. По телу неумолимо разливается возбуждение. Медленно поднимаюсь, цокаю каблуками по ламинату, сверкающему в полумраке свечей.

Кровь стынет в жилах под тяжелым взглядом черных глаз.

Маню зверя рукояткой плети, отступаю назад. Фон Вейганд следует за мной. Вид у него заинтересованный.

Даю шанс наглядеться всласть. По мне скользит его взгляд, но ощущение такое, будто он касается руками. Чувствую его жар кожей. Чувствую, как сильно ему хочется прижать меня к стене и без долгих прелюдий сделать то единственное, что связало нас намертво.

Ударяю плетью по воздуху. Жест, отработанный часами перед зеркалом, практически доведенный до совершенства. Надеюсь, получилось неплохо. Вижу, что неплохо. Знакомые бесенята сгущаются в его темнеющих глазах.

Ох, как ему хочется перехватить инициативу... поставить меня раком и хорошенько отхлестать по заднице. Он обожает издеваться над моей задницей, а я согласна. Только наркоз дайте. Хотя бы местный. Ну, хоть лидокаином полейте, проявите милосердие.

Кончиком плети провожу по его шее, медленно опускаюсь ниже, к отворотам серого пальто.

— Undress (Раздевайся), — выдаю ледяным тоном.

Он усмехается, и я живо представляю, как плетка гуляет по моей спине, но тут фон Вейганд снимает пальто, шарф. Бросает на пол. Берется за пряжку ремня и вопросительно смотрит на меня. Ежусь от воспоминаний. В этой самой комнате он кое-кого выпорол. Месяц прошел, а память свежа.

— Down (Вниз). On your knees (На колени), — отдаю ему новый приказ, подкрепляя слова скользящим ударом плети по плечу.

Он продолжает усмехаться, а черные глаза разгораются ярче. Покорно опускается на колени.

Скучен тот садист, который не пробовал поиграть в мазохиста.

— Hab kein Mitleid mit mir (Не жалей меня), — дает дельный совет, а после прибавляет тоном, от которого между ног становится влажно: — Ich werde kein Mitleid mit dir haben (Я тебя не пожалею).

За такие слова невольно хочется отомстить. Интересно, чего он ждет? Что я действительно причиню ему боль? Вот жертва, в моей власти, могу делать с ним все...

Минутку. Я не могу.

Покорность для него минутная прихоть. Все на местах. Вот только рабыня немного чудит, а господин по-прежнему контролирует каждый шаг, готовый в нужное время обломать кайф.

Но я не уверена, что собираюсь смириться с текущим положением вещей.

Обхожу его, останавливаюсь сзади, наклоняюсь слегка, прижимаю его шею к своему колену хлыстом. Вот так тебе меньше нравится, да? Я наклоняюсь ниже, кусаю его за ухо и шепчу:

— Ich sage, du tust (Я говорю, ты делаешь). Alles (Всё). Undress (Раздевайся), — снова кусаю, легонько обвожу языком.

Едва различимый полустон-полурык вырывается из его горла. Где та грань, которую нельзя переступать? Если моему милому зверю игра придется не по вкусу, пощады не жди.

Однако он расстегивает рубашку и отправляет ее в сторону пальто.

Я снова останавливаюсь перед ним, провожу хлыстом по обнаженной груди. Мне страшно смотреть в его глаза, боюсь, не смогу продолжить. Мое дыхание сбивается, сердце колотится в районе пищевода, а бег крови совершенно не заметен. Мне горячо и страшно, как никогда прежде. Холодею, содрогаясь от жарких вспышек внутри. Я ступила на запретную территорию.

Толкаю его каблуком в грудь. Это знак покорно распластаться перед госпожой на полу.

Он выполняет команду. У меня дух захватывает от этого господства. Вот что он чувствует, когда связывает меня, сжимает в объятьях, овладевает мною.

Я не верю, что это происходит, что фон Вейганд подчиняется моим приказам и это не алкогольный делирий.

Сажусь на него сверху, и моя крыша улетает. Ощущаю, насколько велик и тверд его член. Ткань между нами не умаляет достоинств монстра.

Снова прижимаю шею фон Вейганда рукояткой плети, касаюсь его губ совсем легко, дразню, пробираюсь глубже, начинаю посасывать язык. Думаю, он бы не отказался от подобного поцелуя ниже.

А дальше… я не успеваю опомниться.

Всё происходит слишком быстро. Спину обдает болью, кажется, позвоночник рассыпался по кусочкам. Фон Вейганд наваливается сверху, вдавливая в пол тяжестью горячего тела.

— Kein Mitleid (Никакой жалости), — оскалился он, забираясь руками под юбку. — Now my turn (Теперь моя очередь).

Думаю, слова вроде «я еще не наигралась» не катят.