Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

Все присутствующие уставились на Платона. Сойдя с фаты и осторожно расправив ее носком блестящей туфли, Платон отдышался, придал своему лицу скорбный вид (для чего он сначала вспомнил тело брата на фотографиях, но это мало помогло, тогда он просто представил себя во фраке, в танцевальных лаковых туфлях!..).

– Я только хотел сказать, что негоже жениться, когда в семье траур. И не просто траур! – Он повысил голос, потому что Аврора захихикала, а Вениамин захлопал в ладоши и стал странно жестикулировать, пытаясь привлечь его внимание. – Не просто траур, а вообще – не захороненный покойник. Между прочим – отец жениха! – выкрикнул Платон. Сразу же наступила тишина, Платон выждал несколько секунд и спокойно продолжил: – Это налагает некоторые обязательства на всех нас... я имею в виду родственников, и потому прошу отложить этот торжественный момент хотя бы до похорон и поминок.

– Извини, Тони, – выступил вперед Веня. – Я не хотел говорить до свадьбы, но раз уж ты затеял все это... Я бы тебе все равно дома рассказал. Принял бы для храбрости и рассказал.

– В чем дело? – почувствовав неладное, перешел на шепот Платон.

– Не говори ему! – приказала Аврора. – Он чокнутый. Он позвонит в милицию.

– Умолкни, – зловеще приказал Федор.

Аврора спряталась за спину Гимнаста.

Платон огляделся в поисках стула, но стулья стояли только за столом ведущей.

– Короче, Тони, тут такая фишка. Мы бы не посмели жениться, пока батя не предан земле, мы же не аборигены какие. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Платон.

– Напряги мозги! – устало попросил Федор. – Ты все испортил. Подождал бы до вечера и узнал, что мы похоронили отца, как положено.

– С венками и ленточками! – вступил Гимнаст. – «Дорогому бате от любящих сыновей». А я, знаешь, что на ленточке написал? «Дураку и прожигателю жизни от Иуды». А Аврора...

– Помолчи, Гимнаст. Потом расскажешь, что на ленточках написано. – Венечка подошел к Платону и взял его под локоть, поддерживая. – Тони, дай Федьке закончить эту лажу, а то он очень нервничает. У него до срока осталось мало дней. Он должен жениться как можно быстрей.

– Но как же вы это сделали?.. Почему мне не сказали? Когда?

– Когда... Ну, в общем, тогда же.

– Тогда же?..

– Ну да, когда забрали из морга стекляшку с яйцами богомола. Я просто не дорассказал тебе до конца, – виновато улыбнулся Вениамин.

– Да ведь ты!.. Ты же предлагал мне сходить и самому все посмотреть!

– Предлагал. Я хитрый. Я знал, что ты не пойдешь. И еще... Понимаешь, мы не совсем законно его похоронили.

– То есть вы просто избавились от трупа? – в ужасе прошептал Платон. – По понятиям, да? Никаких концов?!

– Тони, успокойся. Батя лежит в хорошей могиле, и надпись на ней имеется, и венки, и оркестр был, как полагается. Просто мы не стали дожидаться окончания следствия и увезли батю из морга. Без бумажек.

– То есть вы просто украли труп Богуслава и похоронили его?..

– Ну так Федьке же было иначе никак не пожениться, – развел руками Веня, потом улыбнулся от души: – Ну?! Ты рад?

С еле слышным стоном на пол упал в обмороке юрист. Обе женщины за столом стояли, как солдаты на посту – не мигая и не двигаясь. Головы они не поворачивали, только скосили глаза на упавшего юриста.

– Короче, – заторопился Федор, – мы батю похоронили, и отпели, и помянули. Все, что надо, мы сделали. Можно уже надеть кольца?

Ведущая толкнула локтем заведующую. Та как будто очнулась, оправила на себе пышное жабо, потрогала серьги и убедилась, что большой золотой кулон находится на месте – где-то в пяти сантиметрах от пупка.

– В данных обстоятельствах, – сказала она, покосившись на валяющегося юриста, – завершение процедуры несколько затруднено.

– А если так? – Федор достал пистолет.

Массивное кольцо наделось Федору на безымянный палец без проблем – даже с запасом получилось. А вот с кольцом невесты вышел казус. Оно едва доползло до сустава. Тогда Илиса, помочив его слюной, с большим трудом надела кольцо на мизинец. Когда молодые уже должны были закрепить свой союз поцелуем, Аврора охнула и закрыла глаза ладонями: в нервной суматохе Илиса натянула кольцо на мизинец левой руки. Некоторое время ушло на попытки стащить его. Под поздравительные бормотания заведующей, пританцовывая и подвывая, невеста помучилась-помучилась да и плюнула.

– Тьфу! – помахала уставшей ручкой Илиса. – Не слезает, как вросло!

– А где музыка? – громко поинтересовался Федор, подхватив молодую жену на руки.

Оркестр грянул сначала марш Мендельсона, потом, когда жених бегом бросился из зала, сбился. Аврора еле успела сгрести фату в охапку и поднять ее с пола, спеша за молодоженами. Гимнаст шел неторопливо и что-то тихо втолковывал Вене. Платон вышел из здания загса на плохо слушающихся ногах – последним.

Он один оказался не обсыпанным рисом.

Дюжина заросших бицепсами байкеров бросалась крупой и громко гоготала. Остальные приветствовали молодоженов ревом включенных двигателей, отчего разукрашенные автомобили на площади пропали из виду под густыми выхлопами, а собравшиеся зеваки просто разбежались. Две байкеровские подружки пытались музицировать – одна на трубе, а другая била в литавры. В общем, грохот и шум стояли устрашающие. Уже слышались завывания милицейских сирен. Почти в обморочном состоянии Платон увидел сквозь клубы вонючих выхлопов, как Федор надел шлем и сел на мотоцикл, обвешанный почему-то кукурузными початками. Илиса села сзади, прижавшись к его спине, они вырулили первыми. Платон охнул, показывая рукой на ее взлетевшую фату.

– Айседора Дункан!.. – только и прошептал он, не в силах быстро и понятно объяснить свои страхи.

– Ничего страшного, – успокоил его Веня. – Вся фишка в том, чтобы остальные мотоциклы располагались по обе стороны от фаты. Замыкающий повезет конец.

«Замыкающий повезет конец... Замыкающий повезет конец», – бормотал Платон, пока ехал с Вениамином в такси. Аврора и Гимнаст куда-то пропали.

– Господи! – громко попросил Платон в такси, испугав молодого водителя. – Дай мне хоть пару часов передышки! Дай мне покоя и разума, чтобы я смог все обдумать и понять. А потом дай мне поспать без сновидений. Иначе я сойду с ума, – пробормотал он уже шепотом, борясь с тошнотой.

– Ты что, Тони? – забеспокоился Веня. – Ничего, потерпи, сейчас мы с тобой отпразднуем свадьбу, покушаем, выпьем. Я знаю такое местечко, где можно устроить себе передышку хоть на неделю!

– Горько! – простонал Платон.

– Рано, – заметил на это Веня. – Во-первых, мы еще не сели за стол, а во-вторых, жених и невеста при хорошем раскладе подъедут к столу не раньше десяти вечера. Так что ты и поесть успеешь, и выспаться.

– У меня во рту горько, – прошептал Платон. – Желчь... Я исхожу желчью, как злобный маньяк. Призраки мерещатся. Трудно дышать...

– Призрак женщины, да? – участливо склонился к нему Веня. – Это ее имя ты назвал? Айседора?

– Нет. Айседора – это женщина Есенина, – прошептал Платон, заваливаясь и закрывая глаза.

– Ну-ну! – поддержал его Веня, усаживая прямо. – Айседора – Сенина женщина, а ты нервничаешь, да? Ну не плачь, что-то ты совсем расклеился. Она умерла?

– Кто? – шепотом с удивлением спросил Платон, вытирая влагу со щек.

– Женщина Сени – Айседора. Да гони же быстрей! – закричал Веня таксисту. – Боюсь, завалится совсем, тогда нам не вытащить его из машины!

– Айседора Дункан удавилась длинным шарфом, когда ехала в автомобиле. Шарф намотался на колесо. Боже, какая фантасмагорическая, какая декадентская смерть! – давится рыданиями Платон.

– Тони! Смотри сюда! – Веня хлопнул в ладоши перед самым его носом. – Ты о ком плачешь?

– Я? – изумился Платон, посопел, оглядываясь, и твердо заявил: – О себе. О счастье. У меня было счастье. Один раз. Потом она пропала. Бесследно.

– И ее звали Айседора, да? – медленно, как больному, втолковывает Веня, не глядя протягивая таксисту деньги. – Приехали.

– Нет. Ее звали Алевтина. Вениамин!

– А?.. – дернулся Веня, уже открывший дверцу.

– Почему жизнь делает из меня клоуна? Почему она играет мною? Почему Царевна-лягушка надела сегодня кольцо Алевтины?

– Так другого же не было!.. – Веня почти силой вытащил Платона из машины.

– А почему тогда Федор надел мое кольцо?

Вениамин задумался, сосредоточенно глядя перед собой.

– Твое, точно? – уточнил он. Дождался кивка и уверенно заявил: – Для понта. Ты, Тони, для нас большой авторитет. Готов расслабляться?

Платон только тяжело вздохнул. Огляделся. И с большим изумлением обнаружил себя на каком-то заброшенном заводе. Вдаль уходили полуразрушенные корпуса цехов. То тут, то там грустными призраками неспешно пробегали бездомные собаки. Платон заметил, что один из ангаров светится вывеской. Задрав голову, он с трудом разобрал слово: «КРЫША».

– Нам сюда, – подтолкнул его Веня.