Звёзды - это блюдо, которое подают холодным - Евгения Духовникова

— силовое поле держало крепко. Но, несмотря на все доводы рассудка, назло противному голоску, вкрадчиво шепчущему: "не пытайся сопротивляться", вопреки пронзительно-острой боли она каким-то чудом продолжала балансировать на краю сознания, не позволяя себе скатиться в небытие.

Не сдаваться. Не отключаться. Там, за чертой — только смерть. Только вечная пустота и вечный мрак.

"Свободное место заканчивается. Оценка состояния памяти… Запуск форматирования…"

— Нет! Не дам. Не позволю…

Обрывочные воспоминания младенчества, почти не отпечатавшиеся в памяти… Весёлые картинки тогда ещё огромного, непонятного и прекрасного мира, сменяющие друг друга, как при ускоренной перемотке. Чёрно-белые, смазанные — грудные дети плохо видят и почти не различают цветов.

Её сущность, её суть, ее "я" растворялось в напоённом статическим электричеством и магнитными полями воздухе нейроцентра, как апельсиновая косточка в серной кислоте.

— Пожалуйста…

Громко хлопнула дверь — но звук этот был почти неразличим в дикой какофонии звуков всех доступных человеку частот — от утробного рычания басов до еле уловимого комариного писка.

— Вы что наделали, идиоты?

Полный ужаса вопль услышали, наверное, даже на космодроме — но для Клементины он остался незамеченным, вплетясь в плотную вязь звуковых волн. Неизбежный побочный эффект, который даже флойды пока не смогли устранить — невообразимая мощность генератора волнового излучения сверхвысокой частоты, используемого для перезаписи сознания, резонирует на низких частотах.

— Я, Крейн Фау, капитан первого ранга, приказываю вам немедленно остановить запись!

Кто она, где она, что всё это значит…

— Я сожалею, но я не могу откатить изменения. Это технически невозможно. Но процесс не был завершён, есть вероятность, что что-то могло сохраниться… уцелеть…

— Под трибунал пойдете!

— У нас инструкции… Мне сказали, её поймали на космодроме…

— Это контактёр!!

— Ваше превосходительство… Милорд… мне невыразимо жаль. Примите мои глубочайшие…

— Засунь свои извинения туда, откуда ты их вытащил!

— Если я могу что-то сделать для вас…

— Застрелиться, как подобает мужчине и избавить Анду от умственно неполноценной особи!

Тишина обрушилась внезапно, словно ее накрыли звуконепроницаемым колпаком. Ветер заигрывающе взлохматил волосы, приветливо лизнул в лицо, оставив на губах пряный медовый привкус.

Нуриаллис медоносный, весенний первоцвет, подумала Клементина. Сейчас на Анде как раз сезон цветения.

— Нуриаллис… — прошептала она.

— Ш-ш-ш. Всё хорошо.

Голос — ласковый, мягкий и до боли знакомый. Голос, ещё мгновение назад гремевший от ярости.

Клементина попробовала пошевелиться.

— Тише, тише. Не двигайся.

— Где…

— Всё уже позади. Мы летим. Летим на Землю. Скоро ты будешь дома.

— Дома…

А звон в ушах всё не стихал. К этому звуку примешивался ещё один: тяжелые удары её собственного сердца.

Выходит, она до сих пор жива?

"Я мыслю, следовательно, я существую".

Им не удалось завершить задуманное.

Памятуя, что в каюте очень яркое освещение, Клементина осторожно приоткрыла глаза, приготовившись зажмуриться — но свет был приглушен и в помещении царил полумрак.

Она лежала, закутанная в спальный мешок. Флойд сидел рядом, скрестив руки на груди, и глядел на неё с неподдельной тревогой. Увидев, что она открыла глаза, он откупорил бутылку, которую держал в руках, и поднес к её губам.

— Пей.

Клементина рефлекторно дернулась, попытавшись отстраниться. Она уже успела усвоить, что от флойдов не стоит ждать ничего доброго.

— Что это?

— Лекарство. Выпей сколько сможешь.

Хм. От флойдов в целом ничего путного ждать может, и не стоит. Но конкретно этот флойд, кажется, не хочет ей навредить.

Набравшись смелости, она медленно разжала стиснутые зубы. В горло полился густой приторно-сладкий сироп, сильно пахнущий спиртом. Скорее даже ликёр, а не сироп.

Как ни странно, ей в самом деле стало ощутимо лучше: голова почти перестала кружиться, и липкий противный страх, стиснувший всё внутри цепкими лапами, чуть-чуть ослабил свою хватку.

— Ну как? Лучше?

— Угу.

Клементина вспомнила, что там, в нейроцентре он называл своё имя. Крейн Фау — так, кажется.

— Эээ… Крейн Фау?

Флойд нахмурился и усмехнулся одновременно.

— Тогда уж просто Фау… если угодно.

Она огляделась вокруг.

— Вы меня спасли.

Черты лица флойда заострились, на мгновение сделав его похожим на далёкого хищного предка, но голос прозвучал тихо и как-то надломленно.

— Я боялся, что опоздал — и я действительно чуть не опоздал. Вмешайся я секундой позже — и изменения были бы необратимы. Не сомневайся, виновные будут строго наказаны.

В её памяти пёстрой чередой всплыли события последних часов. По щекам заструились горячие слезы.

— Я не хотела нарушать слово… Но… начался пожар…

— Я знаю. Об этом позже.

— Всё было в дыму… Я чуть не задохнулась. А они… они решили, что это я подожгла звездолёт…

— Ты ни в чём не виновата. Пожалуйста, успокойся. Тебе сейчас нельзя волноваться.

— Почему здесь темно?

— Я специально снизил освещённость до минимума. У людей иное восприятие света, нежели у флойдов.

— Спасибо… — Клементина покаянно всхлипнула. — Я не хотела, чтобы… Простите меня…

На лице Фау мелькнула кривоватая полуулыбка.

— Ерунда. Забудь

— Мне очень жаль, что я доставила вам столько хлопот…

— Почему ты скрыла правду? Почему не сказала, что это я дал тебе костюм?

Клементина опешила. Человеку и в голову не пришло бы задать подобный вопрос — но она имела дело не с человеком.

— Я не хотела вас подставлять, — потупившись, объяснила она очевидное. — У вас же могли быть проблемы… из-за меня.

Фау расхохотался.

— Да уж… Ничего не скажешь, удружила. Как же это по-человечески… — Он резко оборвал смех и воззрился на девушку без тени былой веселости: — Ты абсолютно уверена, что в порядке? Ты помнишь, кто ты?

Клементина задумалась, прислушиваясь к себе. Кивнула.

— Я — Клементина Хизерли, эколог, а с недавних пор ещё и контактёр. Родилась в Лондоне, в Саутворке, сейчас живу в Камден-Тауне. Занималась фигурным катанием. Люблю ирисы, мятное мороженое и грозу. Не люблю брюссельскую капусту, научную фантастику, колючие шерстяные свитеры, а ещё когда зимой вдруг случается оттепель и вместо снега идёт дождь… — она смущённо запнулась, запоздало сообразив, что сболтнула лишнего.

— Не любишь фантастику? — уточнил Фау. — Почему?

— Потому что всё это вымысел. В выдуманных историях у человечества есть великое будущее, а в реальности — нет. — Девушка прерывисто вздохнула, лихорадочно подыскивая другую тему для разговора. — Скажите, Фау… Так люди, которых я видела на звездолёте и в лаборатории — это не живые люди? Я имею в виду, не настоящие?

Флойд негромко хмыкнул.

— Наши технологии позволяют очищать разум от структур личности, сохраняя при этом физическую оболочку, а потом записывать в неё искусственно созданную личность. Де-факто это компьютеры в человеческом теле. У них нет души, нет чувств, они не подвержены перепадам настроения, не способны испытывать злость, агрессию, обиду. Впрочем, положительные