Частная клиника - Елена Ронина

– В Испанию.

– Тем более! Что, если там прихватит? Рисковать не стоит. Когда уезжаете?

– Через неделю.

– Маловато времени. Может, поменяете билеты?

– Брось, Петрович, что значит «мало времени»?! Ну-ка мне не пререкаться. Значит, в понедельник после конференции сразу и прооперируешь, естественно, эндоскопически. Уж поваляюсь у тебя до вечера, уговорил, а ночевать – домой.

– Побойтесь бога, Иван Иванович, какая конференция?! Переночевать перед операцией в больнице обязательно. Отдохнете, подготовим вас.

– Не хватало еще! Какой у вас тут отдых?!

– Не у вас, а у нас, – осторожно напоминает Петрович.

– У нас – это в моем кабинете, а вот этот отсек – это, Петрович, у тебя!

– Вот видите, сами себе противоречите. Значит, я за вас ответственность несу.

– Ты, Петрович, все перепутал: ответственность несу я. Еще, правда, Главный. Но он бы тоже так поступил. Все, брось мне нюни распускать. Операция плевая, осложнений после нее никаких, сам знаешь.

И Петрович знал, и Иван Иванович, и даже главврач. Только вышло по-другому. Не как хотелось и не как думалось, а все вкривь и вкось.

– Открываться нужно, Иван Иванович. Сейчас переведем вас в чистую операционную. Сестричкам дано указание: готовить к операции.

– Чего?! Ну-ка, не сметь. Что мне тут, у тебя поселиться?! Так делай.

– Так не могу.

– А ты через не могу, – отрезал Иван Иванович.

– Может, завтра… – неуверенно замялся Петрович.

– Добро!

Полостную операцию сделали только на третий день. Потом еще одну, и еще три. Некроз остановить не смогли. Через неделю Ивана Ивановича не стало. На ровном месте.

10

Квартира Андрея Катю буквально поразила: ну ничего себе!

– У тебя дизайнер работал?

– Нет, сам. Нравится?

– Не то слово! Я такой квартиры никогда не видала. Тем более у мужчины, – женщина запнулась: еще подумает, что она часто ходит по квартирам мужчин. Катин затык Андрей заметил тоже, и они вместе рассмеялись, что сразу разрядило обстановку.

– Ладно, ты тут осматривайся, а я пойду нам чай приготовлю. Если хочешь, у меня есть шампанское. Я пить не буду, но тебе очень рекомендую.

– Да нет, я тоже чаю, что ж пить одной.

Катя осеклась: опять поняла, что сморозила глупость. Получается, что выпить она совсем даже не дура, просто не пьет в одиночестве. Господи, а может, и впрямь выпить? Может, хоть напряжение снимется. И чего она всего стесняется, старается казаться лучше, чем она есть. Ей же сейчас очень хочется шампанского! К чему тогда это ее «нет, нет, я тоже чайку». Изобразила из себя принцессу на горошине.

– А ты знаешь, пожалуй, я с удовольствием выпью. Шампанского. Если есть брют.

– Естественно, брют. И, естественно, «Лансон».

– Не знаю такой фирмы.

– Плохо. Все знают только «Вдову Клико», а на мой взгляд, «Лансон» лучше.

– Ты же не пьешь? – изумилась женщина.

– Зато читаю много. И у меня прекрасная винная коллекция. Я вина не пью – я их собираю. Так интереснее, – Андрей улыбнулся и скрылся на кухне.

Катя была рада тому, что ее оставили одну. Она с неприкрытым любопытством начала разглядывать обстановку.

Андрей занимал просторную однокомнатную квартиру. В эркере располагалась кровать с медными набалдашниками. Красивый темно-фиолетовый плед свисал до пола. Цвет стен практически не читался: все пространство занимали картины в тяжелых багетах, покрашенных в черный и золотой цвет. В основном портреты и натюрморты. «Мрачные же у этих персонажей рожи», – подумалось Кате. Вот так вкус у Андрея. Может, это, конечно, какой-то там век или чья-то кисть, но под такими пристальными и тусклыми рыбьими взглядами жить не очень-то охота. Нет, может, и охота, но жизнь не покажется веселой.

Мебель, напротив, была ярко-розового велюра в белом дереве. Судя по тому, как на ней неудобно сиделось, перед Катей предстал натуральный «Людовик XIV». Видимо, этот самый «Людовик» не очень поддавался реставрации в силу огромного количества пуговиц на сидении, поэтому и два кресла, и полукруглый диван оказались невероятно продавленными. Казалось, что в них все время немного скатываешься вперед. Зато все старинное. Ну, ничего, можно и на стуле приспособиться. Как же по-разному живут люди – обалдеть!

Катя даже не сразу поняла, что точно такой же планировки квартира у Лизы. Только у подруги из большой комнаты дверь открывалась в спальню, а у Андрея квартира была однокомнатная, но в остальном – и вход в ванную, и на кухню – все то же самое.

Лизкина квартира всегда служила для Кати эталоном: светлые персиковые стены, низкая мебель, в основном тумбы и комоды, много воздуха и простора. Возвращаясь в очередной раз домой из гостей, Катя начинала раздумывать, что бы ей в своем жилище такого переделать. И, как всегда, ничего не придумав, оставляла все как есть.

Она жила так же, как и ее родители, – просто, без изысков и приглашенных дизайнеров. Удобно, функционально, и это самое главное. На диване можно и сидеть, и спать. Под ногами – обязательно коврик, чтобы ногам не было холодно (в Катином случае – ковровая дорожка, оставшаяся еще от бабушки). Ну да, яркого бордового цвета с витиеватыми ромбами, но зато чисто шерстяная. Советская стенка «Слава», опять же когда-то с таким трудом доставшаяся бабушке по талонам, по записи, тоже всем устраивала внучку: очень вместительная, и посуду есть куда поставить, и книги, имеется большой просторный шкаф – хочешь, вешай вещи, а хочешь, складывай. И опять же – антресоли. Сколько не нужного в данный момент барахла можно туда свалить.

И у родителей Кати точно такая же стенка. И стол обеденный, еще от чешского гарнитура, полированный, с обычными, но удобными стульями. С них не скатываешься, сидишь себе крепко. Папа пару лет назад сам стулья перетянул купленной недорогой, но добротной мебельной тканью – получилось замечательно. Что еще нужно для жизни?

И потом, у нее же Эсмеральда. Хоть и расставлены кругом когтеточки, но все равно и обои в некоторых местах изодраны, и на диване оставлены отметины ее любимицей. Кате это никак не мешало – тем более, как приятно прийти не в пустой дом, а туда, где тебя всегда ждет родная душа. Можно даже сказать, верный друг.

Катерина не сомневалась, что они разговаривают. Она рассказывала кошке о том, что произошло за день, задавала волнующие ее вопросы. Эсмеральда, обычно отвернувшись, мяукала или просто сопела. Но у Кати в такой момент вызревали новые мысли, которые раньше в голову не приходили. Сначала женщина думала, что вот, наконец-то, она поумнела, научилась мыслить аналитически, а потом вдруг поняла: да ведь не ее это мысли – это Эсмеральда ей вкладывает в голову свои ценные идеи, свое видение мира.

Мельникова ни с кем не делилась своим открытием – еще за ненормальную примут. Так что пусть корябает мебель, может и напачкать, живое же существо. Зато преданней не было в ее жизни никого.

Когда ждала в гости Андрея, очень готовилась – пропылесосила квартиру, дорожку вымыла с «Ванишем», еще раз проверила чистоту всех чашек, чтобы не осталось чайных кругов. Но когда они вошли домой вместе с Андреем, она вдруг поразилась скромности своего жилища.

Первое – запах. Она боковым зрением мгновенно увидела, как зашевелились ноздри Андрея. Да нет же, от ее Эсмеральды не пахнет. Она на редкость чистоплотная кошечка. Хотя, как говорила Лизавета:

– Так говорят все ненормальные владельцы кошек и собак. Как же они могут не пахнуть? Я тебе говорю. Я! Как подруга. Пахнет. Не противно. Но запах есть.

И тут же от шевеления ноздрей Андрея Катя этот запах услышала. Впервые в жизни. У нее аж голова закружилась. Наверное, он прямо сейчас развернется и выйдет из квартиры.

Женщина вдруг сразу увидела всю убогость обстановки. Эта допотопная стенка, дорожка, местами вытертая. Почему она ее до сих пор не выкинула? Зачем закрывать такой прекрасный дубовый паркет? Кто сказал, что по полу дует? Она на первом этаже, что ли, живет?

Катерина проследила за взглядом Андрея и чуть не упала в обморок. Андрей смотрел на балконную дверь. За ней весело развевалось по ветру Катино постельное белье. Забыла убрать, вот ведь дура! Хотя трусов нет, а постельное у Кати красивое, турецкой фирмы «Тогас», из натурального сатина.

Это уже в квартире Андрея она поняла, что значит красивое постельное белье. А до этого она очень гордилась, что не спит, как родители, на простынях фабрики «Трехгорная мануфактура».

– У тебя мило, – немного с жалостью улыбнулся Андрей.

Женщина выдавила из себя ответную улыбку:

– Чай?

– Нет, такая жара. Лучше воды.

«Ну да, – подумала про себя Катя. – И жара, и вонь, и вообще брезгует, видать, есть из моих тарелок».

– У тебя так изысканно выложены фрукты. Я бы с удовольствием остановился на этом. И, кстати, какое потрясающее блюдо! Откуда оно у тебя?

Ну вот, хоть что-то понравилось. Хотя у самой Кати эта вещь никакого восторга не вызывала.