Another. Часть 1. Что?.. Почему?.. - Юкито Аяцудзи

– Ну…

Она не знает? Или знает, но не хочет мне говорить? Мей слегка опустила голову; ее отсутствующее выражение лица абсолютно ничего мне не говорило.

– Кажется, есть варианты, в которых имя «Масаки», но их меньшинство. Думаю, это на самом деле «Мисаки».

…Двадцать шесть лет назад.

Я начал переваривать историю, рассказанную Мей.

Двадцать шесть лет назад учился в классе 3-3 парень или девушка по имени или фамилии Мисаки, и его/ее все любили…

…Стоп.

Погодите-ка.

Внезапно до меня дошло кое-что.

Если это было двадцать шесть лет назад, то, может, мама… Рицко, моя мать, умершая пятнадцать лет назад, – она же как раз тогда училась в средней школе? Если так, то, вполне возможно…

Не знаю, заметила ли Мей, что я чуть изменился в лице. Так или иначе, она снова откинулась на спинку дивана и тем же тоном, что и раньше, сообщила:

– Вообще-то у этой истории есть продолжение.

– Правда?

– Можно сказать, то, что я тебе рассказала, – это только пролог.

И тут –

Из моей сумки, лежащей на диване, раздался энергичный электронный звук. Мне кто-то звонил на мобильник. Похоже, я забыл поставить его на вибру.

– Ой, прости.

Я поспешно залез в сумку и вытащил телефон. На экране значилось: «Йомияма – бабушка с дедушкой».

– Аа, Коити-тян?

Я так и думал – это был бабушкин голос.

– Где ты? Уже поздно…

– Ээ, прости, ба. Я шел из школы, но по пути отвлекся… Ага, уже иду… Как я себя чувствую? Все отлично, не волнуйся.

Я поспешно разъединился и вдруг заметил, что струнная музыка, которая было смолкла, сейчас опять играет. «Ох…» – подумал я и обернулся. За столом у входа снова сидела старуха; не знаю, когда она успела вернуться. Она смотрела в нашу сторону, но из-за очков с темными линзами я не видел ее глаз.

– Ужасная машинка, – Мей с отвращением смотрела на мою руку, сведя брови. – Ты можешь быть где угодно, но все равно ты не один. Тебя могут достать.

После этих слов она поднялась на ноги и молча направилась к лестнице. …Что? Она опять собирается в тот подвал?

Мне идти за ней? А если я пойду за ней и обнаружу, что ее там нет… блин, да что со мной? Что за идиотские мысли. Такого просто не может быть. Ясно же, что не может. Так что… но…

Пока я колебался, старуха у входа вдруг произнесла глухим голосом:

– Мы скоро закрываемся. Вам пора идти домой.

Глава 5. Май IV

1

Май подходил к концу – а значит, надвигались промежуточные экзамены триместра. Сдавать их нам предстояло в течение двух дней, понедельника и вторника, и только по пяти основным предметам.

Из-за всей этой суеты – переезда, госпитализации, смены школы – я отчасти отключился от рутинной стороны жизни. Однако действительность напомнила о себе.

Прошло две недели с тех пор, как я начал здесь учиться, и моя нервозность поутихла. Но я все еще не полностью влился в новый коллектив, членом которого теперь являлся. С несколькими из одноклассников я мог свободно общаться и дурачиться – в общем, начал входить в ритм школьной жизни, абсолютно не похожий на тот, что был в прежней школе. Если так пойдет дальше, я доучусь здесь до марта без особых проблем. Однако…

Посреди всего этого была одна вещь, не дающая мне покоя.

Таинственность, окутывающая Мей Мисаки, сопротивлялась всем попыткам разобраться в ней. Это была постоянно звучащая диссонансная нота в мирной, спокойной мелодии повседневной школьной жизни.

– Сразу после экзаменов меня целую неделю будут гонять по собеседованиям, – простонал Тэсигавара, запустив руки в свою крашеную шевелюру. – И мне придется трындеть с учителями и при этом все время делать умное лицо. Блин, тоскааа…

– Все у тебя будет нормально, – легкомысленно ответил Кадзами. – Сейчас в старшую школу поступает девяносто пять процентов народу. Так что не бойся, наверняка и для тебя найдется подходящая школа.

– Это ты таким способом хочешь меня приободрить?

– Совершенно верно.

– Ты намекаешь, что я идиот.

– Вовсе нет.

– Пфф. Ну, в любом случае, наша старая дружба продержится только до выпуска. А дальше – всего хорошего, типа.

Тэсигавара помахал рукой «всему из себя правильному» парню, которого знал с раннего детства, – будто прощаясь с ним навсегда. Потом повернулся ко мне.

– А ты в какую старшую школу будешь поступать, Сакаки? Вернешься обратно в Токио?

– Ага. Отец будущей весной вернется из Индии, ну и…

– В какую-нибудь частную школу пойдешь? – спросил Кадзами.

– Наверно.

– Хорошо некоторым, у которых батя – профессор в универе. Хотел бы я пойти в старшую в Токио.

Тэсигавара язвил в своей обычной манере, но, как ни странно, сарказма в его голосе на этот раз не было, так что и неприятного чувства у меня тоже не возникло.

– У твоего бати небось полно связей, и тебе в любой универ путь открыт, да, Сакаки?

– Это не так работает, – тут же ответил я; однако его укол был не совсем мимо цели. Ведь…

Директор моей прежней средней школы К** учился в том же университете и входил в тот же исследовательский отдел, что и отец; они были не только семпаем-кохаем[18], но и близкими друзьями. Поэтому, когда мне пришлось переводиться, они специально договорились насчет моего возвращения в Токио на будущий год. Несмотря на то, что я целый год проучусь в обычной школе, сдавать вступительный экзамен в старшую школу К** я буду как будто бы из средней школы К**. По крайней мере мне так сказали.

Я абсолютно не собирался кому-либо это рассказывать. Потому что если другие узнают, им это совершенно не покажется забавным, к гадалке не ходи…

20 мая, среда, после школы.

По окончании шестого урока мы вместе вышли из класса и направились по коридору. Снаружи шел дождь – он весь день шел.

– А кстати. Как у вас проходят школьные выезды? – спросил я.

Тэсигавара нахмурил брови.

– Ты серьезно? Мы в том году ездили. В Токио. Я тогда впервые в жизни поднялся на Токийскую башню, прикинь. И на Одайбу ездили. Сакаки, а ты когда-нибудь поднимался на Токийскую башню?

Я не поднимался, но…

– В том году? А разве школьные выезды не в третьем классе проводят?

– В Северном Ёми – во втором классе, осенью. Но я слышал, раньше их проводили в третьем классе, в мае.

– Раньше?

– Мм… угу. Скажи, Кадзами.

– Да. Я тоже слышал.

Почему-то мне показалось, что они как-то неохотно говорят на эту тему. Сделав вид, что ничего не заметил, я спросил:

– А почему их перенесли на второй год?