Особо важное дело - Алексей Макеев

– Ну, выкладывай, Григорий Иваныч, как вы с подельниками сегодня в гараже у Жоры оказались! Только насчет зажигания мне сказки не рассказывай, и про то, что пальцы стучали, тоже не надо – не поверю!

– Так это, – с запинкой сказал Комок. – Гомель через кого-то узнал, что тут можно «черным» без проблем тачку толкнуть. Вот и поехали. Гомель – это который по вам шмалял – он вообще отвязанный. Смотреть не на что, а бешеный, волчара! Я с ним кантовался, потому что за свою жизнь опасался – ей-богу, не вру!

– Ладно, без лирики! – прикрикнул на него Гуров. – Кто такой твой Гомель? Как его зовут по-настоящему?

– Да откуда я знаю? – удивился Комок. – Гомель и Гомель. Я не интересовался. В нашем деле лишнего не спрашивают. Ждут, пока сами скажут.

– Строго у вас, – сказал Гуров. – А у нас наоборот. Поэтому давай как на духу – чем вы с Гомелем занимались? И с третьим… как, кстати, его партийная кличка?

– У третьего-то? Третьего – Халява, – ухмыльнулся парень. – А сигаретку-то можно, начальник? А то уши опухли не куривши!

Гуров кивнул Крячко, и тот перебросил арестованному сигарету и зажигалку. Прикурив и с наслаждением затянувшись, Комок объявил:

– Мне за чистосердечное амнистия не светит, начальник? Я же кругом чистый. Гомель только меня попутал, а так на мне ничего нет, зуб даю!

– Это мы проверим, – пообещал Гуров. – Ты лучше скажи, где вы «БМВ» взяли.

– Угнали, – сокрушенно признался Комок. – Гомель и угнал. С Халявой. Я тут ни при чем. Я и машину-то вожу плохо.

– У кого угнали, какого числа? – спросил Крячко.

Комок серьезно подумал, несколько раз глубоко затянувшись сигаретой, и сказал:

– Да на той неделе вроде… А у кого – так это я не знаю!

– Знаешь, Комок Иваныч! – проникновенно сказал Гуров. – Я не учитель, повторять не люблю. Если ты мне правду говорить не будешь, я тебе не амнистию, я тебе такую статью нарисую! – И он наугад, полагаясь на счастливую судьбу, добавил: – Тачка-то ваша по мокрому делу проходит…

Глаза парня забегали еще быстрее, и у него мелко задрожал подбородок. Он нервно затянулся сигаретой, почему-то зажмурился и вдруг выпалил:

– На мне ничего нет! Век свободы не видать! Матерью клянусь, начальник! Это Халява его завалил. А я ни при чем!

Гуров с Крячко переглянулись. Гуров подвинул поближе к парню работающий портативный диктофон и, стараясь казаться невозмутимым, спросил:

– Ну-ка, отсюда подробнее! И не пропускай ни единой детали – душу выну!

Комок тоскливыми глазами посмотрел за окно и начал:

– Короче, Гомель эту хату нашел. Сказал, дело верное. Две недели караулил. Хозяева в отъезде, а квартира богатая. Ну и это… пошли мы – Гомель, я и Халява…

– То есть вы втроем решили ограбить квартиру, – уточнил Гуров. – Адрес квартиры и какого числа это происходило?

– Хата на этой… на Кузнецовской улице, – вспомнил Комок. – А брали мы ее… – он наморщил лоб. – Типа, это… пятнадцатого июля, вот!

Гуров с Крячко опять обменялись взглядами – теперь уже торжествующими. Гуров потребовал, чтобы Комок продолжал.

– Ну, это… Залезли мы в эту хату, – сказал тот. – Я, типа, на шухере стоял. В прихожей. А Гомель с Халявой внутри шустрили… Только ни хрена они там не взяли – полный голяк! Гомель психанул страшно… А тут вдруг дверь открывается, и входит мужик… Пачка – во! – Он потрясенно развел руками. – А главное, не испугался ни хрена!

– Дальше-то что? – спросил Крячко.

– Ну, дал он мне в рог, – застенчиво признался парень. – Я – с катушек. А тут Халява… Ну и посадил он этого фраера на перо. Тот и «мама» не успел сказать. Халява с Гомелем карманы его обшмонали, и мы свалили. Гомель у него ключи от тачки нашел. А тачка у подъезда стояла. Вот и все, начальник.

– Нет, не все, – строго заметил Гуров. – Что было у убитого в карманах? Попытайся вспомнить в подробностях!

– Да чего? – уклончиво пробормотал Комок. – Много чего было. Сразу и не вспомнишь. «Зелень» была – баксов два куска. Ну и в «деревянной» – кусков пятьдесят. Крутой оказался – «новый русский». Ксивы там – паспорт, права, кредитки, визитки… Книжка записная с адресами. Документы на тачку. А! Мобильник еще. – Комок замолчал, словно выдохся.

– Еще что – вспоминай! – требовательно прикрикнул Гуров. – Не встанешь с этого стула, пока все до капли не вспомнишь!

– Да вроде ничего больше, начальник! – виновато сказал Комок, побегал глазами по углам и вдруг вспомнил: – Во! Еще было! Дисок был!

– Какой дисок? – удивился Гуров.

– Ну, типа этот, с песнями, – сказал Комок. – Мы его в музыкальный центр вставляли, а он не играет, падла!

– Компакт-диск? – догадался наконец Гуров. – Так, что ли?

– Ну! Он самый – компакт! – с облегчением согласился Комок. – Типа, с песнями.

– Вы его послушать хотели, а он не играет, – задумчиво повторил Гуров.

– Ага, ни мур-мур! – обрадовался Комок. – Брак!

– Куда все дели? – жестко спросил Гуров. – Про «БМВ» можешь не повторять, с ним все ясно. Я имею в виду, что в карманах нашли – бумажник, документы, компакт. Где все это?

– Падлой буду, – загорячился Комок, – «зелень» Гомель себе забрал! Остальные бабки поделили. Только я свои уже пропил, начальник, шаром покати!

– Пьешь много! – осуждающе сказал Гуров. – Про остальное рассказывай!

– С остальным хуже, – сник парень. – Ксивы, бумажки – все это барахло Гомель в пакет завернул, полкирпича для весу – и в речку. В Яузу, ага! От греха, говорит, подальше. Халява его подбивал бабки с кредитки снять, а Гомель не решился. Я, говорит, с этими делами сроду не связывался, а начинать поздно – заметут. Так все и выкинул.

– Предусмотрительный он у вас, – заметил Гуров. – Значит, все выбросил – и документы, и записную книжку, и визитки? А компакт, выходит, не выбросил, раз вы его слушать пытались?

– Ага, не выбросил, – согласился Комок. – Он от музыки торчит. Особенно под это дело… Да и я послушать люблю. А не вышло.

– И куда вы его дели, когда не вышло? – подозрительно спросил Гуров.

Комок смущенно ухмыльнулся.

– В тачке повесили, – сказал он. – На ветровое стекло. Для красоты.

– В какой тачке? – сдерживая волнение, спросил Гуров.

– Да все в той же – в «БМВ» и повесили…

Гуров едва не застонал от досады. Теперь он вспомнил, что за стеклом «БМВ» действительно болталось что-то круглое и блестящее. Это было еще до того, как Стас высадил это стекло своим метким выстрелом. В горячке схватки Гуров не обратил на это внимания – ему и в голову не пришло, что его соображения насчет возможного применения компакт-диска с информацией оправдаются один в один и так скоро. Для чего у тебя голова – шляпу носить? Такой вопрос Гуров задал себе мысленно, сопроводив его и иными нелестными выражениями. При арестованном он не стал их обнародовать, а лишь процедил сквозь зубы:

– Вот попали, на ровном месте, да мордой об асфальт!

Он метнул сердитый взгляд на Крячко, а тот, уже самостоятельно все сообразивший, торопливо поднимался из-за стола.

– Лечу, Лева! – предупреждающе сказал он. – Как штык! Из-под земли…

«БМВ» после того, как над ним поработали криминалисты, был отправлен на штрафную стоянку. На какую именно, Крячко еще предстояло выяснить.

– Без диска не возвращайся! – пригрозил Гуров. – А если ты в него попал, то лучше сам застрелись.

– Последний патрон всегда себе! – серьезно ответил Стас и скрылся за дверью.

Гуров перевел взгляд на ухмыляющуюся физиономию арестованного и еще более грозно рыкнул:

– А ты чего лыбишься? К тетке на блины пришел? Вспоминай, где документы утопили!

Комок сразу поскучнел и заныл:

– Разве вспомнишь, начальник! Это ж когда было! Да и, честно говоря, нажрался я тогда. На набережной мы ходили. Темно было… Нет, убей, не помню!

– Может, и убью. Так что, если жить хочешь – вспоминай! – серьезно сказал Гуров и вдруг сообразил: – Ну а фамилию этого человека можешь вспомнить? В бумаги его ведь заглядывал?

– Заглядывал! – обрадовался Комок. – Точно заглядывал. Сейчас! Как же его фамилия?.. – Он трагически закатил глаза, а потом выпалил: – Вспомнил! Фамилия еще такая смешная у него была – Журавлев! Имя не помню, а фамилия точно – Журавлев!

– Да, веселый ты парень! – мрачно констатировал Гуров. – Много не надо, чтобы тебя рассмешить. Может, еще что-нибудь тебя насмешило? Адрес, например. Адрес убитого не запомнил?

– Адрес? – открыл рот Комок. – На кой мне его адрес? А вот что он не москвич, это помню.

– Не москвич? – недоверчиво спросил Гуров. – Это точно?

– Падлой буду! – заверил Комок. – Из этого он… из Воеводска.

– Откуда?! – Гуров даже привстал со стула.

– Ну, из Воеводска, – повторил Комок, опасливо на него покосившись. – А что – я что-нибудь не так сказал?

– Все так, все путем, – пробормотал Гуров, выбираясь из-за стола. – Только ты не расслабляйся, понял? Занимайся в камере умственной гимнастикой, еще что вспомнишь – сразу ко мне!