В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд

Для возницы не хватило места, и он побежал рядом, крича на буйволов и нахлестывая их длинным бичом.

– Боже! – простонала миссис Гроут. – Я понимаю, что нам повезло, но какой же это все-таки неудобный транспорт! Надеюсь хотя бы, что в джунглях нас не напугают летучие мыши!

– Хорошо бы добраться до места до темноты! – простонала маленькая миссис Стивене. – В джунглях всегда так страшно!

– Хорошо, если в домике хватит места для нас троих. Вы, мисс Уайтфилд, разместитесь отдельно, – заявила миссис Гейтвуд тоном, не терпящим возражений. – Мы не хотим вас стеснять.

– Как вам будет угодно. – Эмма с облегчением приняла приговор, исключивший ее из круга избранных. Пока что троица только и делала, что жаловалась; ни одна не предприняла попытки помочь ей или осмотреть раны.

Оглушительный скрип повозки не давал женщинам продолжить разговор. Вскоре у них над головами сомкнулись дикие заросли джунглей, и, стараясь заглушить пугающие ночные звуки, миссис Гейтвуд молвила:

– Кстати, о мистере Кингстоне… Мне бы хотелось поговорить с вами о нем с глазу на глаз, мисс Уайтфилд.

– С глазу на глаз? – Эмма недоуменно оглянулась на двух других женщин, потом на возницу. Последний, впрочем, вряд ли знал английский.

– Элис и Вера не будут возражать. Уверена, что они полностью меня поддержат.

– О чем же тут говорить, миссис Гейтвуд? С первой минуты вашего с ним знакомства он только и делал, что помогал вам в трудных ситуациях.

– Вы, кажется, сказали, что приехали в Индию недавно, мисс Уайтфилд?

Стало так темно, что Эмма уже не видела лица своей собеседницы, зато прекрасно ее слышала. Ни то, что успело донестись до ее слуха, ни то, что было на подходе, не доставляло ей удовольствия.

– Именно так.

– В таком случае вам тем более следовало бы прислушаться к совету человека, прожившего в этой стране уже девять лет. Мистер Кингстон как будто походит на англо-индийца, как называем себя мы, британцы, прожившие здесь некоторое время. Но меня не оставляет сомнение, не является ли он больше индийцем, чем англичанином.

– Вы хотите сказать, кутча-бутча?

– Совершенно верно, дорогая. Вижу, вам известно, что это означает.

– Известно, но непонятно другое: откуда вам знать, кто он? Что-то я не заметила у него клейма на лбу.

– Все клейма на месте, надо только знать, где искать.

– Чего, собственно, искать? – Эмма боролась с желанием развернуться и наградить беспардонную спутницу пощечиной. – Если вы о его смуглой коже, то это может объясняться длительным нахождением на солнце без топи.

– Нет, дорогая, позвольте усомниться. Если вам хочется узнать о нем правду, обратите внимание на его ногти. У человека со смешанной кровью белые лунки у основания ногтей всегда темнее. Не менее выразительны десны. Взгляните на них, когда он улыбнётся. Возможно, вы увидите синеву – она выдает их с головой.

– Я видела его улыбку. Зубы у него безупречной белизны.

– Речь не о зубах, а о деснах. Внимание к деснам, дорогая! Они расскажут вам о его происхождении больше, чем любая метрика.

– Меня интересует не его происхождение, а то, что он за человек.

– Происхождение определяет характер. Никогда об этом не забывайте, дорогая, особенно в Индии, где всегда приходится думать, как круг вашего общения может повлиять на ваше положение в обществе, да и на саму жизнь в целом. Если он наполовину индиец, вы сможете доверять ему не больше, чем беспородному псу, способному наброситься на вас и покусать в любой момент. Имея дело с человеком чистых кровей, вы по крайней мере знаете, чего от него можно ожидать.

– Этот разговор мне неприятен, – проговорила Эмма бесцветным голосом. – Я отказываюсь его продолжать. Нельзя сравнивать людей с собаками; даже если бы такое сравнение было позволительно, беспородность собаки еще не означает, что она ни на что не годна.

– Только не обижайтесь, дорогая. Мне просто хочется вам помочь. Вы сказали, что собираетесь служить няней его детей. Но что вам, собственно, известно об этом человеке?

– Все, что мне необходимо.

– Надеюсь, что вы не ошибаетесь, дорогая моя.

В повозке установилась тишина. Эмма почувствовала отчужденность, возникшую между ней и ее спутницами. Она знала, что не станет делить с ними кров: если не откажутся они, это сделает она сама. Ее возмущали их расистские предрассудки. Неужели они действительно думают, что она предложит Кингстону разинуть рот, подобно коню на ярмарке, чтобы осмотреть его зубы, вернее, десны? Такой фанатизм вызывал у нее только презрение. Но, трясясь в тесной повозке, она не могла не задать себе вопроса: «А правда, что я знаю об Александре Кингстоне?»

Далеко не так много, как ей хотелось. Его происхождение интересовало ее куда меньше, чем многое другое.

Глава 7

Когда Алекс добрался до первого домика, уже опустились сумерки. Узнав от слуги, что мисс Уайтфилд взяла второй домик, он негромко выругался. Ведь это означало, что он, не говоря уже о носильщиках и паттах-валлах, проведет ночь под открытым небом.

Почему она не пожелала заночевать с тремя другими дамами? Разумеется, в маленьком домике было тесно, обстановка оставляла желать лучшего, но все четыре женщины смогли бы там разместиться без особого труда. Почему ни одна не подумала, что, разделившись, они создадут проблемы для него, не говоря уже о его свите? Ведь ни один из них не может ночевать в одном помещении с женщиной. Больше всего его удивляло, что это не пришло в голову самой мисс Уайтфилд, обычно столь щепетильной.

Ситуация усложнялась тем, что он привез с собой ее багаж и маленькую холщовую сумку, с которой она обычно удалялась в умывальную комнату при купе. Наверняка она будет рада получить ее и перед этой ночевкой. На следующий день она увидит свои сундуки, один из которых частично обгорел, другой был расплющен.

Алекс с самого начала знал, в каком состоянии пребывает ее багаж: после крушения он отыскал его в первую очередь, однако решил воспользоваться моментом и выкрасть документ об Уайлдвуде. Где ему было знать, что она хранит свою драгоценную бумагу при себе, вместе с другими ценными для себя предметами?

Шагая в темноте вместе с Сакарамом и несколькими носильщиками, нагруженными постельными принадлежностями и провизией, Алекс сокрушался, что ему не удалось завладеть бумагой, и в то же время мучился угрызениями совести, что чуть было не лишил мисс Уайтфилд ее имущества. Поступить так с женщиной во время долгого путешествия по чужой стране было бы верхом бесстыдства. Она не заслуживала такого обращения; с другой стороны, он тоже не заслужил, чтобы проклятый документ угрожал его благополучию.