Джихад. Экспансия и закат исламизма - Жиль Кепель

Помимо АБИМ, в стране был представлен весь спектр исламистского движения — от местного эквивалента «Братьев-мусульман» до вооруженных экстремистских группировок и сект. Малайская исламская партия (ПАС) имела свою фракцию в парламенте страны и иногда входила в правительственные коалиции. Ее оплотом являлся сельскохозяйственный штат Келантан, где председатель партии часто избирался chief minister. ПАС являлась неотъемлемой частью системы, в которой она играла роль легальной оппозиции. Это старая партия, основанная в 1951 году и неустанно добивавшаяся исламизации страны, а потому власти, чтобы избежать обвинения в безбожии, не оставалось ничего иного, как потакать ей. Подобное забегание вперед превратилось в малайский политический ритуал, известный под названием «кяфир-менгафир» («взаимно обзывать себя кяфиром, богоотступником»). Оно выражалось в выделении на исламизацию всё больших и больших средств из бюджета, издании новых декретов, регламентирующих рабочий день чиновников-мусульман в зависимости от часов молитвы или Рамадана, легализации ношения мусульманками платка, вменении в обязанность предприятиям общественного питания подавать посетителям халяльные продукты и т. д. Однако в 70-е годы ПАС была слабо представлена в среде городской молодежи, в которой пользовались успехом студенческие движения «призыва к исламу» («даква»).

В эти годы на другом полюсе исламистского движения появилась секта, имевшая двойственный характер. Основанная в 1968 году вдохновенным проповедником Асхари Мохаммедом и получившая название «Дарул Аркам»,[520] она создала нечто вроде чисто исламской Фиванской пустыни. Сектанты одевались в длинные белые или зеленые джеллабы в арабском стиле и носили на голове широкие черные тюрбаны. Столы, стулья и телевизоры были запрещены. «Дарул Аркам» основал в Малайзии и странах региона около 40 таких «исламских» общин, открыл более 200 школ, а также благотворительные ассоциации и диспансеры, специализировавшиеся, в частности, на «исламской» реабилитации молодых токсикоманов. Секта также открывала предприятия по производству и продаже халяльных продуктов питания. Эта группировка, не достигшая радикализма египетской «Ат-Такфир ва ль-хиджра», проповедовала изоляцию в повседневной жизни от «нечестивого» окружения. Она призывала своих сторонников жить в закрытых от внешнего мира коммунах, популяризировавшихся как прототип истинного исламского государства. Под влиянием иранской революции и событий на Ближнем Востоке, а также вернувшихся из-за границы активистов получила новый живительный импульс деятельность радикально настроенной части исламистов. Они призывали к джихаду, восхваляли самопожертвование во имя ислама, одновременно «тренируясь» на индусских храмах — символах безбожия. Самая заметная фигура среди них — «неуправляемый» молодой активист ПАС, одно время обучавшийся в Ливии (откуда его прозвище — Ибрахим Либия) и в конечном счете убитый полицией в 1985 году.

В следующее после событий 1969 года десятилетие режим в лице коалиции трех этнических партий во главе с «чисто малайской» УМНО (United Malay National Organization) проводил политику исламизации. Власть стремилась символически поощрять религиозную гордость мусульман, не ущемляя при этом другие общины, составлявшие около 40 % населения, в том числе китайских предпринимателей — этих кур, несших для существующей системы золотые яйца. Властям приходилось следить, чтобы «призыв к исламу» не слишком задевал их интересы. Исходя из этого, государство регулярно подтверждало свой светский характер: «исламские законы» не навязывались гражданам-немусульманам, защищенным от инициатив чересчур ретивых проповедников. Контроль со стороны такого «светского» государства за исламизацией общества стал одним из важнейших — и парадоксальных — аспектов малайзийской ситуации.

Во второй половине 70-х годов ПАС была допущена в состав правительственной коалиции в обмен на обещания более сдержанной исламизации коренных жителей-малайцев и ужесточения дисциплины в рядах своих приверженцев. Однако вхождение ПАС во власть, по преимуществу в сельских регионах, не открыло ей доступа к основным очагам социального кризиса, то есть в городские трущобы и студенческие городки. Партии не удалось сыграть здесь роль посредника, отстаивающего интересы режима, поэтому в 1978 году ее представители вышли из правительства. Как и в Египте, власти стремились обрести в исламистском движении «умеренного» партнера, с помощью которого можно было бы устанавливать нормы морального поведения, позволявшие избегать общественных потрясений и не нарушавшие существовавшей социальной иерархии.

После того как ПАС расписалась в своей неспособности выполнить эту задачу, власть нашла исламистского джокера в лице молодого руководителя АБИМ Анвара Ибрахима, который сделал головокружительную карьеру, но затем столь же стремительно пал в преисподнюю. В 1975 году Анвар Ибрахим был выпущен из тюрьмы. Под его руководством исламистское движение приобрело необыкновенную популярность среди новоиспеченных горожан, школьников и студентов. Его харизма привлекала к нему массы народа. В 1982 году, ко всеобщему удивлению, Анвар по настоянию премьер-министра Махатхира Мохаммеда стал членом правящей партии УМНО.[521] Он был кооптирован в нее с тем, чтобы АБИМ оказала поддержку правящему режиму. Анвар Ибрахим усматривал в этом возможность ввести во властные структуры своих людей с целью исламизации государства изнутри. Махатхир, который уже был министром в 70-е годы, играл ведущую роль в проведении государственной политики исламизации. Он следил за тем, чтобы неконтролируемые группы сторонников «призыва» не монополизировали этот процесс. Чтобы избежать этого, он курировал строительство роскошных мечетей, организовывал щедро финансируемые конкурсы чтецов Корана. Он же контролировал отправку паломников в Мекку, открывал многочисленные курсы по изучению исламских наук и шариата, и т. д. С приходом Анвара в правительство процесс исламизации за счет государства ускорился. Каждому ученику или студенту-мусульманину вменялось в обязанность посещение курсов по изучению ислама, что позволяло создавать рабочие места для выпускников ранее созданных шариатских факультетов. В 1983 году в Куала-Лумпуре в торжественной обстановке открылся Международный исламский университет. Почетным президентом был избран Анвар, ректором стал саудовец египетского происхождения.[522] Университет проповедовал описанную в предыдущих главах «ваххабитско-исламистскую» идеологию. Обучение велось на английском и арабском языках. Университет ставил перед собой целью подготовку международной исламистской элиты, воспитанной на концепте «исламизации знания». Согласно этому концепту, предметом любой науки, как точной, так и гуманитарной, является прославление Божественного Откровения, которое находит свое высшее воплощение в исламе. Выпускники этого университета, получавшие многочисленные стипендии из стран Залива, готовились для воспроизводства консервативного международного исламистского истеблишмента, чтобы затем работать в исламской банковской системе, администрации Организации Исламской конференции, исламских неправительственных организациях и т. д.

В самой Малайзии исламская банковская система[523] заработала в бытность Анвара Ибрахима министром финансов с созданием в 1983 году Исламского банка. Премьер-министр Махатхир лично открыл в нем счет № 1. Малайские власти хотели привлечь сюда сбережения наемных рабочих и представителей средних классов бумипутра, недавно ставших горожанами, разделявших взгляды даква и обогатившихся после событий 1969 года — с началом проведения «новой экономической политики», в результате которой значительная часть китайских капиталов перетекла в карманы некоторых коренных малайцев. Свою верность режиму они должны были подкрепить своего рода халяльным финансовым продуктом — фондами управляли молодые «мусульманские банкиры», этот цвет набожной финансовой буржуазии. Всё это позволяло также создать для выпускников религиозных учебных заведений рабочие места в шариатских учреждениях, призванных следить, чтобы сделки и размещение капитала не осуществлялись на основе процентной (ростовщической) ставки, приравниваемой, согласно Корану, к лихве, то есть к своего рода нетрудовому доходу, и, следовательно, запрещенной шариатом.

Анвар Ибрахим вводил в коридоры власти элиту малайских студентов-исламистов, добиваясь для них влиятельных постов во властных структурах. В результате этой политики они теряли интерес к радикальной интерпретации своей идеологии, а значит, и к пересмотру сложившегося порядка. Однако в малайзийском исламистском движении кроме враждебно настроенных режиму активистов ПАС, деятельность которых ограничивалась провинциальными бастионами, оставались и другие группировки, не поддававшиеся призывному пению правительственных сирен. Среди них привлекала внимание секта «Дарул Аркам». Она доставляла много хлопот секретным службам Махатхира Мохаммеда еще и потому, что к ней примкнули некоторые высокопоставленные чиновники: ее подозревали в намерении проникнуть со временем во власть с целью ее захвата, несмотря даже на то, что секта вербовала сторонников прежде всего среди малоимущей городской молодежи. К середине 90-х годов «Дарул Аркам» насчитывала около десятка тысяч приверженцев и от 100 до 200 тысяч сочувствующих. Ее авуары, накопленные за счет коммерческой деятельности, оценивались в 120 млн долларов. Ее руководитель, проживавший с 1988 года в изгнании, выступал от имени ислама со все более резкими нападками на коррумпированный режим.