Тайна Эрлики - Сим Никин

       - Пойдем, мужики, проводим гостя, - поднялся и Красноселов, и, глядя на выпирающий живот дайвера, добавил: - А то как бы он снова не застрял.

       В сопровождении почетного эскорта Маракевич благополучно добрался до лаза в скале.

       - Ты в темноте не заплутаешь, - заботливо поинтересовался Кирилыч.

       - Не, у меня там фонарик. Я как свет увидел, так оставил его в проходе, чтобы с металлом наружу не выходить.

       - Разумно, - одобрил солевар.

       - Да и этот лаз без всяких отнорков, - пояснил дайвер, - выходит прямо в грот.

       - Ты нам посигналь фонариком, чтобы мы знали, что не застрял, - напутствовал Вадима бригадир, глядя как тот осторожно протискивается в очищенный от корней и веток лаз.

       - О-кей, - донеслось уже изнутри.

       - Ну, что скажешь, Андрюха? - повернулся к бригадиру Кирилыч, когда парламентер отсимафорил из темноты.

       - Надо бы самим этот грот осмотреть, - задумчиво произнес Красноселов.

       - На это у нас специально обученные спелеологи есть. Я тебя про моньку спрашиваю, что думаешь?

       - А что тут думать? И так все ясно. За два года система жизнеобеспечения без должного присмотра не малую часть резервов израсходовала. Еще немного, и наша пещера с бамбуковым водопроводом покажется санаторием в сравнении с этим океанариумом.

       - Вот отчего так? - удивленно произнес другой солевар Василий Лавник. - Вот, к примеру, наши ученые, взять хотя бы Вересовых, или Зинаиду, я уже не говорю о Матюшине. Они и сами нигде не пропадут, и других вытянут. А эти импортные при всех благах без прислуги в собственном дерьме утонуть могут. Чем они там в своих конфедерациях от нас отличаются?

       - Системой воспитания и образования, - коротко пояснил Красноселов. - И вообще, Василь, не забивай голову ненужной философией. Ладно, мужики, вы еще полчасика отдохните и за работу. А я, пожалуй, сразу отправлюсь к Владимиру с докладом о неожиданном госте.

Глава - 14. История общины Стеклянного Холма

        Когда я замолчал, Степаныч несколько минут провел в задумчивости, машинально, вероятно по привычке, почесывая голую пятку, и, наконец, начал рассказывать историю поселения. О том, как от восьмидесяти тысячного поселка, в один миг превратившегося в геенну огненную, осталось несколько сотен выживших, большинство из которых страдало от страшных ожогов. Многие умерли от ран в первые дни.

       Потом пришли хищники. Сначала звери лишь наблюдали со стороны за лагерем людей. Возможно, по привычке ждали, что те дадут им пищу. Но бывшие хозяева планеты, лишившись благ цивилизации, не могли прокормить даже себя. Пока они как-то перебивались плодами с полей агрокомплекса, но вопрос пропитания уже затмевал даже такие важные вопросы, как "что произошло?" и "что делать?".

       Первыми человечину попробовали носорогие гиены. Их стая тогда насчитывала не более десятка особей. Нападать на большое количество людей твари не решались, зато подрылись под заваленное камнями захоронение. Насытившись, они растащили куски гниющих трупов по всем окрестностям, привлекая тем самым еще больше всевозможных хищников. Когда люди обнаружили разоренные захоронения, что-либо предпринимать было поздно.

       Однажды не вернулись отправившиеся на плантацию многоярусной капусты двое мужчин и женщина. Посланный на их поиски отряд обнаружил клочья одежды на залитом кровью месте нападения на людей носорогих гиен, которых опознали по следам на рыхлой почве. В тот же день на глазах у всех силайский лемур похитил трехлетнюю девочку, схватив и утащив ее в густые кроны гигантских гледичий. Уже в сумерках на обезумевшую мать, продолжающую бродить меж могучих стволов и звать дочь, свалилась трехметровая туша ушастого хамелеона. Не обращая внимание на обрушившийся на него град камней и палок, бронированный ящер неспешно заглотил жертву и, лениво перебирая чешуйчатыми лапами, снабженными пятью полуметровыми когтистыми пальцами, втащил свою тушу по стволу в густое переплетение колючих ветвей.

       Люди, до сих пор надеявшиеся на скорое появление спасателей, поняли, что могут попросту не дожить до пришествия оных. Чтобы выжить, необходимо было вооружиться и построить более надежное жилье, чем наскоро собранные шалаши. Взявшись за работу, они на некоторое время отрешились от пережитого горя. Самопроизвольно община разделилась на профессиональные группы, лидеры которых составили совет лагеря выживших. Основных групп было четыре: аграрии, охотники, строители и металлурги. Понятно, что первые две занимались вопросами пропитания. Строители возводили каменно-деревянную ограду вокруг лагеря, ибо на общем совете решили, что оградить весь лагерь будет надежнее и быстрее, чем строить отдельные укрепленные бараки. В спасателей все же верили, потому в качестве временного жилья всех устраивали шалаши.

       Металлурги на месте бывшего города промышляли металлические лепешки и болванки подходящих для определенных целей размеров, и изготавливали из них ножи, пилы, наконечники для копий и прочие нужные вещи. Поначалу приходилось ломать тонкие лепешки металла руками, а отбивать и придавать нужную форму булыжниками. Но когда построили печь для нагрева, изготовили несколько молотов разного размера и слегка поднаторели в кузнечном деле, то ручная металлургия пошла полным ходом. У народа наконец-то появились более менее нормальные чашки-кружки и столовые приборы. Дальше больше, охотники и караульная стража получили латы, защищающие от зубов, когтей и шипов населяющих окрестности тварей.

       А нападения продолжались. Пока не возвели двухметровую стену по всему периметру и не организовали круглосуточную караульную стражу, почти каждый день кого-нибудь уносили или загрызали неожиданно нападавшие хищники. Даже после возведения стены для половины из них она не являлась преградой, но таким давала отпор вооруженная острыми копьями и горящими факелами стража.

       Факелы стали держать в постоянной готовности после того, как через стену переполз танайский удав. Пятнадцатиметровый червяк походя заглотил стража, пытающегося ткнуть в его чешуйчатую броню копьем, еще двоих смел вниз не заметив, обозрел разбегающихся в панике людей, вероятно оценивая, сколько может проглотить за раз, и ринулся в погоню с невероятной для такой массы скоростью. Но дорогу монстру преградил кузнец, держащий клещи с раскаленной металлической болванкой. Заполучив огненным железом в нос, удав взвился ввысь, подняв вертикально почти половину гигантского тела, рухнул оземь, раздавив отважного кузнеца, разбив навес, под которым находилось кузнечное производство, разворотив печь и смертельно изувечив еще одного человека. При этом ползучий гад вновь получил ожоги, как от раскаленной болванки, которую придавил вместе с кузнецом, так и от разрушенной печи. Теперь от боли он свернулся клубком, после чего, развернувшись словно пружина, быстрее молнии метнулся вон из опасного места. На счастье больше никто не попался ему на пути.

       С тех пор у стражи всегда был запас просмоленных факелов и глиняный горшок с тлеющими углями. Гигантский питон больше не совался в поселение, хоть и несколько человек стали его жертвами за пределами лагеря. Зато хамелеон, чью броню так же не брало имеющееся у людей оружие, оказался очень недоволен, когда двуногая пища сунула ему в ноздрю горящую палку. Сделав еще несколько неудачных попыток полакомиться человечинкой, ушастый ящер покинул окрестности лагеря, отправившись на поиски мест с более доступной пищей.

       Не боялись огня лишь силайские лемуры. Эти лысые собакомордые обезьяны казалось вообще ничего не боялись. Благо, они не в силах были утащить взрослого человека, потому нападали только на маленьких детей. Приходилось держать детвору всегда под присмотром, организовав детскую площадку в центре поселка, соорудив над ней просторный навес из жердей.

       Несмотря на то, что изделия из металла значительно облегчили жизнь выброшенных из цивилизации людей, среди них нашлись и такие, которые призывали отказаться от их использования. Одним из активных антиметаллистов был профессор Кононов. Его в шутку окрестили главным пессимистом. Сам же он себя называл прагматичным реалистом.

       На основании логических выводов профессор предполагал с наибольшей долей вероятности, что металлы расплавились под воздействием некоего облучения теми самыми галантами, о нашествии которых приходили какие-то смутные малоправдоподобные сообщения, которые никто не воспринимал всерьез. А если это так, то облучение наверняка повторится, и потому от металлов надо держаться подальше. Возможно, сказывалось и то, что он никак не мог забыть кошмара, когда на его глазах у любимой женщины отвалились отожженные расплавленными кольцами пальцы. Теперь Варвара, будто стесняясь увечья, когда не выполняла какую-либо работу, обязательно прятала руки в карманах фартука. А чтобы скрыть изуродованные мочки ушей, носила волосы распущенными. Впрочем, подобные увечья были практически у всех взрослых женщин, и у половины мужчин. У многих и вовсе отсутствовала или была изувечена одна из кистей из-за расплавившегося на ней браслета-коммуникатора.