Остров на краю света - Джоанн Харрис

Аристиду, кажется, стало стыдно.

— Я там точно кого-то видел…

Дезире наконец встала, с руками, все еще полными цветов.

— Я знаю, что видел.

Неразбериха продолжалась несколько минут. Ксавье, Дезире, Аристид и монахини были в самом центре — каждый пытался ответить на шквал вопросов. Люди хотели увидеть чудесные цветы, услышать, что сказала святая, осмотреть знаки на стене часовни. Я поглядела за мыс, и мне показалось на миг, что далеко внизу что-то зыблется на волнах, и в тишине поворачивающего вспять прилива я, кажется, даже всплеск услышала, словно что-то вошло в воду. Но это могло быть что угодно. Фигура в нише — если она там вообще была — исчезла.

3

Мы выпили по рюмочке в баре Анжело, открывшемся среди ночи по такому случаю, и это замечательно помогло нам успокоиться. Сдержанность и подозрения были забыты, колдуновка лилась рекой, и через полчаса мы уже веселились почти по-карнавальному.

Дети, в восторге, что их не гонят спать, играли в пинбол в углу бара. Школы завтра не будет, и это уже само по себе праздник. Ксавье робко поглядывал на Мерседес и впервые получал ответные взгляды. Туанетта в промежутке между рюмками бодро задирала столько народу, сколько могла. Монахини наконец уговорили Дезире отправиться обратно в постель, но Аристид, странно подавленный, был тут. В хвосте толпы явился Флинн, волосы его закрывала черная вязаная шапочка. Он едва заметно подмигнул мне, потом скромненько уселся за стол у меня за спиной. Жан Большой сидел возле меня с рюмкой колдуновки, с «житаном» в зубах и непрестанно улыбался. Я сперва боялась, что незнакомое торжество его каким-то образом расстроит, но потом поняла, что, кажется, впервые с тех пор, как я вернулась, отец неподдельно счастлив.

Он сидел рядом больше часа, потом вышел так тихо, что я почти не заметила его ухода. Я не пыталась его преследовать, не хотела нарушить установившееся меж нами хрупкое равновесие. Но я смотрела из окна, как он шел домой, — виднелся только огонек сигареты над дюной.

Спор продолжался; Матиа, сидевший за самым большим столом в окружении наиболее уважаемых саланцев, был совершенно убежден, что появление святой Марины уже само по себе чудо.

— Что это еще могло быть? — напирал он, пригубливая уже третью рюмку колдуновки. — Да в истории полно примеров всяких чудес прямо средь бела дня. Почему бы и не у нас?

Похоже, разных версий события расплодилось уже не меньше, чем свидетелей. Кое-кто своими глазами видел, как святая взлетела на стену разрушенного храма. Другие слышали призрачную музыку. Туанетта, усаженная на почетное место рядом с Матиа и Аристидом, потягивала спиртное и рассказывала, от души наслаждаясь всеобщим вниманием, как она первая заметила знаки на стене. Конечно, это чудо, сказала она. Разве в человеческих силах найти пропавшую святую? Протащить ее всю дорогу до мыса Грино? Поднять ее в нишу? Разумеется, нет. Это просто невозможно.

— И к тому же колокол, — заявил Оме. — Мы все его слышали. Что это еще могло быть, как не Маринетта? А знаки на стене…

Все согласились, что, конечно же, мы имеем дело со сверхъестественными событиями. Но что они означают? Дезире восприняла их как весть от сына. Аристид ничего не сказал, но сидел над рюмкой с необычно задумчивым видом. Туанетта сказала: это значит, что наша удача скоро переменится; Матиас надеялся на лучший улов. Капуцина ушла, захватив с собой Лоло, но у нее тоже был странно задумчивый вид — уж не вспомнила ли она про уехавшую дочь. Я пыталась поймать взгляд Флинна, но он, кажется, был вполне доволен направлением, которое приняла дискуссия. Я решила последовать его примеру и ждать.

— Рыжий, ты, кажется, теряешь сметку, — сказал Ален. — Я думал, ты нам хотя бы объяснишь, как это святая взлетела там на мысу.

Флинн пожал плечами.

— Не знаю, хоть обыщи. Если б я умел творить чудеса, я бы не в этой дыре сидел, а распивал шампанское в Париже.

Прилив остановился, и ветер тоже. Облака рассеивались, а за ними было красное, как рана, предрассветное небо. Кто-то предложил вернуться в часовню и осмотреть место происшествия при свете. Вызвалось несколько добровольцев; остальные побрели домой, чуть покачиваясь, по неровной дороге.

Однако пристальное изучение знаков на стене часовни нам ничего не дало. Они были словно опалены, выжжены в камне каким-то образом; нам не удалось найти букв — только какие-то примитивные рисунки и несколько цифр.

— Похоже… на какой-то план, — сказал Оме Картошка. — А цифры — это расстояния.

— Может, это что-нибудь религиозное, — предположила Туанетта. — Надо спросить у монахинь.

Но монахини ушли с Дезире, и никто не хотел идти за ними, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного.

— Может, Рыжий знает, — предположил Ален. — Это он у нас интеллигент.

Все согласно закивали.

— Да-да, пускай Рыжий посмотрит. Давайте, пропустите его сюда.

Флинн не торопился. Он осмотрел отметины под всеми возможными углами. Он щурился, скашивал глаза, пробовал ветер, сходил на край утеса и вгляделся в море, потом вернулся и опять начал ощупывать знаки подушечками пальцев. Если бы я не была в курсе дела, я могла бы поклясться, что он видит эти письмена впервые в жизни. Все смотрели в благоговейном ужасе и ожидании. За спиной у него разгорался рассвет.

Наконец он поднял глаза.

— Ты знаешь, что это значит? — спросил Оме, не в силах дольше сдерживаться. — Это от святой?

Флинн кивнул, и, хотя лицо его хранило серьезность, я знала, что в душе он ухмыляется.

4

Аристид, Матиа, Ален, Оме, Туанетта, Ксавье и я молча слушали объяснения Флинна. Потом Аристид взорвался:

— Ковчег? Она хочет, чтобы мы построили ковчег?

Флинн пожал плечами.

— Не совсем. Это искусственный риф, плавучая стена. Как ни назови, но понятно, как она будет работать. Песок вон оттуда, — он указал вдаль, на Ла Жете, — вместо того чтобы уходить прочь от берега, начнет возвращаться сюда, на Ла Гулю. Это, если хотите, пробка, которая не даст Ле Салану утечь в море.

Снова воцарилось долгое растерянное молчание.

— И ты думаешь, что это послание — от нашей святой?

— От кого же еще? — невинно отозвался Флинн.

Матиа поддержал его.

— Это же наша святая, — медленно произнес он — Мы просили у нее спасения. Вот она и указывает нам путь.

Еще несколько кивков. Всем стало ясно: они неправильно истолковали исчезновение святой. Очевидно, она была в отлучке, потому что искала ответ на их вопрос.

Оме взглянул на Флинна.

— Но нам не из чего строить стену, — запротестовал он. — Посмотри, во сколько мне обошлось привезти камень для ветряка, э? Целое состояние.

Флинн покачал головой.

— Камень вообще не нужен, — сказал он. — Нужно что-нибудь плавучее. И это не волнолом. Волнолом останавливает размывание, по крайней мере, на время. Но это — гораздо лучше. Риф, если его построить в нужном месте, обрастает собственными укреплениями. Со временем.

Аристид затряс головой.

— Ничего у тебя не получится. Даже за десять лет.

Но Матиа вроде бы заинтересовался.

— Я думаю, что может получиться, — медленно сказал он. — Рыжий, а из чего ты собрался строить? Из жеваной бумаги рифа не выйдет. Даже у тебя.

Флинн призадумался.

— Шины, — сказал он. — Автомобильные шины. Они плавают, верно? Их можно достать бесплатно на любой свалке. Кое-где еще и приплатят. Привезти их сюда, сковать цепями…

— Привезти? — перебил Аристид. — На чем? Для того что ты предлагаешь, понадобятся сотни, а может, тысячи шин. На чем…

— Есть же «Бриман-один», — высказался Оме Картошка. — Может, у нас получится его взять напрокат.

— И уссинец с нас три шкуры сдерет! — взорвался Аристид. — Вот это уж точно будет чудо!

Ален долго молча смотрел на него.

— Дезире правильно сказала, — произнес он наконец. — Мы уже слишком много потеряли. Слишком много всего.

Аристид повернулся на деревяшке, но я видела, что он все еще слушает.

— Мы не можем вернуть все, что потеряли, — тихо продолжал Ален. — Но мы можем сделать так, чтобы не пришлось больше ничего терять. Мы можем попытаться нагнать потерянное время.

Говоря это, он смотрел на Ксавье.

— Нам надо бороться с морем, а не друг с другом. Нам надо думать о своих семьях. Умершего не воротишь, но все возвращается. Если только мы сами не мешаем.

Аристид молча поглядел на него. Оме, Ксавье, Туанетта и остальные терпеливо ждали. Если Геноле и Бастонне поддержат план, все остальные пойдут за ними. Матиа все смотрел, непроницаем за начальственными усами. Флинн улыбнулся. Я затаила дыхание.

Потом Аристид кратко кивнул — на острове так выражают почтение. Матиа кивнул в ответ. Они пожали друг другу руки.