Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - Виктор Поротников

Дашка два дня в подушку рыдала, волком выла, хорошо, что купца снова ветром сдуло, но куда же деться? Так и терпит мужа блудного да молится всякий день, чтоб послал Господь деток. Акиньша вздохнул, каждому своя судьбина выпадает, князь вон тоже всем взял, а женка померла, и не распознал почти.

Мысли отрока вернулись к рязанскому князю. Олегу никто не помогал на княжении, потому как некому было, в запале свары и резни всех старших родственников порешили. А княжество ему досталось ой-ой какое! Благословенна Рязань да за что-то Господом проклята, стоит на перепутье, ей бы жить да богатеть от торга, но это же ее и сгубило. Лежать меж Низом и Верховыми княжествами не всегда хорошо. Срединная Москва от Низа Рязанью прикрыта, а самой Рязани что?

Всякий, кто идет на Русские земли, натыкается на Рязань и, конечно, жжет ее. Да как жжет! Обычно дотла. Никогда Рязань не уступала врагу, потому ее осадой брали и жгли бессчетно. Самое страшное – Батыево нашествие, проклятые ордынцы словно пробовали Русь на зуб. Зуб оказался настолько острым и жестоким, что от старой Рязани и следа не осталось.

Столь зверским было это нападение, что люди не стали возвращаться на пепелище, принялись поднимать новый город в Переяславле-Рязанском. Но и там покоя не было. И все равно, подняли новый город не хуже прежнего, особенно постарался нынешний князь Олег Иванович. И снова назвал Рязанью, словно врагам назло!

Рязанцы любят своего князя, всем взял Олег Иванович, и собой хорош, и умен, ученостью со многими поспорить может, и воин отличный. Только вдов ныне. Акиньша снова вздохнул: эх, женку бы Олегу Ивановичу добрую, чтоб после рати было кому ждать да позаботиться!..

До того размечтался, что чуть не пропустил, когда сам князь встал. Всегда он так, солнышко чуть край на небо показало, а Олег уже на ногах. Сейчас умоется, как и Акиньша, ледяной водицей, все же дождь не летний вчера был, лужи первый в этом году ледок тронул. Но князь не только строен, он еще и телом крепок, хотя ран ратных имеет немало. Раны мужчину украшают, князя так и вовсе не портят, на лице ни одной, а тельные уже крепкой кожей заросли. Не щадит себя в боях Олег Иванович, но и просто так шею под меч тоже не подставит. Вот такой князь у Акиньши!

Олег вышел на малое крыльцо в одной холщовой рубахе и портах, он и впрямь любил умываться ледяной водой, когда в жару такой не бывало, так Акиньша старался, из ледника с вечера там поставленную приносил. Сладко потянувшись, князь бегом спустился к кадушке, подставленной под сток с крыши, скинул рубаху и принялся с удовольствием плескаться, пофыркивая и растирая руки и плечи. От холода и крепкой ладони княжеское тело вмиг покраснело.

Холопки уже знали такую Олегову привычку, потому с рассветом, если князь бывал дома, старались лишний раз через двор не ходить, чтобы не смущать или не смущаться самим. Олег не охальничал, он скидывал только рубаху, обнажая бугры мышц на спине и руках, но все равно холопкам казалось зазорным ходить мимо. Ходить не ходили, а издали подглядывали, это Акиньша знал точно.

Умывшись и крепко растершись поданным отроком рушником, Олег бодро взбежал обратно на крыльцо, чтобы не смущать больше дворню. Акиньша за ним. Знал, что сейчас князь начнет говорить, что собрался делать до вечера. Начинался обычный суетный осенний день… Он прошел, как сотни других, Олег объезжал новые строения на валу, был в конюшне, смотрел лошадей, что привезли купцы на днях, долго разбирал дружинные дела с воеводой, потом хозяйские и даже с епископом довелось поговорить… разве у князя когда дела закончатся!

Двигался, говорил с людьми, кого-то слушал, отдавал наказы, а у самого билась заветная мысль, которая пришла еще в Нижнем Новгороде да так и не отпускала. Будь рядом хоть какой советчик, а то ведь никого… Бояре не в счет, те такого насоветуют, что потом не расхлебаешь! Боярство в Рязани недружное, не то что в Москве.

Вечером, уже переодевшись в домашнее и усевшись с книгой перед светильником, Олег крепко задумался. Он остался один в двенадцать, назвали князем, а как править, не объяснили. Вот и велся на подначивания боярские, правда, успешно. Когда черная смерть унесла всю семью московского князя Симеона, которого Гордым звали, и у власти оказался тихий Иван Красный, подговорили рязанские бояре своего князя отнять обратно Лопасню, когда-то Москвой у Рязанского княжества захваченную.

Много ли ума было тогда у самого Олега? Он поддался, на Лопасню сходили, и с толком. Князь Иван Московский смолчал, ратью на Рязань не пошел. Бояре разговоры повели, что надо и Коломну также. Может, и решился бы, но тут и в самой Рязани мор начался, не до того. Теперь вот снова каждый день про Коломну твердят, но его уж так не совратишь легкими наскоками, теперь он сам себе голова!

Князь Иван Московский был тих и миролюбив, правил недолго, помер, как жил, тоже тихо, вернувшись из Сарая (ордынцы, что ли, постарались, с них станется). За собой оставил двух княжичей мал мала меньше. Тут бы всем и растащить обезглавленную Москву, но не было на то воли божьей, вернулся вдруг от Ольгерда из киевского плена митрополит Алексий и взял под себя не только маленького князя, но и всю власть! Бояре московские поддержали, а они много дружнее рязанских.

Олег вздохнул, ему бы такого умного наставника, как Алексий, в свою пору! Не Москва, а Рязань бы сейчас над всеми остальными стояла! Умный наставник у маленького Димитрия, что и сказать, умный… И хитрый, не стал сразу со всеми биться и за ярлык лишнее злато-серебро Орде выкладывать, подождал, пока нужная минута придет. Хотя и ему сейчас ох как трудно будет, Дмитрий Константинович Суздальский просто так ярлык не отдаст.

Случайно оказавшись на именинах у нижегородской княгини Василисы, Олег увидел там дочь князя Дмитрия Константиновича и забыть не смог. Он вдов уже не первый год, самое время снова жениться, чтоб душа от забот хоть дома отдыхала, хоть на час, хоть на минуточку ласку женскую ощутить, радость почувствовать… Княжна тоже в ответ глядела, хотя и сторонилась. Молода, конечно, но и он не стар!

Олег тогда решил о сватовстве серьезно подумать, но тут новая беда пришла, как всегда, от ордынцев. Сколько потом вспоминал, столько кулаки сами собой сжимались!

Они возвращались от Пронского князя, куда Олег ездил по делу. Уже мыслил себе, что завтра же снарядит сватов за суздальской княжной Евдокией. И вдруг…

Дым над городом не оставлял сомнений – пока он ездил, кто-то новую Рязань пограбил! Кто?! В Орде нестроение, великая замятня, оттуда большого набега не может быть, да и к хану (их так много сменилось, что не знаешь какому!) в этом году подарки отправлены. Кто?!

Посад и впрямь оказался полностью разграблен, город наполовину сожжен и тоже пограблен. Но хуже всего – людей в полон немало увели. Ужас Батыева набега никуда не ушел, снова голосили матери и жены, снова валялись в пыли убитые и израненные, метались опозоренные девки, тоненько выли или ревели сироты.

Потом говорили, что князь точно обезумел от увиденного. Было от чего, он этот город ставил, он его холил-лелеял, большую дань Орде платил чего ради? Чтоб какой-то разгульный ордынский князек мог все запросто разрушить, обездолить стольких рязанцев?!

Олег не медлил ни минуты. Прошло то время, когда проклятым ордынцам все с рук сходило, когда боялись их! Тут же помчались гонцы к его удельным князьям, звать на отпор ненасытным татям. Откликнулись все, кто сразу рати привел, кто гонцами передал, что догонит. Князь решил догонять хана Тагая, пока тот не ушел в свои степи. На что надеялся? На то, что татары, груженные добычей и отягощенные пленными, двигаться будут медленно. А еще на то, что рязанцы, у которых снова в полон родовичей увели, готовы драться с обидчиками хоть зубами.

Так и случилось, догнали поганых в Шишевском лесу. Было их больше, чем воинов у князя Олега, но они с воеводами верно рассудили и бросили в бой полки не прямо в лоб, а так, чтобы разделили ордынцев натрое и били каждую часть саму по себе.

Ох и славно побили! Даже сейчас, вспоминая, радуется! Сам Тагай едва ноги унес в степь, догонять не стали, лучше своих скорее в родные дома вернуть. Князя рязанцы тогда только не на руках вместе с конем в город внесли. Радости не было предела, считай, впервые за сотню лет отпор ордынцам дали, не сидели за горящими стенами, не горевали о плененных, а пошли и освободили! Как не любить такого князя?!

Они-то радовались, а Олег голову ломал, что делать, если ордынский хан вздумает наказать за отпор Тагаю? Ему никто не придет на помощь, а значит, быть снова Рязани сожженной и разграбленной. И все равно он не жалел, что догнал Тагая и разбил, ни минуточки не жалел! Пусть знают, что и у русских терпение кончается, что не все Орде своевольничать.

До самой поздней осени крепили рязанцы свои стены, не расходились по домам дружины. Но в Орде чехарда из ханов, никто за Тагая Рязань наказывать не пошел. Потому теперь, успокоившись, он решил сделать то, к чему сердце лежало весь год. Твердо решил немного погодя отправить сватов к княжне Евдокии. Олег уже представлял себе сначала богатый поезд со сватами, а потом и свадебный тоже, свою любушку, раскрасневшуюся от легкого морозца, и себя, заботливо укутывавшего ее теплой полостью в разукрашенных санях.