Старые друзья - Владимир Санин

Так что в конечном счете все закончилось благополучно, особенно для Кости. Во-первых: золотой зуб, как я и предполагал, обнаружился в Костином организме, и, во-вторых, уже тогда, когда мои друзья незаслуженно меня облаивали, я обратил внимание, что Костя делает это не с таким рвением, как Вася, и очень скоро выяснил, что в самом начале встречи генерал Потапов поздравил майора Варюшкина с присвоением очередного воинского звания. Так что в отличие от Васи, который еще долго на меня рычал, Костя остыл довольно быстро, тем более что вторую звездочку на погоне мы в нашей компании основательно обмыли.

XIV. БАБА ГЛАША И ПЕТЬКА БЫЧКОВ

Приятно сознавать себя человеком, без которого обществу жить затруднительно. Конечно, жить оно будет и в какую-то сторону развиваться, но со скрипом. Утром звонит мне Елена Сергеевна, начальница отделения связи, и не просто говорит, а стонет: «Антоныч, голубчик, выручай, мои чертовки будто договорились, одна за другой в декрет уходят, пенсии, переводы горой лежат!»

Не звонок, а чудо — попадание в самое яблочко! Вообще-то я планировал начать сию деятельность недели через две, но как раз вчера Костя доложил, что расследование закончено и я могу нанести Петьке Бычкову визит, для чего доставка пенсии на редкость удобный предлог. Так что не позвони мне Елена Сергеевна, позвонил бы я сам, но тогда уже не тот эффект, вроде бы не я необходим обществу, а наоборот. Итак, потопал оформляться, продумывая по дороге предстоящую дружескую беседу с Петькой и не без удовольствия прикидывая, что пенсии, переводы плюс телеграммы пополнят мой бюджет колоссальной суммой в полторы сотни в месяц, что позволит отметить день рождения Андрюшки с небывалым шиком. Птичка, конечно, снова будет ворчать, денег у нее много, и она обижается, что я ими не пользуюсь, в отличие от дальних родственников и просто знакомых, нахально залезающих в ее кошелек, как в собственный. Скорее всего она права, роднее меня у нее никого нет и не будет, но я привык с огромным уважением относиться к полной своей независимости, ибо, как вам известно, я пока что конь и себе на овес плюс подарки Андрейке зарабатываю предостаточно.

От избытка благодарных чувств Елена Сергеевна удостоила меня поцелуем (лучше бы она это сделала лет двадцать назад), мигом оформила и выпроводила на доставку. Так начался этот, казалось бы, ничем не примечательный майский день, который завершился двумя неслыханными триумфами. Но прежде, чем о них рассказать, я сообщу вам немало других сведений, наблюдений и мыслей, которые в конечном счете и привели к вышеуказанным триумфам.

Имея некоторую склонность совать свой нос в чужие дела, я почтовую деятельность люблю не только за весомую добавку в бюджет, но и за то, что почта дает возможность наблюдать за жизнью широких масс клиентов. Большей частью это контингент обыкновенный, без героического прошлого или выдающегося ума, но имеются и вполне любопытные экземпляры: писатель, о котором уже говорилось, несколько заслуженных ветеранов войны и труда, один изобретатель вечного двигателя, бурно перестраивающийся ученый-историк, три-четыре мозговитых старикана, одна мать-героиня, штуки три самогонщиков и баба Глаша, признанная предводительница старушечьего поголовья, создающего на скамейках общественное мнение. Если о ком забыл, то вспомню. С одним поговоришь, с другим перекинешься словами, с третьим посудачишь, с пятым, десятым — глядишь, и поумнел, расширил кругозор, приобрел кучу всяких полезных сведений.

Ближе всех к почте находится подъезд, в котором на первом этаже проживает баба Глаша, что позволяет ей через раздвинутую занавеску наблюдать за передвижением жильцов и событиями во дворе. Если помните, баба Глаша сыграла значительную роль в моем духовном развитии, поскольку именно она не моргнув глазом подарила мне «Половой вопрос» с иллюстрациями, на который я выменял Монтеня. Вношу поправку насчет «не моргнув глазом»: подарила, именно подмаргивая и сыпя прибаутками.

Не бабка — чистое золото: сухонькая, в чем душа держится, ветром бы не сдуло, а взвали на нее пуд макулатуры, подтолкни — засеменит шаг за шагом, да еще по дороге чесать языком будет безостановочно. Что же касается возраста, то баба Глаша не то чтобы слишком старая, но и не молодушка: девяносто два года девчоночке. А в магазин сама ходит, и не просто ходит, а любую очередь до визга и скандала всколыхнет, сама себе готовит, стирает, слух — как у летучей мыши, память — как у студентки, язык без привязи и хорошо отточенный, глаза как миноискатели — словом, уникальное творение нашей живой природы. В области морали и нравов познания у бабы Глаши феноменальные, точно знает, кто с кем живет, кто от кого ушел и кто, наоборот, явился с повинной, по ком тюрьма плачет, а кого хоть в святые записывай. Боятся ее как огня: стоит бабке со своим летучим отрядом оседлать скамейки, жильцы норовят исхитриться и протиснуться бочком, чтобы не попасть в простреливаемую зону, а кому не удается, проходит сквозь строй, отряхиваясь от прозвищ, сплетен и насмешек. Упаси вас бог заполучить бабу Глашу во враги — никаким душем не отмоетесь. Но я хожу у нее в фаворитах, поскольку «Трифон, твой дед, Гришуня, вечерами у меня под окном торчал и так наяривал на баяне, что все деревенские собаки от лая охрипли». А вообще баба Глаша, если отвлечься от ее неустанной борьбы за чистоту нравов, человек довольно добрый и справедливый, если может — делом поможет, а на дело сил не хватает — даст хороший совет. Для меня баба Глаша важный источник информации, поставщик иной раз неоценимых разведданных. Между прочим, именно она исхитрилась выведать и сообщить мне про день и час, когда к Елизавете Львовне приедут балбесы с маклером. Штирлиц!

Вот я и подошел к началу этой истории. Во время наших последних встреч: Медведев сначала намекнул, что имеет ко мне дело, а потом его изложил. Я тут же согласился и взялся за выполнение со всей душой. Как известно из печати, анонимки у нас признаны явлением для общества вредным и больше не рассматриваются, но это теоретически, а практически тщательнейшим образом рассматриваются, ибо каждому очень любопытно узнать про чужие грехи и нажить себе капитал, изоблачив их носителя. Лично я думаю, что с анонимками, как и с водкой, одними постановлениями не покончишь, во всяком случае, при жизни двух-трех ближайших поколений, поскольку народ у нас поголовно грамотный и каждому хочется чего-то такое написать: один пишет книгу, другой слово на заборе, третий письменно требует улучшения телепередач, четвертый жалуется на невыплату денег, а пятый, у которого при виде недостатков болит душа, вдохновенно сочиняет доносы. А может, просто так сочиняет, от избытка времени или внутренней потребности сигнализировать. Правда, если в период культа доносчик пользовался заслуженным уважением и даже награждался, как Лидия Тимашук, разоблачившая врачей-убийц, то в наше время он слабо надеется на официальное признание своих заслуг и обычно пользуется псевдонимом. Так вот, Медведева донимал анонимщик по имени Доброжелатель, живущий явно среди нас и хорошо осведомленный о наших ветеранских делах. Конечно, никаких таких дел против закона и совести Медведев совершить не мог, и лично за себя никогда ничего не просил, но за ветеранов хлопотал, бумаги с просьбами охотно подписывал, использовал для их пробивания настырного Лыкова и порою меня; Доброжелатель же сигнализировал, что за каждую оказанную услугу Медведев взимает с ветеранов дань, и немалую. Возник шепоток, к кому-то приезжали, по слухам, какие-то люди, чего-то допытывались, и на нервы Медведеву это сильно действовало, настолько, что он дважды порывался уйти с поста председателя совета, чего Доброжелатель, видимо, и добивался. Словом, от меня требовалось его найти и всенародно высечь на вечевой площади. Легко сказать — найти!

И вот тут-то на авансцену вышла баба Глаша.

— Тоже мне секрет, — прошамкала она, когда я рассказал про поставленную мне боевую задачу, — Петька Бычков! Настю до того довел, что она в другой район меняться хочет, объявление повесила.

И мне было поведано, что Петька, он же Петр Афанасьевич Бычков, будучи соседом матери-одиночки Насти Лужкиной по лестничной клетке, вломился к Насте с гнусным предложением, был облит горячим супом из кастрюли и в отместку завалил всякие учреждения подметными письмами за подписью Наблюдатель. И не какими-нибудь, от которых запросто отмахнешься, а исключительно изобретательными. Например, в письме указано, что Настя ежедневно и нагло варит самогон, реализуя его во вред здоровью советских людей и государственной казне. Два милиционера и одна собака приходят в гости — нет ни аппарата, ни самогона. Еще через месяц: у Насти скрывается опасный для народа рецидивист, портрет которого висит на доске около милиции. Попробуй не отреагируй! Ночной налет, проверка, просим прощения, ошибочка вышла. Еще через неделю-другую директорша фабрики, на которой Настя трудится в роли ткачихи, получает письмо: Анастасия Лужкина, которую вы в газете хвалили за выработку лишних процентов, на всех углах обзывает вас воровкой, дурой и сожительницей вашего же шофера. И так далее. Почему баба Глаша уверена, что Петька Бычков? А потому, что и дураку ясно, что Петька Бычков, никому другому Настя суп на голову не выливала.