Лес - Светлана Тюльбашева

запаха духов, запаха тети. Посетителей не было, тетя сидела за столом и рассматривала пузырьки с лаками для ногтей.

— Чего такое, зайчик?

— Гулять иду.

— Ну давай, в лес идешь? Глубоко не заходи, в болота не лезь. А чего один, где Анка, где волчара твой, не вернулся еще?

— Не вернулся.

— Красный или коричневый? — спросила тетя, показав на шеренгу пузырьков. — Или мятный? Лето же, черт возьми, пусть будет мятный. Или нет, как-то несерьезно будет, если я буду с мятными ногтями, клиенты не поймут. Лучше коричневый.

Гриша сидел на стуле напротив и раскачивал ногой.

— Ты о чем-то поговорить хотел? — внимательно посмотрела на него тетя.

— Нет.

— А чего пришел?

— Просто.

Он и правда не понимал, зачем пришел.

— Ну ладно, — пожала плечами тетя. — Но, если захочешь поговорить, я всегда тебе рада, имей в виду.

— Я пойду, — ответил Гриша, встал, стул с грохотом опрокинулся. Что за день.

Он поднял стул, поставил его на место и вышел из больницы. После полумрака показалось, что на улице стало еще ярче, он поморщился.

— Погоди секунду! — крикнула вслед тетя и через минуту вернулась с пакетом, в котором лежало три овсяных печенья и пять конфет. — Возьми. И если захочешь поговорить, приходи.

Гриша пошел к лесу, на ходу разгрызая первое печенье. Он решил съесть два печенья, третье оставить для волка, а конфеты съесть, пока волк будет есть печенье. Волк не очень любил овсяное печенье, но очень любил, когда его чем-то угощали, всегда ел предложенное до последней крошки, а после вежливо облизывался. К тому же он, наверное, три дня питался одними зайцами и соскучился по нормальной еде.

Рядом с рекой, на скамейке в двадцати метрах от моста, сидели Кир и Назаровы. То есть они не на озере. Заметив Гришу, они встали со скамейки и пошли к мосту. Гриша замедлил шаг. Пацаны молчали. «Я не боюсь», — сказал себе Гриша, поднял голову и пошел к мосту, стараясь выглядеть так, будто он и правда не боится, но, приблизившись к пацанам, все-таки вздрогнул и на всякий случай свистнул и крикнул «Ко мне!», будто обращаясь к волку, который где-то здесь недалеко. Назаровы стали озираться по сторонам, а Кир только ухмыльнулся своей мерзкой ухмылочкой. Гриша вступил на мост и пошел, насвистывая и помахивая пакетом с печеньем, стараясь не ускоряться, но на середине моста не выдержал и все-таки пошел быстрее. Он не оборачивался, но спиной чувствовал взгляд Кира и его ухмылку.

Зайдя в лес, он дошел до поворота тропинки и теперь, когда его точно не было видно от моста, не выдержал и побежал. Он добежал до изогнутой березы, свернул с тропинки и некоторое время быстро бежал по мху, веткам и листьям. Его никто не преследовал. «Построю шалаш, — думал мальчик, — построю шалаш и буду жить в нем». К черту эту деревню, этих людей, Анку эту глупую, бабушку, всех. Может, уговорить отца, когда тот приедет, чтобы он забрал его с собой в город на работу? Они будут втроем с отцом и дядей Сашей строить дома, сидеть на раскачивающихся лесах высоко в небе и есть бутерброды с белым хлебом и колбасой, запивая их чаем из термоса, а чертову кашу и компот есть не будут больше никогда, потому что кашу на леса не затащишь — она разольется. С другой стороны, где будет волк, в небо он точно не полезет, да и города не любит.

Мальчик лежал на влажном мху, утопая в нем как в перине, и смотрел на раскачивающиеся на ветру кроны высоких сосен. Вдали запел тетерев. Волк все не появлялся. Вообще, он уже должен был почуять мальчика и прибежать. Гришу кольнуло нехорошее предчувствие, но он отогнал от себя плохие мысли. Видимо, волк просто ушел дальше обычного, отдыхая от деревенской жизни, и не может почуять его на таком расстоянии.

Гриша вздохнул, убедил себя, что ребята давно ушли, а если не ушли, то он просто от них убежит — в конце концов, на краю поселка в больнице сидит тетя, и бежать до нее от моста совсем недалеко, — и пошел обратно. На тропинке ребят не было, на мосту тоже, он быстро дошел до больницы, остановился, посмотрел на солнце — до обеда была еще масса времени — и решил взять велосипед, на котором дурацкая Анка чуть-чуть научила его ездить, и поехать кататься. . . .

Он ехал по проселочной дороге на велосипеде — слева лес, справа лес, сзади, уже в паре километров от него, поселок. Равновесие он уже почти научился держать. Воздух пах хвоей, пылью и мокрой травой, пели цикады. Гриша крутил педали. Настроение его улучшилось, жаль только, что волк не бежит сейчас рядом. Один раз цепь с велосипеда соскочила, он завилял, Гриша спрыгнул и натянул цепь обратно, измазал руку в черном масле, вытер о футболку и поехал дальше. Из-за поворота выехал дед Ваня на старенькой красной «Ладе» и проехал, задымив из выхлопной трубы всю дорогу. Увидев машину, Гриша вспомнил, что отец с дядей должны скоро вернуться, и обрадовался. Может, они привезут что-нибудь интересное из города. Как-то они привезли ему деревянного клоуна, который распахивал челюсть, говорил «привет» и смеялся, если ударить его по голове.

— Какая жесть, — сказала бабушка, — у мальчика кошмары будут. Да что у мальчика — у меня. Вы где это нашли, вы зачем ребенку это притащили?

— Перестань, мам, — ответил отец, — Грише вот нравится.

— Привет! — сказал клоун и захохотал.

— Когда-нибудь я сбегу из этого дурдома, — сказала бабушка и ушла на кухню.

Танечке привезли тогда большой разноцветный леденец, она разрешила Грише пару раз его лизнуть, а он разрешил ей ударить клоуна по голове. Классный был клоун, жаль, они при переезде не взяли его с собой.

До поселка оставалось меньше километра, когда он увидел пацанов, идущих по дороге. Они заметили его издалека, остановились и слезли с велосипедов. Анки с ними не было, их было трое, Кир стоял чуть впереди. Гриша затормозил, первой мыслью было развернуться и поехать в обратном направлении, но как — он ездит на велосипеде гораздо хуже них. Вот убежать по лесу он бы точно смог. Гриша подумал, что можно бросить велосипед и побежать в лес, но вдруг они сломают или спрячут велосипед, как он без велосипеда потом... Отец расстроится.

Гриша решил прорваться. Он начал крутить педали все интенсивнее, вставал на них с сиденья, нажимал всем весом, разгонялся все сильнее. Но, когда он приблизился, Кир бросился к нему и ногой ударил по колесу. Гриша перелетел через руль кубарем, проехался животом и коленями по пыльной дороге, мгновенно стерев руки и ноги до крови.

Он попытался вскочить и броситься в лес, но Кир повалил его обратно на землю пинком под колено и начал бить ногами по животу, груди и лицу. Назаровы подскочили и тоже пару раз ударили его ногами, но Кир бил гораздо яростнее. Гриша пытался отбиваться, ему удалось перевернуться на спину и один раз ударить его в ответ, но встать все не получалось.

— Это тебе за бабку, тварь, — сказал Кир, это было единственное, что он произнес.

«Только бы не заплакать, — думал Гриша, — только бы не заплакать». Кир ударил ногой в лицо, нос пронзило острой невыносимой болью, он не хотел этого, но на глазах сами собой выступили