Охотники за магией - Юлия Галанина

Вот это было в новинку.

Профессор не только применил магию, но ещё и в практических целях! Раскрыть заклинание он наотрез отказался, как мы не пытались его уговорить

Но Служба Надзора не зря нас посетила, у каждого своя работа и плановые обыски надо было уважать.

Поэтому они тщательно пересчитали все мешки зерна на складе представительства, да еще нашли около полудюжины в укромных углах.

Обыск возглавлял симпатичный молодой человек с удивительно пушистым хвостом, улыбчивый и остроглазый. Чувствовалось, что искать ему нравится, а «вообще руководить» нравится еще больше.

— Старый знакомый… — шепнул мне на ухо Рассвет, когда мы с ним наблюдали, как потрошат наш кухонный подвал. — Ветер его зовут. А обзывают Сквозняком. Он и в тот раз у нас обыск проводил, когда соль искали. В кабинете Профессора бумаги проверял. Дотошный человек, всю мою переписку с Горой, а там четыре толстенных папки, прочёл. А у Профессора, представляешь, в корзину для ненужных бумаг залез.

— Соль искал? — спросила я в полном восторге от дотошного представителя Службы Надзора.

— Не иначе! — присоединился к моему веселью Рассвет.

В целом обыск прошёл спокойно.

Были все наши, кроме Льда — он избегал присутствовать на таких мероприятиях, считая, что чем меньше будет сталкиваться с официальной властью, тем лучше будет для дела. И поэтому он с самым серьёзным видом взял карандаш, лист бумаги и книгу про Смелых в качестве подложки (она была весьма представительна и в длину и в ширину) и пошёл на рынок переписывать указ со щита.

Но в его отсутствие Копчёный, который уже воспринимал кухню, как личную вотчину, не смог вынести вторжения на свою территорию чужаков и кинулся отстаивать права угнетаемых.

Пока мы сообразили, почему это обыск вдруг застопорился, а надзорщики кричат, словно им хвосты дверью придавили, Копчёный успел поцарапать всех обыскивающих.

С большим трудом, подключив Града, мы втроем загнали разбушевавшегося котёнка в корзинку и закрыли там. Стало безопаснее, но не тише.

Копчёный начал завывать из корзины, как зимний ветер в горах.

Это, почему-то, настроило Града на лирический лад и, пока представители власти мазали царапины слезой Медбрата, которую, сжалившись над бедолагами, я выдала из кухонных запасов, Град растроганно сказал, вглядываясь поверх наших голов в что-то, совершенно не видное остальным:

— А я студентом жизнь весёлую вел… Дома частенько не ночевал. Мама моя очень по этому поводу переживала. И однажды, рассказывает, когда меня дома не было, она услышала, как под окнами плачет кто-то. Мама решила, что это младенца нам подбросили, которого я вот так, не ночуя дома, нагулял. Взяла фонарь и пошла на улицу: внука искать. Вышла, — а это кот так орет. Весна.

— Нашла младенца-то? — спросил Рассвет, замороченный всем этим бедламом.

— Какого младенца? — с недоумением переспросил Град.

— Покажите подвалы, — подошел к нам, потирая свежую царапину на щеке, остроглазый руководитель обыска.

Мне — персонально — улыбнулся. Хорошо так улыбнулся, взбадривающе. Такой вот улыбкой, когда сразу понимаешь, что ты ещё, слава Сестре-Хозяйке, в возрасте, когда лекари говорят тебе «раздевайтесь», а не «покажите язык».

— А у него глаза косые… — тут же заметил Град, чуть Служба Надзора перешагнула за порог кухни, удаляясь в подвал, куда их повел Рассвет.

— Не заметила, — с удовольствием отозвалась я. — У него всё, что надо, прямое.

— Люди с такими хвостами ветрены и легкомысленны, — предпринял новую попытку охаять офицера Службы Надзора Град. — Вот посмотри на мой хвост, — предъявил он свою заднюю конечность, — сразу видно, что такой хвост принадлежит человеку основательному, верному и заслуживающему всяческого внимания.

— Ага, то-то твоя мама младенцев по весне под окнами искала, — подтвердила я. — Что-то твоя теория выглядит как-то не убедительно.

— Да ты не видела, какой красоты и пушистости был мой хвост ту счастливую пору! — фыркнул Град. — Тогда я мог себе позволить быть легкомысленным и ветреным. Девушки толпами бросались мне на шею. Я их любил и они меня тоже.

— Ты, главное, сейчас будь недоверчив и осторожен, — посоветовала я. — Лёд отоварился приворотным зельем, не знает на ком проверить. А оно такое крепкое, что одного глотка хватит, чтобы хвост облез раз и навсегда, никакие примочки пушистость не вернут, и на любовь девушек рассчитывать будет сложно.

— Так надо было этому Сквозняку зелья и подать! — обрадовался Град. — Раз тебе его косые глаза нравятся.

— Ты хочешь, чтобы у нас каждую неделю обыски проходили? — фыркнула я. — Мне-то что, давай нальём. Потому что глаза у него не косые, а очень даже ничего. Но там зелье на Льдину заряжено, представляешь, сколько осложнений будет?

— Во времена пошли! — возмутился Град. — У девушек приворотного зелья под рукой нет, а у юношей завались, не знают, кому подлить. Куда глава представительства смотрит, непонятно!

— Глава представительства смотрит сюда, — отозвался Профессор, появившийся на пороге кухни. — Кто орёт, дети, кого вы мучаете? Не могли потерпеть, пока посторонние представительство покинут? Что после этого скажут о порядках, царящих у нас в резиденции?

— Это котёнок корзину доламывает, — объяснила я. — Он у нас, оказывается, офицерами Службы Надзора за Порядком питается.

— Какая полезная зверюшка, — заметил Профессор. — Но нам она не по карману. А где наши гости?

— Они обыскивают подвалы, — сообщил Град. — Остальное уже всё осмотрели.

— Пойду, посвечу им, — сказал добрый Профессор, снимая с полки подсвечник с огарком свечи. — А то вдруг не найдут.

Помощь Профессора в обыске подвалов оказалась неоценимой.

Благодаря ему Служба Надзора быстро их проверила, оставленные для неё мешки нашла, поставила в учетных листах крестики и с облегчением покинула представительство под завывания Копчёного.

Остроглазый Ветер, который Сквозняк, улыбнулся мне ещё разок на прощание к моему удовольствию и к удовольствию Града, который выжал из этой прощальной улыбки ещё массу возможностей позубоскалить на счёт доверчивых девушек, кидающихся на белозубые улыбки и пушистые хвосты офицеров, а потом роняющих слезы в кастрюлю, когда ими попользуются и бросят.

Всё это было весело, плохо было другое: опять застопорились операции с солью. Из-за караулов на дорогах вывезти её со скважин было невозможно. А ту, что уже вывезли, из-за разбушевавшегося моря нельзя было отправить в Ракушку.

Деятельность представительства замерла.

Да и всего Отстойника тоже: что-то делать, когда, похоже, вернулась зима, и холодный ветер бьёт по щекам, стоит только высунуть нос на улицу — совершенно не хотелось.