Может быть — завтра - Анатолий Скачко

И, отрываясь от плакатов, толпа взрывами рукоплесканий приветствовала проходящие мимо отряды рабочих, команды Авиахима и дегазаторов, которые четким строем в противогазах направлялись в зараженные случайными бомбами районы для ликвидации последних остатков газа.

Когда по городу пополз черный слух, что в облаке, висящем над головой, до сих пор находится 500 тонн удушливых газов, способных при неблагоприятном ветре опуститься и задушить все живое, паника уже не смогла захватить жителей.

— Корнева, Корнева! Он знает, пусть он скажет, что надо делать — требовали в городе.

Валящемуся от усталости маленькому химику, с криво съехавшими на нос очками, торопливые молодые люди прямо на завод притащили белый кубик микрофона.

— Товарищи рабочие, — говорил Корнев, застенчиво мигая подслеповатыми глазами, в микрофон.

Товарищи рабочие, — начал Корнев…

— Меня просят объяснить вам, угрожает ли нам опасность… В настоящий момент опасность нам не угрожает. Враг хотел нанести удар, не веря в возможность нашей защиты… Но мы защищаться смогли. Вам, товарищи, должно быть известно, что практика мировой войны давно дала нам средства борьбы с удушливыми газами. Это средство — противогаз, фильтрующий отравленный воздух через активированный уголь и другие составы. Облако над городом, так нервирующее ваше воображение, и есть этот гигантский противогаз, в котором задержались газы, предназначенные нашим легким. Опасность прошла. Но, товарищи, — звучал в трубку голос и странно было слышать, как в нем появлялись непривычные звенящие нотки, — вы знаете, что нам пришлось пускать наши машины в дело почти без опытов. Успех нашей защиты это скорее удача, чем результат подготовки. В деле обороны больших городов мы все еще слишком неподготовлены. И самый верный способ защиты — это не допускать врага на свою территорию.

Налет больших авиационных соединений на город ясно показал, что даже самая тщательная и хорошо организованная работа ПВО может быть действительна только в дневное время. Ночью же работа защиты чрезвычайно затруднительна.

При высоте свыше 2 000 м, потери нападающих настолько уменьшаются, что уже ни в коем случае нельзя парализовать нападения, а при высоте 3 000 и выше сводятся почти абсолютно к нулю.

Бомбежка же такой большой цели, как Лион, даже с такой высоты не представляла никаких затруднений и могла дать достаточную поражаемость…

— Стоп, стоп! — скажет здесь внимательный читатель. — Почему вдруг инженер Корнев, говоривший о защите Москвы, тут упоминает про город Лион, как известно, находящийся во Франции? Автор, очевидно, что-то напутал.

Нет, дорогие читатели. Автор здесь ничего не напутал. Просто в конце своей фантастической повести он вставил выдержку из официального документа.

Перед вами уже не фантазия, а подлинная выдержка из материалов о результатах маневров французского воздухофлота над Лионом в августе 1930 г.

Но, может быть, вам это не нравится, вы не понимаете, при чем здесь Лион; а вам хочется до конца узнать о судьбе Москвы после воздушного нападения. Тогда слушайте.

Клубы дыма столбом поднимаются к небу и закутывают горизонт.

Треск горящего дерева и грохот падающих зданий не может покрыть рокот моторов, доносящийся сверху.

Удачная бомба взрывается у подножья высокой башни. Рушатся ажурные надстройки, падает крыша. Черный дым, ползущий по стене, на минуту сдувается ветром и открывает за обломками крепостных зубцов белое здание, на куполе которого полощет обгорелое красное знамя. Да, красное, с серпом и молотом, потому что горит Кремль и рухнувшая башня — Спасская башня и обгорелое здание за зубцами стены — это — ВЦИК.

— Но, постойте, — скажете вы. — Налет Геля не удался. Кремль никогда не горел, об этом ничего нет в романе..

Нет, читатель, Кремль горел и горел даже не в фантазии автора, а в действительности, зажженный меткими попаданиями бомб, только не с польских, а с английских самолетов.

Горел, правда, не настоящий, а фанерный, построенный как бомбардировочная мишень, близ Хендонского аэродрома в Лондоне. Этот фанерный Кремль и был разгромлен бомбами на маневрах королевских воздушных сил, летом 1928 года, в присутствии высших сановников страны и самого принца Уэльского.

Да, читатель, — это было в действительности; я думаю, что теперь вы поняли, что фантастики, как таковой, вообще нет и не было на всех страницах этой правдивейшей повести.

Многомоторные самолеты, огромные цеппелины, сотни тонн газа, заливающие целые города, разве не над этим трудятся сейчас тысячи ученых Запада?

А защита Москвы, такая фантастическая, разве не может она завтра стать действительной явью? Возьмите один из последних номеров за 1923 год журнала «Наука и Техника» и вы прочтете там об опытах немецких химиков по созданию единого противогаза для защиты больших городов.

И если все это еще не произошло, то не значит ли это только то, что старички в министерских кабинетах еще не сторговались и многомоторные чудища еще ждут и готовятся, чтобы, покорные приказу, перелететь границу и попытаться задушить ненавистную им Страну Советов.

Но послезавтра, завтра, может быть, даже сегодня, они договорятся.

И послезавтра, завтра и даже сегодня мы должны быть готовы встретить у себя их наймитов.

Помните, что в этой борьбе мы никогда не будем одни. Когда бы ни началась неизбежная схватка, всегда в рядах врагов найдутся энтузиасты Рабине, простодушные Фуке, отуманенные патриотизмом Жервье, которые прозреют, объединятся и закричат так же громко, на весь мир, как наши друзья с антенн польской радиостанции, об опасности, грозящей Советскому Союзу.

И наш долг, чтобы их призыв мы встретили готовыми к защите как в воздухе, так и на земле.

Комментарии

Анатолий Евгеньевич Скачко родился 11 декабря 1879 г. в семье полтавского землемера. Учился в Межевом институте и Женевском университете. Опубликовал (под псевдонимом Анатолий Альгин) сборник рассказов «В предрассветном тумане» (1906), драму «А жизнь идет» (1916).

Участвовал в Первой мировой войне (военный топограф, адъютант 131-го пехотного Тираспольского полка в чине штабс-капитана, с ноября 1917 — выборный командир полка). С 1918 г. — член ВКП(б).

Во время Гражданской войны возглавлял штаб Украинской советской резервной армии, группу войск Харьковского направления, в апреле-мае 1919 — командовал 2-й Украинской советской армией. Затем был переброшен на Северный Кавказ, занимался подпольной работой в Дагестане, в 1920 г. пытался заручиться помощью Турции в борьбе против интервенции, сопровождал первую турецкую делегацию к Ленину.