Писатели за карточным столом - Дмитрий Станиславович Лесной

Однако уже в повести «Актеон», опубликованной в «Отечественных записках» (1842, № 1), мы находим следующий диалог (действие происходит в деревне):

«— А что, он играет в карты, маменька?

— Играет, конечно, не по большой, душа моя, не по-вашему, по-петербургскому; а до карт охотник: и в вист, и в бостон, и в преферанс — во что угодно.

— И в преферанс? Браво! Так здесь и в преферанс умеют играть?

— Уж ты нас, провинциалов, голубчик, так ни во что и не ставишь?»

В той же повести имеется и ещё одно упоминание, как «Пётр Александрович играл с ним по маленькой в преферанс»; впрочем, в той же повести упоминается также игра в вист. Вообще в произведениях, написанных до 1841 г. включительно, у Панаева фигурируют только «бостончик», «вистик», «вист по десяти рублей роббер», «банчик», даже, скорей, излюбленный Гоголем (в записных книжках) «банчишка».

Напротив, после 1842 г., когда Панаев явно научился играть в преферанс, у него наблюдается смена картёжной терминологии; к примеру, «хлыщ высшей школы». В «Опыте о хлыщах» (Современник. 1857. № 4.) мы находим рассуждение, неожиданным образом перекликающееся с написанной более чем 100 лет спустя «Четвёртой Вологдой» Варлама Шаламова:

«Посредством карт в Петербурге (я не знаю, как в других европейских столицах) завязываются наитеснейшие связи, приобретаются значительные знакомства, упрочивается теснейшая дружба и, что важней всего, получаются выгоднейшие места. Приобретя опыт жизни, я очень сожалею теперь, что не посвятил себя в начале моего поприща изучению ералаша, преферанса с табелькой, пикета и палок. Кто знает, по примеру многих других, я через карты легко мог бы сделать прекрасную карьеру».

В «Литературных воспоминаниях» Панаев оставил ценные штрихи, описывающие игру Грановского, Белинского, Н. Ф. Павлова, Великопольского, а также первого русского «певца преферанса» — юмориста А. Я. Кульчицкого. В воспоминаниях А. Я. Панаевой упоминаются партнёры Панаева по игре в преферанс — Белинский, Некрасов и многие другие, в частности уличённый Некрасовым шулер-литератор А. С. Афанасьев-Чужбинский.

Что же касается достоверности мемуарных свидетельств Панаева, то точнее всего их охарактеризовал П. В. Анненков: «Панаев был большой враль, но ничего не выдумывал: он только врал по канве, уже данной ему» (Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1960. С. 535.).

Написано специально для книги «Русский преферанс» Евгением Витковским.

Грановский, Тимофей Николаевич

(21.03.1813–16.10.1855) русский историк, профессор Московского университета, «западник», чья известность в качестве прототипа одного из главных «бесов» Достоевского, увы, далеко превзошла его известность как учёного (однако, всякий студент факультета журналистики МГУ помнит, что «чёрный вход» на журфак ведёт с улицы Грановского). В записных тетрадях к роману «Бесы» Достоевский именовал героя напрямую Грановским, хотя в беловом тексте романа «на всякий случай» отвёл от себя подозрение в сочинении пасквиля и указал, что Степан Трофимович Верховенский — «только подражатель» по сравнению с таким, как Грановский.

А. Я. Панаева, описывая своё пребывание в гостях у Грановских (осенью 1852 г.) ошибочно указывает, что была в гостях «за год до смерти Грановского». (Примеч. Е. В.), свидетельствует:

«Грановский в это время уже не ездил по вечерам в клуб, а раз в неделю у него собирались трое родственников его жены и играли в преферанс по самой ничтожной цене».

Очевидно, Грановский играл в преферанс — или, по крайней мере, в иную коммерческую игру — и в клубе; Панаева приводит по памяти монолог Грановского, где он оправдывается «за прошлые грехи»:

«Я случайно сел играть в азартную игру; один мой клубный всегдашний партнёр в коммерческую игру стал приставать ко мне, чтоб я сел за него играть, потому что он страшно проигрался. Я сел, и на несчастье мне страшно повезло, я отыграл ему половину проигрыша. На другой вечер этот же господин опять пристал ко мне, чтобы я отыграл ему и остальную половину, играя с ним в доле. Везло мне опять невероятное счастие, и я на свою долю выиграл более 1000 рублей. На эту тысячу я стал играть уже один, и мне везло до смешного…

Но, как всегда, нашла и полоса несчастья. В один вечер я проиграл несколько тысяч, — всё, что выиграл раньше, и ещё долг сделал. Ну, тут я пошёл отыгрываться и запутался… Мне теперь самому кажется невероятным, как я мог допустить себя до такого невероятного нравственного падения, — но какое заслуженное наказание я испытал, когда один шулер сделал мне предложение вступить в их компанию!.. Часто просыпаюсь ночью от кошмара: вдруг приснится, что я опять играю в клубе!..»

Не совсем ясно, скопировала ли Панаева манеру изъясняться у Верховенского-Грановского из «Бесов» Достоевского или воспроизвела подлинные слова Грановского, но сходство речи Верховенского, изобилующей восклицаниями и горестными репликами, со словами Грановского в передаче Панаевой не вызывает сомнений.

Существует множество свидетельств об игре Грановского, — однако мемуаристы, уделяя внимание именно азартным играм, оставляют без внимания его игру в преферанс. В частности, И. И. Панаев, записавший ту же «исповедь о картах» (обращённую в монолог Грановского) в своих «Литературных воспоминаниях», заканчивает её репликой: «…я даю вам слово, что не буду брать этих проклятых карт в руки…» Версия Панаевой, писавшей свои мемуары позже, вызывает больше доверия — мемуаристка совсем не была склонна «лакировать действительность».

Написано специально для книги «Русский преферанс» Евгением Витковским.

Кульчицкий Александр Яковлевич

(конец 1814 или начало 1815–1845) первый российский певец преферанса, игрок высокого класса, друг В. Г. Белинского и постоянный его партнёр по игре, а также прозаик, театральный критик и поэт-переводчик. И. И. Панаев пишет в своих неоконченных воспоминаниях:

«Кульчицкий, очень добрый малый (умерший за два года до смерти Белинского в чахотке), известен был кое-какими журнальными статейками и шуточным трактатом о преферансе. Он был искренно привязан к Белинскому и всеми силами старался угождать ему. Он приготовлял обыкновенно карточный стол за полчаса до нашего прихода, сам тщательно вычищал зелёное сукно, так что на нём не было ни пылинки, клал на него четыре превосходно завострённых мелка и колоду карт.

Когда мы с Белинским входили, Кульчицкий торжественно обращался к Белинскому, подводил его к столу и восклицал:

— Как вы находите это зелёное поле?.. Не правда ли, это радует сердце?

Белинский приятно улыбался — и мы, по требованию его, немедля приступали к делу…»

Упомянутый здесь «шуточный трактат о преферансе» — это изданная под псевдонимом П. Ремизов (надо думать, ударение в этом псевдониме следует делать на втором слоге, а инициал «П.» означает «преферанс»