Чужая жизнь - Валерий Геннадьевич Шмаев

стало сложнее, и даже не от испарений. Скорость движения упала, и на нас накинулись просто толпы комаров и мошки. Хорошо, ещё на острове я приказал сделать всем банданы, закрывающие и лица, и сейчас нас они здорово выручали. Но самое главное, это великолепие было под всё увеличивающейся жарой – солнце лупило, как в пустыне Сахара.

Ни марево поднимающихся от болота испарений, ни тучи насекомых, ни вонь болотного газа, ни подступавшая к ногам грязная жижа ни в каком месте не облегчали нашу жизнь, а приходилось залезать в болото всё дальше и дальше. Ещё здорово давило на мой непривычный к такому пейзажу мозг весь вид этого мрачного места.

Вся природа Карелии – это необъятные озёра, хрустально-чистые ручьи и великолепные сосновые леса, заполненные разнообразными ягодами и грибами, и даже пытавшиеся нас убить немцы и финны не воспринимались мной так безнадёжно. Так, мелкая неприятность вроде комарья и мошки. В конце концов, их тоже можно убить, так же, как и летающую и вездесущую мерзость. А вот то, что открывалось моему взгляду теперь, вид этой полной безнадёги убивал в моём подсознании всякое желание сопротивляться. Везде, от грязной болотной воды под моими ногами и до самого горизонта, было одно и то же. Ржавое, покрытое гниющей тиной и ряской поле с редкими вкраплениями зелёных островков, миллиарды летающего мерзкого зверья и дрожащее марево всё увеличивающейся жары.

Степан вывел нас точно к гати, как будто по навигатору двигался, но скорость нашего движения опять упала – в некоторых местах вода доходила до середины бёдер, заливая сапоги. Мы были уже где-то на середине пути до острова, как вдали в лесу ударил сдвоенный взрыв – попили немцы кофейку. Взрыв двух «лимонок» с одной не спутаешь. Два последующих взрыва пошли в общую копилку. Нарвались всё же немцы на мой подарочек. Удачно! Это их придержит немного. А как настроение поднимет!

Гранаты оказалась очень кстати. Мы уже выползали на крайний остров, как на краю болота появились наши преследователи. Нам бы ещё чуть-чуть, и немцы нас не увидели, но, что называется, не судьба. Теперь не отцепятся. Одно радует: этот остров немаленький и вытянут по направлению к нашему движению, так что место, с которого мы выйдем с острова, с противоположного берега не видно. Опять-таки, мы на относительно сухом берегу и под чахлыми, но деревьями, а немцы – по щиколотку в воде, и чтобы просто прислонить задницу, им надо отойти минимум метров на шестьсот. Что само по себе не может нас не радовать. А пока суть да дело, мы заползли на остров и затихарились на нём.

Пат. Если по шахматной терминологии. Фрицы же не знают про вторую тропу. Наверное, не знают. То, что проводники у них есть, я ни разу не сомневаюсь, уж очень шустро они за нами шли. Не всех финнов мы выбили, а значит, про тропу за кордон они могут знать. Ну да поживём – увидим, а пока мы, оставив Костю с Мишей в качестве наблюдателей, ушли в глубь острова.

Вымотался я действительно больше всех, это заметил даже Степан, стаскивающий с меня сапоги. Ладно бы только устал, неожиданно разболелась голова. Казалось, что внутри разгорается ослепительно-белый шар, обжигающий голову изнутри и грозящий вырваться наружу. Блин, не хотелось бы тормозить группу. Впрочем, несколько часов у нас есть. Распластавшись на вездесущей чернике с брусникой, я голосом умирающей лебляди подозвал Ристо. Снайпер подошёл ко мне сразу. Видно, видуха у меня была не очень.

– Ристо, надо уходить скорее. Судя по всему, про тропу за кордон немцы знают, и радист у них есть. Сейчас они блокируют её с той стороны, к утру подтащат с этой стороны миномёты и смешают здесь всё с землёй. У нас есть несколько часов. Ищите тропу.

Пограничник только кивнул головой, поднялся и, подозвав Степана, направился в другой конец острова.

Оказалось, что в расчётах умеют ошибаться не только немцы с финнами. Миномёты ударили по острову уже через полтора часа. Сначала раздался негромкий отдалённый выстрел, потом – тихий, всё увеличивающийся шелест, и с очень сильным недолётом в болото плюхнулась мина.

Сказал бы я вам, удоды недобитые, да воспитание не позволяет! Я только уснул. Душу вашу невоспитанную! Прихватив «снайперку», не обуваясь, как был в носках и намотанных на ногах, чтобы не грызли комары, тряпках, я поскакал к дозору. Нет, не купаться и не любоваться на красивый пейзаж.

Протянув бинокль Мише, я коротко приказал:

– Ищи корректировщика, Миша. Найдёшь, покажешь, стреляем залпом. У них не может быть с собой много мин. – И сам приник к прицелу винтовки.

Дело в том, что без корректировки стрельбы немцы могли кидать мины до посинения. Я вообще пока не понимаю, как они умудрились миномёты установить. Похоже, что нашли какой-то булыжник, они периодически нам попадались. На него, правда, больше одного миномёта не поставить, но нам и одного ствола за глаза. Почва-то никакая – сплошной торф пополам с водой, то есть окоп не вырыть. Хлопнет недалеко мина, и будем лежать с Мишей рядышком – как живые. Одно радует: близко миномёты немцы не установят. На сухом берегу тоже нельзя, там лес сплошной, попадёт мина в нависающую ветку – и привет немецким родителям из карельских лесов. Получите похоронку.

Стрелять без корректировки с закрытой позиции – это зря переводить мины, которых и так немного. В таких условиях немцы в футбольное поле не попадут. Так что нам надо искать корректировщика, который будет корректировать огонь с пейджер-боем, то есть с мальчиком на побегушках. Что само по себе очень длительный процесс, но в данном случае немцы никуда не торопятся. Пока они пристреляются, им ещё мин притащат, а тот запас, что у них есть, это на один, максимум на два ротных миномёта, так как с грузом по заросшим мхом и невысоким кустарником карельским лесам долго и много не побегаешь.

Проблема у нас была только в одном. От острова до края болота метров четыреста пятьдесят. Для «Маузера 98к», то есть универсального карабина «Karabiner 98 kurz» с четырёхкратным прицелом, которым был вооружён Костя и который принадлежал наблюдателю первого убиенного мною снайпера, прицельная дальность – четыреста, максимум шестьсот метров. А вот у меня на винтовке и на винтовке Ристо, которую я упёр сегодня утром, стоят шестикратные снайперские прицелы, позволяющие вести прицельную стрельбу на расстояние до восьмисот метров. В теории. Потому что снайперский выстрел на восемьсот метров в таких условиях – это выстрел на грани