Осенний лист или зачем бомжу деньги? - Владимир Царицын

- Дело ведь не в деньгах. Физическое устранение Пархома будет обыкновенной местью. А я хочу восстановить справедливость. Месть - это грех. Тяжкий грех.

- Ну и что? Вы в рай рассчитываете попасть?

- Это вряд ли.

- Одним грехом больше, одним меньше, какая разница? А остаток денег пожертвуете монастырю. И монахи за это отпустят вам все ваши грехи, вольные и невольные…

Взглянув на Самсонова и увидев, что старик морщится и отрицательно мотает головой, Сидоров замолчал.

- Нет, нет, - сказал Самсонов. - Убийство Пархома ничего не решит.

В отличие от меня, ему есть кому завещать свое состояние и свое дело. Приемников у него много и эти приемники продолжат воплощать в жизнь его преступные планы и даже преумножат их своими деяниями, не менее паскудными. И ты не получишь ничего из того, что отобрал у

Катюши этот бандит. Ведь там и твои деньги. В вашем доме, в сети магазинов, в накоплениях. Не знаю, какая часть, большая или меньшая, да это и не важно. Ты законный супруг Катюшин и наследник по закону.

Так что, никаких киллеров. Давай будем придерживаться моего плана уничтожения Пархоменкова.

- Простите, Андрей Валентинович, - извинился Сидоров. - По поводу киллера, это я так…, гипотетически. Я ничего такого вам не советую. Просто…если у вас и вашего Десницкого не получится по закону решить вопрос с Пархомом, то я сам возьмусь за дело. У меня нет денег, как вы знаете, но желание разобраться с Пархомом я имею огромное. И мне не важно, что станет с моими деньгами. Мне и раньше было на них наплевать. Я к вам пришел, чтобы предложить свою помощь, или наоборот, чтобы попросить вас помочь мне отомстить убийцам

Катерины. А уж вовсе не потому, что хотел в случае успеха вернуть свои капиталлы и снова стать преуспевающим бизнесменом… Я хочу отомстить Пархому за смерть Катерины, хочу убить его. Только и всего. Я не считаю месть грехом. Я вообще не верю ни в бога, ни в загробную жизнь. В настоящий момент я хочу только смерти этого подонка.

- Я понимаю, сынок, - сказал Самсонов. - Знаю, у тебя есть причина для мести. Но все-таки, повторяю и прошу, давай следовать моему плану. Дождемся Дениса из Москвы, там видно будет, как действовать дальше. Ну что, договорились?

- Договорились, конечно, - пожал Сидоров плечами.

- А сидеть за колючей проволокой до конца жизни, думаю, не слаще, чем лежать в могиле, - добавил Андрей Валентинович.

А я думаю, что Пархом до конца жизни за колючкой находиться не будет, подумал Сидоров…

4.

Когда Сидоров, руки которого были заняты двумя полиэтиленовыми пакетами, толкнул плечом скрипучую проржавленную дверь, врезанную в ворота взрывного цеха, и шагнул внутрь, он вдруг ощутил какую-то странную тоску. Словно он пришел в свой родной дом, чтобы попрощаться с ним навсегда, словно у него в кармане лежит свидетельство о регистрации права собственности на новую квартиру, а старый дом, в котором прожито без малого пять лет он должен покинуть.

Бомжатник 'Искра' - его дом? Глупости какие-то. Никогда Сидоров не считал это место своим домом, так - временным пристанищем. Он уходил отсюда каждое утро в поиск или на работу, если посчастливится ее найти, он возвращался сюда, ночевал, жил здесь. Жил как-то по инерции, принимал действительность такой, какой она была в данный момент времени, и просто жил. Но своим домом Сидоров 'Искру' не считал. А тут - поди ж ты! Накатило что-то.

Сидоров посмотрел на темно-серые, почти черные стены, на почерневшие фермы перекрытия и пожал плечами. Убого, грязно и холодно. Нет, не годится таким быть дому, о потере которого можно сожалеть. Тоска отступила так же внезапно, как и нахлынула.

Сидоров прислушался. Тихо. Ну, правильно! Еще только два часа дня и в цехе никого не должно быть. Кроме Альфреда, Окрошки и Бирюка.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он услышал храп своего одноногого заместителя, доносящийся из каморки рядом с приемной.

Окрошка несет службу, подумал Сидоров и усмехнулся.

Альфред не спал. Он сидел за импровизированным столом, склонившись над какими-то листами и кальками. Рядом лежала раскрытая папка, красная тесемка свешивалась с края листа ДСП. Альфред так был увлечен своим занятием, что не заметил, как Сидоров вошел, и вздрогнул, услышав его вопрос:

- Что это ты там изучаешь?

- Я…? Мы тут с Окрошкой и с Бирюком…

- Что вы тут натворили?

- Ничего. Я вспомнил, что под цехом есть бомбоубежище, и мы решили его обследовать.

- Обследовали?

- Ага. Там… Вы не представляете, Алексей Алексеевич…, -

Альфред снова забыл, что они вчера перешли на ТЫ. - Там взрывчатка и автоматы. А еще…

- Давай по-порядку. И на ТЫ, мы же договорились.

Альфред собрался и спокойно и по-деловому рассказал Сидорову об обнаруженных в бомбоубежище находках.

- А еще вот эта папка. Она была в сейфе.

- Что-нибудь стоящее?

- Не знаю… Вот здесь, - Альфред похлопал по папке, - документация, касающаяся мероприятий по гражданской обороне. Планы эвакуации в случае начала ядерной войны, инструкции всякие, приказы какие-то. Я не очень внимательно все это просмотрел. Не успел. А вот это…, - Альфред почесал опаленный затылок. -…Судя по всему на этих кальках план городских подземных коммуникаций. А вот карты районов города. Масштаб один и тот же. Если наложить кальки на карты, то можно определить, какие ходы, тоннели и коллекторы проходят под улицами, под домами. И где имеются выходы на поверхность. Правда, карты датированы тысяча девятьсот семидесятым годом. Староваты. Хотя… с семидесятого в городе мало что построили.

- Зато кое-что снесли, - усмехнулся Сидоров. - Ну-ка, ну-ка, - и он склонился над кальками. - А интересно, бомбоубежище как-то связано с подземными коммуникациями?

- Связано, а то, как же! Вот тут, - Альфред отыскал нужную кальку и план бомбоубежища. - Вот. На плане указан шлюз. Через него можно попасть в канализационный коллектор, а коллектор проходит через весь город. Там еще куча всяких ходов.

- Вы этот шлюз нашли?

- Нет. Не успели. Окрошка приказал всем покинуть помещение.

- Окрошка, он такой. Он строгий. Эй, Окрошка! - Сидоров стукнул кулаком в стену. - Хорош ночевать!…Ключи, говоришь, Окрошка забрал? - Сидоров вопросительно взглянул на Альфреда, тот кивнул. -

Окрошка! Ключи тащи от бомбоубежища! Сейчас ревизию складских остатков делать будем. А ты, Альфред, все аккуратненько в папку сложи и с собой возьми… Погоди…, - Сидоров словно вдруг вспомнил что-то. Альфред ожидающе посмотрел ему в глаза. - А ты дом Пархома на карте найти можешь?

В глазах Альфреда высветилось понимание.

- Ну, конечно! - воскликнул он. - Как я сам не догадался? Пластит!

Подземные коммуникации! Пархомовский особняк. Все так просто!

- Не радуйся, - охладил Сидоров его пыл. - Это крайняя мера.

- А это сволочь достойна крайней меры, - возразил Альфред.

- Я тоже так считаю, но…

Вошел Окрошка, позвякивая связкой ключей.

- Я готов, Ляксеич!

- Спускайся вниз, открывай дверь и жди нас. Мы с Альфредом сейчас тоже спустимся. Я только переоденусь.

Окрошка потоптался у двери, пошмыгал носом и вышел. Сидоров сменил свой выходной костюм на повседневную форму одежды, а пока он переодевался и аккуратно вывешивал костюм и пальто на плечики,

Альфред отыскал карту и нужную кальку.

- Карта старая, - расстроено сказал Альфред. - Пархом живет в коттеджном поселке 'Мечта олигарха', а этого поселка, когда карты составляли, еще и в планах не было. Слов-то таких, коттедж, олигарх, тогда не знал никто.

- 'Мечта олигарха'? А в каком доме Пархом живет? Не в том ли, где ворота две сисястые кариатиды подпирают?

- В том. Он на самом краю поселка стоит. Кстати, от того места, где мы сейчас находимся, недалеко. От него до развалин 'Искры' километра четыре, не больше…

- Видел я этот дом. Проходил как-то рядом… - Сидоров подошел к столу и склонился над картой. - Раньше, где теперь эти 'мечтатели' живут, рабочий поселок был. Он так и назывался - 'Рабочий поселок'.

Да вот он на карте серым квадратом обозначен. А вот эта пунктирная линия на кальке - врезка в магистральный коллектор.

Сидоров закурил.

- Красивый, между прочим, поселок был, - с ностальгией в голосе сказал он. - Зеленый. Сирени много было. Пахло весной - обалденно! В поселке этом большинство искровцев до конверсии проживало.

- Я знаю, - печально кивнул головой Альфред. - Я тоже там жил. С мамой. Мама умерла.

- Соболезную.

- Это давно было… Мы с ней в бараке жили. Так, как мы, многие тогда жили. В основном в деревянных бараках. Печки топили, туалет во дворе. Но там и большие кирпичные дома были. Так что врезка в коллектор, понятное дело должна была быть. А еще в поселке психбольница стояла, большая, трехэтажная. Тоже кирпичная. Наш поселок еще психами называли.

- Называли. А потом все бараки снесли, безработных искровцев переселили в отдаленный микрорайон на северо-востоке. Теперь там и живут, дым и копоть глотают. А психов разогнали кого куда. Кого-то родственники забрали, а некоторых, от кого родственники отказались, по другим психушкам распределили. Кое-кто сбежал, теперь бомжует.