Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Жюль Верн

— Очевидно, это единственный путь, которым можно идти, — ответил Джонсон.

— В таком случае, мы пойдем, и завтра же! Сегодня воскресенье, и мы будем отдыхать. Прошу вас, Шандон, следить за тем, чтобы чтение библии совершалось регулярно. Религия оздоровляет душу человека, а моряку приходится всецело надеяться на бога.

— Слушаю, капитан, — проговорил Шандон и вместе с Джонсоном и Уоллом вышел из каюты.

— Доктор, — сказал Гаттерас, когда они остались вдвоем, — моего помощника Шандона погубило оскорбленное самолюбие. Мне уже больше не приходится на него рассчитывать.

На другой день рано утром капитан приказал спустить на воду шлюпку, намереваясь осмотреть айсберги, находившиеся в бассейне, который имел не более двухсот ярдов ширины. Гаттерас заметил, что вследствие неприметного напора льдов проход начинает суживаться. Поэтому необходимо было сделать в нем брешь, чтобы не попасть в тиски ледяных гор. Средства, к которым прибег Гаттерас, доказывали, что он человек энергичный.

Прежде всего он приказал прорубить ступеньки в ледяной стене, поднялся на вершину горы и убедился, что будет нетрудно проложить дорогу на юго-запад. По его приказанию почти в центре горы была вырыта минная камера. Быстро производившиеся работы были закончены в понедельник днем.

Гаттерас не мог рассчитывать на подрывные шашки с зарядом от восьми до десяти фунтов пороха, которые не произвели бы никакого действия на огромные массы льда; они пригодны только для взламывания ледяных полей. Поэтому он приказал зарядить камеру тысячью фунтами пороха, взрывное действие которого было точно рассчитано. От мины тянулся наружу длинный шнур в резиновой оболочке. Скважину заполнили снегом и обломками льда, которым мороз ближайшей же ночью должен был придать твердость гранита. В самом деле, температура воздуха под действием восточного ветра понизилась до +12°F (-11°C).

На другой день, в семь часов утра, «Форвард» стоял под парами, готовый воспользоваться первым открывшимся проходом. Взорвать мину поручили Джонсону. Длина фитиля была рассчитана таким образом, что он должен был гореть в течение получаса. Итак, у Джонсона было достаточно времени, чтобы вернуться на бриг. И действительно, он поджег фитиль и через десять минут был уже на своем посту. Весь экипаж был на палубе; погода стояла сухая и довольно ясная; снег перестал идти; Гаттерас, стоя на рубке с доктором и Шандоном, отсчитывал время по хронометру.

В восемь часов тридцать пять минут послышался глухой взрыв, гораздо более слабый, чем можно было ожидать. Профиль ледяных гор мгновенно изменился, как во время землетрясения; столб густого белого дыма взвился к небу на огромную высоту; длинные трещины избороздили склоны айсберга, верхняя часть его была снесена, обломки разметало далеко во все стороны, и они падали дождем вокруг «Форварда».

Но проход все-таки не был очищен; огромные льдины, опираясь краями на соседние утесы, висели в воздухе, и можно было опасаться, что они, упав, замкнут кольцо льдов, охватывающих бриг.

Гаттерас в один миг понял создавшееся положение.

— Уолстен! — крикнул он.

Оружейник явился немедленно.

— Что прикажете, капитан? — спросил он.

— Зарядите пушку тройным зарядом, — сказал Гаттерас, — да забейте его покрепче.

— Так, значит, мы будем палить ядрами в гору? — спросил доктор.

— Нет, — ответил Гаттерас. — Это ни к чему. Ядер не надо, Уолстен, а только тройной заряд пороха. Живо!

Через несколько минут пушка была заряжена.

— А интересно знать… что он тут сделает без ядра? — сквозь зубы процедил Шандон.

— Посмотрим, — ответил доктор.

— Готово, капитан! — крикнул Уолстен.

— Хорошо, — сказал Гаттерас. — Брентон! — крикнул он механику. — Внимание! Малый ход вперед!

Брентон открыл клапаны, винт пришел в движение, и «Форвард» стал приближаться к подорванной взрывом горе.

— Наведите пушку прямо на проход! — крикнул капитан оружейнику.

Тот повиновался. Когда бриг находился в полукабельтове от горы, Гаттерас скомандовал:

— Огонь!

Раздался оглушительный выстрел, и ледяные глыбы от сотрясения мгновенно рухнули в море; воздушные волны сделали свое дело.

— Полный ход вперед, Брентон! — крикнул Гаттерас. — Прямо в проход, Джонсон!

Джонсон стоял у руля; бриг, приводимый в движение винтом, пенившим волны, ринулся в свободный проход. Едва «Форвард» успел пройти канал, как стены ледяной тюрьмы снова сомкнулись.

Это было грозное мгновение. Лишь одно спокойное отважное сердце не дрогнуло при этом — сердце капитана. Экипаж, изумленный этим смелым маневром, не мог удержаться от криков:

— Ура! Да здравствует капитан Джон Гаттерас!

14. ЭКСПЕДИЦИЯ, ПОСЛАННАЯ НА ПОИСКИ ФРАНКЛИНА

В среду 23 мая «Форвард» продолжал свое опасное плавание, искусно лавируя между паковым льдом и айсбергами благодаря пару — этой послушной силе, не бывшей в распоряжении многих мореплавателей, отправлявшихся в полярные моря. Казалось, бриг резвился среди плавучих ледяных скал и, словно конь, покорный опытному наезднику, повиновался малейшему желанию своего капитана.

Заметно теплело. В шесть часов утра термометр показывал +26°F (-3°C), в шесть часов вечера +29°F (-2°C), а в полночь +25°F (-4°C); дул слабый юго-восточный ветер.

В четверг в три часа утра «Форвард» находился в виду залива Владения на американском побережье, при входе в пролив Ланкастера. Вскоре показался мыс Берни; несколько эскимосов направились было в каяке к бригу, но Гаттерас не стал их ждать.

Вершины Байам-Мартина, господствующие над Ливерпульским мысом и оставшиеся влево, скрылись в вечерней мгле, не позволявшей разглядеть мыс Хей. Впрочем, он весьма невысок и сливается с прибрежными льдами — обстоятельство, весьма затрудняющее гидрографические исследования в полярных морях.

Тупики, утки и белые чайки появлялись в большом количестве. Наблюдение показало 74°01′ широты, хронометр — 77°15′ долготы.

Горы Екатерины и Елизаветы возносили над облаками свои снежные вершины.

В пятницу в шесть часов бриг миновал мыс Уорендер на правом берегу пролива, а на левом — залив Адмиралтейства, еще мало исследованный мореплавателями, которые всегда спешат на запад. Море волновалось довольно сильно, и нередко волны перекатывались через палубу брига, оставляя на ней куски льда. Северное побережье было каких-то странных очертаний: гладкие, как стол, плоскогорья отражали яркие лучи солнца.