Змея за пазухой - Виталий Гладкий

Выехав на трассу, Никита посчитал, сколько отвалил ему Шервинский на расходы, и нервно рассмеялся. Ну судьба-злодейка! Еще неделю назад он был гол как сокол (что такое военная пенсия при нынешней дороговизне?), а теперь на него льется поистине золотой дождь. Шервинский кинул пять штук с барского плеча — а можно было содрать с него и гораздо больше, — Полина тачку подогнала, покойный Колосков лимон отсыпал от своих щедрот… Получается, что теперь он, как некий персонаж итальянской комедии, пройдоха Труффальдино из Бергамо, слуга двух господ. Жизнь удалась?

Если бы… Фотки Шервинский оставил себе. Он и впрямь мог отправить Никиту в места не столь отдаленные очень надолго. Поэтому был уверен, что новоиспеченный детектив будет из кожи вон лезть, лишь бы выполнить свою миссию. И что они на нем зациклились? Сначала Полина, теперь этот… провинциальный Муссолини. Черт бы их всех побрал! Нашли умника, нового Шерлока Холмса…

А что, если за предложением Шервинского скрывается нечто иное? Что, если он посадил Никиту на крюк по наводке Полины? Вдруг она испугалась, что Никита выяснит, кто стоит за смертью Олега? (Тут Никита вспомнил выражение ее лица, когда он продемонстрировал ей трюк с засовом; похоже, Принцессу сильно испугали — или все-таки удивили? — его детективные таланты; видимо, до этого она не очень в них верила.) Вот тут-то и появятся фотографии-улики. Конечно, его могут зарыть на два метра в землю, но, во-первых, сделать это не так просто, а во-вторых, не исключено, что Никита на такой случай подготовит соответствующие бумаги, чтобы они потом попали туда, куда нужно. А так все останутся при своих: Никита с деньгами и на поводке, а Полина с Шервинским — если они замешаны в убийстве Олега — могут не опасаться разоблачения.

Мысли, предположения, версии… У Никиты голова пошла кругом. Да-а, тяжела жизнь легавого пса… Никакого просвета. А ведь еще могут и нюх отбить, и хорошо, если только кулаком по сопатке. «Все, на сегодня баста! — решил он, подруливая к своему дому. — Пойду в кабак и напьюсь. Иначе крыша съедет набекрень».

День близился к вечеру. 

Глава 7. БОМБА

На ловца и зверь бежит. Есть такое народное определение удачи. Никита даже в мыслях не держал, что ужин может быть полезен ему не только в гастрономическом плане, отправляясь в дорогой ресторан под названием «Монмартр» (умеет же провинция давать заведениям общепита звучные названия, которые компенсируют убогость ассортимента блюд и нерасторопность официантов!).

Так думал Никита, пока не вошел в сверкающие никелем врата ресторана, возле которых внушительными глыбами торчали два охранника, а на пороге посетителей приветствовал швейцар, словно сошедший со страниц английских и французских романов позапрошлого века. Богато расшитая серебряной нитью ливрея малинового цвета, золотые позументы, пышные бакенбарды, благородный, без подобострастия взгляд… в общем, человек был на своем месте. По выправке Никита сразу признал в нем отставного военного. «Уж не генерала ли пригласили на эту хорошо оплачиваемую должность?» — мельком подумал Никита, вежливо раскланиваясь со швейцаром.

А что, запросто. У богатых свои причуды. И потом, если уж последний президент СССР рекламирует пиццу, так почему отставной генерал не может заработать себе на прибавку к пенсии, исполняя роль привратника? Швейцар опытным взглядом проинспектировал внешний вид молодого человека, приветливо улыбнулся и с легким поклоном пригласил войти.

Никита уже слышал про «Монмартр», но бывать в нем не приходилось — с его-то пенсионным карманом… Больно уж в этом ресторане цены кусались, по рассказам знакомых. Но теперь он был богат, как Крез, и мог позволить себе пошиковать. Однако, прежде чем войти в шикарные врата «Монмартра», а затем продефилировать через «рамку» металлоискателя, он совершил, как теперь принято говорить, шопинг — зашел в дорогой магазин, где продавали мужскую одежду и обувь от-кутюр. Проблема заключалась в том, что в «Монмартр» можно было попасть, имея определенный статус, то есть толстый кошелек и соответствующий прикид.

Понятное дело, облик Никиты продавщиц не впечатлил. Он надел на себя старье, поэтому выглядел как работяга с похмелья — весь мятый и неухоженный, да еще и в мелу, который никак не хотел отчищаться; Никита все-таки нашел несколько минут, чтобы поставить купленный в хозмаге дверной звонок. Даже охранник у входа, до этого сонно дремавший на мягком стуле, встрепенулся и встал, с грозным видом поправляя портупею, где висел в кобуре потешный ствол с резиновыми пульками.

Но Никита быстро взял, что называется, быка за рога, и вскоре девицы бегали, как заводные игрушки, туда-сюда — от вешалок с костюмами и рубашками до примерочной и обратно. Спустя полчаса Никита выглядел как огурчик. Он был одет с иголочки. Теперь Никита смотрелся как новый русский. Продавщицы просто офонарели, когда Никита вышел из примерочной. Он выглядел настоящим джентльменом, просто писаным красавцем.

— А это куда? — спросила одна из продавщиц, указав на пакет со старой одеждой Никиты.

— Отдашь какому-нибудь бомжу, — на ходу ответил Никита. — Пока, девочки.

— Приходите к нам еще! — хором, в один голос, воскликнули продавщицы, или «менеджеры по продажам», как было написано на беджиках.

Теперь продавщицы млели и козыряли перед ним как могли; как же, такой богатый, и симпатичный молодой человек, и, скорее всего, холостой. Действительно, какая нормальная женщина выпустила бы своего мужа на улицу в столь непрезентабельном виде. За какие-то полчаса Никита из бродяги превратился на их глазах в графа Монте-Кристо. Еще бы — они стрясли с него пять штук зелени, как с куста…

— Обязательно, — снисходительно ответил Никита и покинул бутик.

Стол ему накрыли шикарный. Никита попросил посадить его где-нибудь в уголочке, что и было сделано — возле пальмы, которая скрывала стол от глаз ужинающей в ресторане публики. Спроси его кто-нибудь, почему он выбрал это место, Никита вряд ли ответил бы на этот вопрос. Первое, что могло прийти ему в голову в качестве объяснения, — это возможность скрытно понаблюдать за городской элитой, которая облюбовала «Монмартр». Все-таки он теперь частный детектив. Но на самом деле все было гораздо проще и прозаичнее — Никита сильно стеснялся.

Новый костюм, хоть и сидел на нем как влитой, казалось, жал под мышками, рубашка шелестела, будто ее перекрахмалили, а поначалу мягкие удобные туфли превратились в пыточные «испанские сапоги». Никита понимал, что все эти ощущения не более чем иллюзия, помноженная на мнительность, тем не менее он чувствовал себя очень некомфортно. До первой рюмки, за которой сразу же последовала и вторая.

Спустя какое-то время мир вокруг него раздвинулся до глобальных размеров, в ресторане, как ему показалось, стало значительно светлее, про неудобную одежду он забыл; и, наконец, утолив первый голод, Никита стал присматриваться к посетителям ресторана.

Конечно же публика была упакована по полной программе. Дамы (многие из них бывшие шалашовки) блистали бриллиантами и дорогими нарядами, их изрядно потрепанные мужики — лысинами, а что касается еды, то столы просто ломились от нее. Никита невольно подивился: как все это можно съесть?! Скорее всего, городские чинуши и нувориши выпендривались друг перед другом своими финансовыми возможностями.

Неожиданно ему словно заехал по физиономии кто-то невидимый. Никита отодвинулся поглубже в тень от пальмы и напрягся — за одним из столиков сидели… Шервинский и Полина! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Неужели его соображения насчет «слуги двух господ» верны? Тогда ему точно хана. В особенности если до этой парочки дойдет слух, что Никита нашел завещания Колоскова. А ведь есть еще и видеозаписи Хайтахуна…

«Мама моя родная! — мысленно возопил Никита. — Колосков, какая же ты сволочь! Спасибо тебе за такой «подарочек», старый «друг». Как это — «в твоем доме будет играть музыка, но ты ее не услышишь». Это точно. Купился ты, Измайлов, на большие бабки, как последняя профурсетка. А ведь хотел же, хотел вернуть этот проклятый миллион Полине! Нутром чуял, что ее предложение — это револьвер к виску. Русская рулетка. Ан нет, не послушался своего ангела-хранителя, который выручал тебя из многих бед. Миллион баксов затмил тебе разум. Идиот!»

Неподалеку, за двумя соседними столиками, сидели и бодигарды Шервинского и Полины — Никита узнал Мокея и Альберта. Телохранители даже не пытались делать вид, что заняты едой и выпивкой. Они были насторожены, как волки двух конкурирующих стай. Сразу можно было понять, что Мокей и Альберт неровно дышат по отношению друг к другу. Взгляды, которыми они обменивались, были вызывающими и откровенно враждебными. Наверное, и один и другой опасались, что при слиянии двух контор, если Полина выйдет замуж за Шервинского, кому-то из них придется быть на вторых ролях, а может, и вообще получить отлуп от щедрой кормушки.