Битва рассказов 2013 - Сборник

— Плохое это место, товарищ сержант, — Темникова догнал Бектуров, один из местных новобранцев, — не надо нам сюда идти. Скажи капитану — дальше не пойдем. Опасно здесь.

— Чего же здесь опасного, Алискар? — Темников постарался улыбнуться. Получилось не очень — просто горы. Дойдем до Хан-Тенгри, немного осталось, заберем, что капитану надо — и домой. А про «не пойдем» — ты мне это дело брось! Это армия: что сказали, то и делаем.

— Ой-бай, плохое место, жолдас сержант, коркамын, биз кайтпаймыз, не вернемся мы, — заволновался солдат, сбиваясь с русского на казахский, — погубит нас этот капитан, жын, плохой он человек, страшный.

— Тихо ты! — рявкнул на него в ответ Темников. — Вот услышит он тебя, точно погубит, из нарядов месяц не вылезешь. Панику не поднимай. Без тебя тошно, — сержант сплюнул на мерзлую землю, — мне и самому здесь не нравится.

— Да лучше бы в наряд, хоть сейчас, — тихо ответил казах, постепенно успокаиваясь. — Я же не просто так говорю — плохие вещи рассказывают старики об этих местах.

— И что же рассказывают старики? — раздался голос сзади.

Капитан Пылаев внимательно рассматривал Бектурова, а тот словно сжимался под его взглядом. Темников еще раз удивился — что за странные глаза у капитана, один синий, другой зеленый. И смотрит-то как, прямо дрожь берет…

— Так что же рассказывают старики? — повторил капитан. Солдат испуганно посмотрел на Темникова, словно ища защиты. Тот кивнул — говори.

— Товарищ капитан, я, когда совсем маленький был, слышал старую сказку. Что будто бы в этих горах, у Хан-Тенгри, могила какого-то Великого Хана. И что была у этого Хана… улы куш, — Бектуров сбился, подбирая русские слова, — Сила великая, которую с ним и похоронили. И через сто лет пришел его немере… внук, то есть, и ограбил могилу своего Хан-ата. И встал тогда старый Хан из могилы, и страшно наказал внука — наслал на него дух волка, и тот сам свою жену и маленького сына зарубил. Поняв, что натворил, молодой Хан горько заплакал, вернул Силу дедовскую обратно, но жену и сына ведь не вернешь… А могилу ту с тех пор Берилик Унгир — Волчьей пещерой называют.

Казах окончил рассказ в абсолютной тишине — весь отряд молча окружил его и капитана, прислушиваясь к каждому слову. Солдаты смотрели на командира, словно чего-то от него ожидая.

— Хорошая у тебя сказка, Бектуров, — произнес Пылаев, ухмыльнувшись, — занятная. — И добавил, — Идем. Нечего задерживаться — скоро стемнеет.

Отряд снова зашагал вперед, туда, где громадиной вздымалась в небо белоснежная вершина Хан-Тенгри.

Спустя несколько часов, в месте, где тропа как бы расширялась, образовывая небольшой заснеженный пятачок, капитан, наконец, скомандовал сделать привал.

— Остановимся здесь, — сказал он, внимательно изучив свою карту, испещренную мелкими рукописными значками и пометками, — дальше я иду один. Выставите часовых и будьте начеку. Я вернусь примерно через два часа. Сержант Темников, остаетесь за старшего.

— На кой черт нужны часовые? — тихо проворчал кто-то из солдат. — Кому мы сдались в этих скалах? Разве что дурням, вроде нашего капитана. Вздремнуть бы лучше чуток, да холодно больно…

— Отставить разговоры, — прервал говорившего Темников, — выполняйте. Иванов, Савельев — на дорогу, Бектуров — смотри ущелье. Шаров — вот туда, — сержант указал на крупный валун, возвышающийся над ними, — наверх. Остальные — отдыхать.

Капитан вернулся, когда уже начинало темнеть. Как и обещал — ровно через два часа. Грязный, усталый, с длинной глубокой царапиной на щеке. Бушлат его в нескольких местах был сильно разодран — видно было, что пробираться туда, куда он стремился, было непросто. Карабин капитана болтался на ремне за спиной, а в руках он держал небольшой свинцовый ящичек.

Темников встал, чтобы поприветствовать командира, и хотел было спросить, что же такое капитан принес с собой, когда вечернюю тишину прорезал грохот пулеметной очереди.

Быстрее всех среагировал Пылаев — резким прыжком он сбил сержанта с ног, а сам откатился и рванул из-за спины оружие. Пули подняли небольшие фонтанчики снега вокруг них, но сами они остались невредимы. Часовым, которые стояли со стороны тропы, повезло меньше — пулеметчик скосил их одной очередью. Еще нескольких солдат, которые не успели укрыться за валунами, или хотя бы залечь, достали стрелки, которые начали стрелять из расселин над тропой и с другой стороны ущелья. Темников бил из ППД в темноту короткими очередями, наудачу, пока не расстрелял весь диск. Доставая из подсумка следующий, он попытался хотя бы примерно подсчитать, сколько было нападавших. Выходило много.

— Не пускайте их к проходу! — кричал капитан, перекрывая шум боя. — Ни в коем случае не дайте им пройти, скоро придет подкрепление! Темников, хватай ящик и за мной. Бегом!

Сержант поднялся на ноги, и, схватив груз, устремился за капитаном. Рывок в несколько десятков метров — и они скрылись от противника за поворотом, там, где тропа становилось совсем узкой, не шире полуметра. А дальше — ущелье и острые скалы. Привалившись спиной к камням, Пылаев перезаряжал карабин.

— Товарищ капитан, — Темников наконец, смог примкнуть к автомату диск, — какое подкрепление? Здесь же на пятьдесят километров в округе — ни души!

— Прав ты, сержант. Не будет подкрепления. Нам надо двигаться.

— Но там же наши ребята, товарищ капитан, как же мы их…

— Тихо, сержант, — перебил его капитан, увидев потемневшее от гнева лицо Темникова, — там работает пулемет и пара десятков стрелков. Ребята твои все равно уже не жильцы, но они дадут нам время. Минут пять, десять — не больше. Этот ящик, — Пылаев указал рукой на груз в руках солдата, — должен как можно скорее попасть в Москву. Любой ценой, сержант. Если и мы с тобой тут ляжем, его заберут те, кто в нас стрелял. Понимаешь? — капитан взял Темникова за плечи и легонько встряхнул, глядя ему прямо в глаза. Тот молча кивнул. — А теперь бросай автомат и вещмешок — все равно не отобьемся, если догонят. Наш единственный шанс — убежать. Здесь есть еще одна тропа. Если мы пойдем по ней, то сможем обойти их и вернуться в Нарынкол. А уж оттуда как-нибудь и до Москвы доберемся. Пошли!

Темникову казалось, что сил бежать больше не было. Совсем. Измученные легкие жгло огнем, небольшой свинцовый ящичек в руках, казалось, весил тонну. В глазах темнело — парень уже даже не пытался смотреть по сторонам или под ноги, а тупо уперся взглядом в мелькавшую перед ним широкую спину капитана. Пылаев двигался легко, размеренно, как будто и не было ни бойни у подножия Хан-Тенгри, ни этой безумной гонки, которая продолжалась уже почти час. «Хорош, зараза» — подумал сержант — «бежит-то как, будто не устал даже. А ведь уйдет. Уйдет, как пить дать. Парней всех оставил, меня здесь оставит, а сам уйдет, паскуда разноглазая. Сволочь». Темников сжал зубы, и прибавил ходу, словно злость придала ему сил. Надо бежать. Сказали надо — значит, надо.

— Стой! Приехали… — процедил сквозь зубы капитан, остановившись настолько резко, что Темников налетел на него сзади.

Прямо у них на пути, метрах в двадцати, на тропе стояли несколько вооруженных человек.

— Halt! — пролаял тот, который стоял спереди.

— Прячься! — коротко бросил Пылаев, и вскинул карабин.

И тут Темников увидел такое, что просто глазам своим не поверил. Первым выстрелом капитан свалил сразу двух противников, стоявших друг за другом, и тут же бросился вперед, с немыслимой скоростью преодолевая разделявшее их расстояние. Уже на бегу, он выстрелил второй раз, убив еще одного. И только в этот момент начали стрелять враги. Не пытаясь укрыться от огня, Пылаев прикладом разбил голову одного стрелявшего, а второго свалил на землю, коротко рубанув того ребром ладони по шее. Темникову показалось, что он услышал хруст ломающихся костей. Все было кончено буквально за какие-то секунды. Пять человек без движения лежали на снегу, а капитан стоял среди них, опираясь на свое оружие.

— Значит, так, сержант, — сказал Пылаев, когда Темников подошел ближе, — дальше ты пойдешь без меня.

— Товарищ капитан, а вы? — удивленно спросил Темников.

— А я свое отбегал, — ответил капитан, и тяжело опустился на землю.

Сержант бросился к Пылаеву. Победа далась тому страшной ценой — судя по дырам на бушлате, в его грудь попало по крайней мере семь пуль. Тем не менее, даже после смертельных для обычного человека ранений, командир еще дышал.

— Темников, — прохрипел он, — слушай внимательно.

Когда сержант сел на землю рядом с капитаном, тот продолжил.

— Уходи, сейчас же. Ящик отвезешь в Москву, найдешь там в Генштабе полковника Ивана Сергеевича Лебедева, отдашь ему. Лично в руки. Сам ни в коем случае не открывай — это очень опасно. Никому не верь. Если немцы смогли перебросить сюда столько народу, значит, у них здесь свои люди. Кто-то из верхушки.