Тропою тайн - Эйлин Гудж

Пол не мог объяснить им потребность продолжать борьбу за жизнь ребенка. Он поступал так, как должен был поступить, вот и все.

Но если еще через минуту признаки жизнедеятельности не появятся, аппараты придется отключить. Пол не мог больше подвергать Тео бесполезной пытке.

«Ну же! — Он снова заработал большими пальцами, приказывая сердцу: — Бейся, черт бы тебя побрал!»

Все напрасно!

Неужели он что-то упустил? Может, следовало предпринять что-нибудь другое? Что привело к остановке сердца Тео и к нарушению функций всех других органов?

— Пневмоторакс? — предположил Пол вслух.

Решившись на последнее отчаянное усилие, он крикнул:

— Включите свет и дайте диафаноскоп!

Приложив устройство из нержавеющей стали к груди Тео, Пол увидел ярко-красное пятно — там, где произошло скопление кислорода. Схватив ангиокатетер, он ввел в тело ребенка иглу. Через несколько секунд смертоносный воздушный пузырь вырвался наружу.

Только когда грудь Тео слабо вздрогнула, а линия на мониторе стала зубчатой, Пол вдруг осознал, как долго простоял затаив дыхание. А потом воздух с шумом вырвался из его легких, у Пола закружилась голова.

Марта радостно вскрикнула, но тут заметила ужасное выражение землистого лица Джордана Блума.

— Этим мы ему не поможем, — пробормотал молодой стажер. — Он все равно умрет.

— Возможно, — откликнулся Пол, — но не будем лишать Тео права принимать решения.

Он помнил обещание, данное Серене, но пока не видел смысла будить ее. Кризис миновал. Поговорить с ней он успеет и после обхода.

Час спустя Пол увидел, что Серена крепко спит на диване в зале заседаний. Одной рукой она обнимала подушку, будто ребенка. Пол почувствовал, что и сам близок к обмороку. «Запоздалая реакция», — подумал он. Он не позволял себе расслабиться ни разу с тех пор, как Криста позвонила им домой из больницы и подтвердила, что оставляет ребенка у себя.

Серена проснулась, едва он коснулся ладонью ее плеча. Она села и заморгала, встревоженная и смущенная, как часовой, которого застали спящим на посту.

— Как Тео?

— У него был приступ, — спокойно ответил Пол. — Около часа назад. Будить вас было некогда. У Тео остановилось сердце, но нам удалось заставить его вновь заработать. Сейчас ему ничто не угрожает.

— О Господи… — Она прикрыла глаза ладонью, а когда она вновь взглянула на Пола, ему показалось, что от нее исходит свет. — Завтра, — решительно проговорила Серена, впиваясь в него блестящими, сухими глазами, — если ему станет хуже или положение останется прежним, я хочу, чтобы все кончилось. Он и так слишком много выстрадал.

Внезапно Пол увидел себя десятилетним. Он затеял шутливую борьбу с младшим братом на лужайке. Вдруг восьмилетний Билли согнулся пополам, рухнул в траву, корчась и хватаясь за живот. «Балда ты, Билли! — воскликнул Пол. — Я же говорил тебе: не съедай все сразу!» Только потом Пол понял, что Билли стало плохо вовсе не оттого, что он объелся изюмом в шоколаде. Испуганно глядя на брата и зовя мать, Пол увидел, как по искаженному бледному лицу Билли пробежала тень, словно кто-то прошел между ними по траве. В то время Пол не мог облечь свои чувства в слова, но отчетливо вспомнил их год спустя, когда Билли умер от лейкемии.

А теперь чей-то голос настойчиво нашептывал ему: «Подожди, не торопись…»

— Завтра, — пообещал он.

— Ей понадобился целый год, чтобы подготовиться к выставке, — сообщила Джорджина, придвинувшись так близко, что край ее бокала задел рукав Пола. На лице Джорджины, испещренном ниточками морщин, молодо сверкали голубые глаза. — Она объездила всю Европу, подолгу бродила с «Никоном» в руках. Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?

Пол не видел. И если бы подруга Элли не уговорила их посетить выставку фотографий ее племянницы, он вполне обошелся бы без такого развлечения. Но выставка была неподалеку от их дома, а Элли сказала, что они многим обязаны Джорджине. Выставка не произвела впечатления на Пола. К тому же он был настолько измучен, что мог бы мгновенно уснуть, едва прислонившись к одной из колонн, поддерживающих потолок зала.

Пол оглядел незнакомых посетителей выставки. Их было не меньше шестидесяти. Они бродили среди постаментов различной высоты, на которых разместились стилизованные манекены. Джорджина захлебывалась от восторга, объясняя, какая Удачная идея — устроить выставку прямо в демонстрационном зале магазина, торгующего манекенами.

— Мне нравятся вот эти снимки, из «Хэрродса»[18], — говорила Элли. — Они живо напоминают мне о Лондоне.

— Верно! — Джорджина заложила за ухо прядь волос, выбившуюся из длинной серебристой косы. — Знаете, Элис пришлось в буквальном смысле слова дать взятку полицейскому, чтобы он позволил ей встать посреди оживленной улицы и сфотографировать эту витрину. Когда муж Элис услышал об этом, его чуть не хватил удар. В Лондоне они проводили медовый месяц. — Она усмехнулась и отпила из своего бокала.

Джорджина была в одном из своих неизменных кафтанов, на этот раз шелковом, золотистом, расписанном в технике батика узорами, напомнившими Полу доисторическую наскальную живопись. Массивные, индийские на вид, серьги оттягивали мочки ушей; ожерелье из цветов, обвивающих ее шею, выглядело тяжелым. Но Пол знал, что внешность обманчива. Прошлым летом, в честь своего восьмидесятилетия, Джорджина совершила восхождение на Гималаи.

— Это напомнило мне о нашем медовом месяце, — отозвалась Элли, с грустной полуулыбкой взглянув на Пола. — Помнишь таксиста, который вез нас в Лувр, — того самого, что устроил гонку с товарищем?

— Я помню, как ты убеждала его сбавить скорость на скверном французском.

— Ему повезло, что я не перешла на английский.

Наблюдая за Элли, Пол думал: «Господи, знает ли она, как красива?» В сшитом на заказ шоколадного цвета костюме и шелковой блузке оттенка кофе с молоком Элли должна была бы выглядеть просто и скромно, но элегантность только подчеркивала ее красоту.

Желание пробудилось в нем мгновенно — несмотря на все, что произошло между ними за последние несколько недель. Его охватило отчаяние. Он вдруг почувствовал себя подростком на первом свидании с неприступной красавицей. Неужели Элли когда-то тоже влекло к нему? Почти месяц они даже не целовались… но сегодня она казалась прежней, держалась свободно, даже слегка флиртовала. Господи, Пол отдал бы все, только бы немедленно оказаться вместе с ней дома, в постели!

— Кстати! — Джорджина вцепилась в запястье Элли. — Ты примешь участие в работе симпозиума в Люцерне через месяц? Пожалуйста, постарайся! Однажды я заговорила с Генри о твоей группе больных СПИДом. Он считает, что это превосходная тема для доклада.