Естественно, магия (СИ) - Валентин Искварин

Девица отвлеклась от созерцания в окне чего-то доступного лишь ей, обернулась на шумное явление хозяина тубуса и рюкзака.

— Помогло? — с сомнением вглядываясь в усевшегося напротив попутчика, поинтересовалась она.

— Не замечаешь?

А ведь действительно не заметила! Значит вся её проницательность — наркотическая иллюзия, в которой никак не отразилась революционная перемена. Три дня назад и он её не заметил бы. Что же всё-таки произошло? Откуда пришла эта восприимчивость?

— Ну, вроде ещё две чакры засветились… — неуверенно пробормотала девица, пытаясь подняться в глазах собеседника. — Йога какая-то?

— Самая ежиная йога.

— Меня, кстати, Ирой зовут. Или Стекляшкой.

— Виктор, — не стал скрываться маг.

— В Тольятти едешь?

— Маршрут-то только до моста, — уклончиво ответил Виктор. Так хотелось продолжить эксперименты по системе Люция! Тело, о котором Древний писал сбивчиво, но верно, зудело от желания пробовать, вертеть в руках, манипулировать, сжимать и разжимать упругие потоки силы! А если чёрный хвост увяжется за ним в эти сорок минут между электричками, опыты накроются небытием.

И вообще, она совсем не в его вкусе. Фигурка, черты лица — это только полдела. Слишком легковесная, неинтересная какая-то. О чём с ней говорить, кроме наркотических глюков? Паче что со всякой эзотерикой — недолго и сболтнуть то важное и существенное, о чём следует знать лишь избранным. Ну её, в общем.

— Ага, почти час на платформе куковать, — подтвердила Ира. — А я в Прибрежный еду. Там сенсей завтра тусу сгоняет.

— Что за сенсей?

— Ну, учитель! — пояснила она для непонятливых, а маг развёл руками, мол, он к непонятливым никак не принадлежит. — Он из Ульяновска, Андрей Аронович.

Мысль метнулась, проверяя возможность случайных совпадений, и Виктор удивлённо выдавил:

— Белкин!?

— Так ты тоже его знаешь!? Тоже туда едешь!? — обрадовано взвизгнула Ира, хлопнув в ладоши.

— Не, не еду… не туда… Я про него — так, краем уха слышал.

— Врёшь, — обвинила Ира, глядя презрительно и разочарованно. Но тут же оттаяла: — Обязательно приходи! Он такое делает — закачаешься! Смотри, чо я в прошлый раз купила!

Распахнув одну, затем другую полу, она вытащила из внутренних карманов куртки (пара лишних вручную подшита) целых три пачки сигарет и, блестя глазами, предъявила попутчику сокровища. Сперва Виктор не понял, на что смотреть, но тут же со смешанным чувством заметил: в знакомых даже некурящему торговых марках с полным сохранением дизайна изменились надписи. Красная «Mageboro», синяя «Pallmugle» и серая «Winstrong» красовались на ладонях черноволосой Ирины как вызов здравому смыслу. Похоже, Белкин прирабатывает, толкая дурь в какой-то безумной секте.

Постойте-постойте! А не затем ли добродушный начальник взял его на работу? Не догадывается ли он о магических способностях подчинённого!? А ведь не исключено!

Надо срочно становиться настоящим магом. Тестировать всех и каждого. Защищаться, притворяться ветошью…

— Да ладно ты так пугаться! — в полнейшем непонимании Ира отстранилась и спрятала свои сокровища под куртку. — Нервный какой! Ты мне, кстати, нравишься! Стрёмный, конечно, дёрганый, но всё равно прикольный. И в чакрах понимаешь.

— Спасибо. Похвала из достойных уст — достойная похвала.

Смешная сумасшедшая девица, которой деньги девать некуда. Выжига Белкин наверняка дерёт с придурошных толстосумов неплохие бабки за эти образчики квазитабачной продукции.

Вот и долгожданная одноколейка: склон с вечно усталыми клёнами подступил вплотную к левым окнам электрички, а по правую сторону терялось среди ветвей и листьев ползучее полотно Сока с заросшими камышом, диким щавелем и иван-чаем старицами. Конечная, финал никчёмной болтовни с наркоманкой. И начало… всего!

— Ладно, мрачная Ира, — Виктор весело улыбнулся попутчице. И с лёгкостью соврал: — Мне в горы, к дяде, в карьер. Удачи на тусе!

— Ну, пока, — Ира резко пожухла, — стрёмный Витя… — и демонстративно отвернулась к окну.

Виктор вышел на низкую платформу, к солнцу и свежему от речной влаги восточному ветру, пахнущему тиной и тополями. Притомившаяся электричка прикорнула на рельсах, потому он пошёл вперёд, обогнул поезд и отправился прямиком в лес: через терпко пахнущие креозотом рельсовые пути, к отлогому известняковому склону, заросшему клёнами и берёзами.

И вверх. Скудная почва вываливалась из-под ног, вниз летели камушки. Несколько раз приходилось использовать тубус как альпеншток, чтобы не съехать долу. Дважды показалось, что шум камней затихал чуть дольше, чем следовало бы, но Виктор только морщился и лез дальше. Позади него в небе о чём-то досадовал пернатый хищник. Развелось их что-то…

Восхождение длилось минут пять, прежде чем нашлась подходящая площадка для проверки магических способностей. Он встал лицом к реке, терявшейся за листвой далеко внизу. Положив под ноги тубус и рюкзак, он закрыл глаза.

Назови всё сам себе, ибо назвав, дашь всякой силе первую форму в себе.

Воздух — самое близкое, ближе всех слов. С ним не ошибиться. Недаром Люций с него начинает.

Сила же тебя очистит, ветром своим выдует дурное.

И впрямь показалось, что лёгкий бриз усилился до ощутимого ветра и взялся дуть сквозь молодого мага! Сильнее, сильнее! И вот уже не открывая глаз, Виктор чувствовал завихрения у ближайших деревьев.

Встань в силу и дари эту форму. Потом размысли движение силы в себе по первой форме.

Поймав ритм ветра, он принялся слегка раскачиваться, в такт лёгким ударам. Руки простым и естественным движением стали вращать воздух между кистями, моделируя сферу, чуть ускоряя движения, сжимая невидимый шарик.

— И-и-и… — Виктор, всё ещё не открывая глаз, определил цель: дерево в десятке шагов, — ха!

Он открыл глаза, чтобы увидеть, как посланный им шарик соприкоснулся с корой, немного замедлился и… вырвал чуть не половину толщины ствола, отлетев в сторону бесформенным куском бледно-салатовой ваты. Дерево вздрогнуло и обиженно заскрипело, заваливаясь вправо.

И тут он увидел очень большие глаза, подведённые изрядным количеством косметики, и чёрные с розовым волосы, готовые встать дыбом. Так вот отчего шуршали камушки! Чёртов черный Горлум!

Но одновременно начался и другой процесс, куда более важный, нежели вздыбившиеся волосы и падающая берёзка. Вокруг его ступней отчётливо проступили обрывки блокировавшей сети! Остатки узора засияли, задёргались, словно пуская ростки вверх, оплетая его фигуру. Зелень всё более бледнела, делалась плоской, растекаясь по поверхности формирующегося яйца. Эллипсоид рос и усиливался, заставляя мир за скорлупой выцветать.