Забота и пропитание для одиноких вампиров - Молли Харпер

Через телефон я услышала скрип кровати и шелест простыней. Сразу в голове возник образ голого Кэла, едва прикрытого смятыми простынями, который плохо влияет на мою способность концентрироваться и быть малозаметной. Он прочистил горло, как будто мог почувствовать мои неприличные мысли через телефон.

— В шкафу в спальне, в коробке с надписью «Квитанции 2009».

— Вампиры не хранят квитанции.

— Значит, ты легко их найдешь, — ответил он.

Я вышла в коридор. И услышала странный звук шарканья снизу, затем легкий стук. Остановилась.

— Айрис? Твое дыхание изменилось. Что происходит?

— Шшш, — прошептала я, прислушиваясь.

— Что происходит? — потребовал он, его голос вдруг стал резким.

В доме царила тишина. Не услышав снова скрип половицы, я покачала головой и пошла в сторону спальни.

— Ничего. Мне показалось, что я услышала что-то.

— Уходи, — скомандовал он. — Немедленно выметайся из дома.

Его слова заставили меня гадать, что же случилось с «без эмоциональной привязанностью» и возможностью использовать меня при необходимости в качестве живого щита.

— Нет, все в порядке. Пустяки.

— Ты уверена?

— Ага, — ответила я, подходя к шкафу, стоящему у окна в спальне. — Я, наверное, становлюсь параноиком. Проникновение со взломом — не совсем обычное явление для меня.

— Если чувствуешь себя некомфортно, то я хочу, чтобы ты ушла.

— Я в порядке.

Я дотронулась до дверцы шкафа и открыла его. Он был совершенно пустой. И даже не пыльный.

— Кэл… — Рука накрыла мой рот. Я взвизгнула, вдыхая отвратительное сочетание запаха ясменника и извести, которое ударило мне в нос. Меня прижали к твердому, крепкому телу. Грубые пальцы легли на мой рот, а вкус кожи заменил кляп.

— Айрис! — слышала я, как Кэл кричал из наушника, который теперь свисал с воротника. Я сделала глубокий вдох, но прежде чем успела закричать, рука сжала мое горло, перекрывая воздух. Наушник с грохотом упал на пол, подпрыгивая на ковре. Единственный звук, который я смогла произнести, оказался сдавленным хрипом. Другая рука скользнула мне под ребра и плотнее прижала к телу.

— Сладкая девочка, — холодный, грубый голос щекотал мою шею. Я пыталась уклониться, но мужчина притянул меня ближе. Он толкнулся бедрами напротив моей задницы, давая понять, с каким удовольствием поиграет с едой. Горячие слезы унижения собрались в уголках моих глаз.

— Айрис? — кричал Кэл, его голос стал тихим и далеким. — Айрис, ответь мне, немедленно!

Я захныкала, когда он сильнее сжал мой рот. Клыки опустились так, как будто обнажают нож. Я почувствовала, как их кончики царапают кожу моей шеи.

— Что ты здесь делаешь, красавица? — прошептал он, его липкие и мокрые губы касались моей кожи. — Ты разбудила меня. Здесь никого не должно быть.

Его голос проник в мою голову, сжимая, удушая. Голова стала тяжелой, наполненной и онемевшей, словно раздутый на слабом пару цветок.

— Ты работаешь на него? — спросил он. — Знаешь, где он сейчас?

— На к-кого? — пролепетала я, всхлипывая, когда он сжал мою шею.

— Не прикидывайся дурочкой, красавица.

— Я работаю на Офелию, — прошептала я. — На Совет. И пришла сюда, чтобы запереть дом.

— На Совет? — хмыкнул он. Понюхал мою шею. — Ты нетронута. Никто еще не пил из тебя? Я судорожно покачала головой.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просто позволь мне вылезти из этого «нетронутой», молила я. Гиги слишком молода, чтобы остаться одной. Я еще не заполнила ее бесплатное Федеральное Приложение для Студентов. И она еще не понимает, что если горит лампочка «проверить двигатель», то это гораздо большее, чем простое блестящее приветствие ее автомобиля. Его голос течет сквозь меня, затягивает под маслянистую поверхность. Я не могу дышать. Не могу думать.

Он прошептал:

— Я так голоден, а ты так аппетитно пахнешь. Думаю, могу удержать тебя, чтобы испить из тебя. Ты ведь не возражаешь? В конце концов, это же по-дружески.

В голове затуманилось, и я поняла, что совсем не против дать ему кровь. Просьба не казалась такой неразумной. Казалось, как-то невежливо не предложить ему выпить. Я наклонила голову, предоставляя ему лучший доступ к шее. Он хмыкнул, прижимаясь в легком поцелуе к моей яремной вене, прежде чем вонзиться клыками.

Мелкая дрожь пробежала по моей груди, когда он порвал кожу на моей вене. Боль расцвела ярким, горячим, пульсирующим цветком через мои нервные окончания. Я чувствовала, как струйка крови бежала вдоль моей шеи на кардиган. Он застонал, громко прихлебывая, когда потянул мою кожу. Я захныкала в ответ на обжигающие, тянущие ощущения, пока из меня пили кровь. Он так сильно наслаждался моей кровью, что даже не утруждался держать меня. Мои глаза закатились, и я боролась с головокружением, чтобы не рухнуть в обморок. Глубоко дыша, я засунула руку к себе в карман и сжала серебряную рукоятку.

Я резко выдохнула, вытащив серебряную лопатку для нарезки пирогов, и замахнулась ею себе через плечо. Раздался ужасный визг, когда лопатка наткнулась на небольшое сопротивление, погружаясь в плоть вампира. Давление с моей шеи исчезло.

Я быстро перешла от шкафа к окну и, нажав на кнопку, подняла солнценепроницаемые ставни. Солнечные лучи залили комнату, ослепляя меня, пока вампир разъяренно кричал. С баллончиком жидкого серебра в руках я развернулась к нему. Я не могла видеть его лицо, а только дымящиеся очертания очень злого вампира. Запах горелого попкорна витал в воздухе, когда серебро и солнце жгли его плоть. Вывернув мое плечо, он толкнул меня в сторону открытого шкафа, проклиная и шипя. Направив баллончик прямо ему в глаза, я нажала на распылитель. Он закричал, потом злобно зарычал, когда я отправила его на еще один уровень страданий. Завывая, он швырнул меня обратно в открытый шкаф.

Крутясь, я зацепила ручку своим рукавом и непреднамеренно захлопнула за собой дверцу шкафа. На секунду я запаниковала, подумав, что он может быть со мной в шкафу. Размахивая руками и ногами, я пинала и била пустоту.

Рванув к дверной ручке, я вцепилась в нее мертвой хваткой, пока он дергал с другой стороны. Хотя мои руки горели от натуги, но все же от воздействия солнечных лучей он немного ослаб. Я держалась, вопреки гортанному, красноречивому потоку обещаний моей анатомически невозможной смерти, который он излил на меня.

Рычание и тряска внезапно прекратились, но еще с минуту я крепко сжимала ручку в руках. И отпустила тогда, когда у меня подкосились ноги. Осев на пол, я тяжело задышала и закрыла глаза, стараясь унять панику. Мой желудок скрутило, и я встала на колени, молясь, чтобы меня не стошнило на пол в шкафу у Кэла.