Кассиопея- Москва - Татьяна Лыткина

— Поздравляю, Витька, — совершенно искренне сказал Павел, потом наклонился к Варе и неожиданно для самого себя поцеловал ее в щеку. — И тебя, Варюша, поздравляю. А ты плакала… И нет тут, действительно, ничего страшного!

Когда с поздравлениями закончили, до сих пор молчавшая Юля поинтересовалась:

— И что мы с этим будем делать? Нет, я в смысле — как вы собираетесь его растить и воспитывать? Как вы себе представляете формирование организма ребенка в наших ненормальных космических условиях? А тут еще это ускорение!

— Я до сих пор не понимаю, как это получилось, — призналась Варвара.

— О, Варенька, это как раз, не вопрос, — откликнулась Юля. — Нам же с тобой называли вполне реальные девяносто девять процентов гарантии. Мне еще тогда пришел в голову вопрос о том одном проценте, который оставался невыясненным. Собственно, это он и есть, конечно. Но меня беспокоит…

— Все будет нормально, — вступила Лиэлл. — Я вполне в состоянии проследить за возможными появляющимися отклонениями в развитии плода, мы сможем устранить их, если будет необходимо. Не стоит бояться.

— А потом? — вырвалось у Кати.

— А потом все, как всегда. Это только издалека все кажется страшным, а на самом деле все просто. Кстати, у вас в библиотеке вагон книг по воспитанию детей. Я нашла, — улыбнулась Лиэлл. — Те, кто вас собирал в полет, видимо, тоже задумывались об этом одном проценте.

— А я тогда думала — зачем нам рассказывают основы акушерства? — задумчиво протянула Юля.

— В общем, решать, конечно, вам, но, если боитесь — включайте ускорение уже после рождения малыша, — предложила Лиэлл. — Хотя я не вижу опасности для его развития и сейчас. Думайте. И не забудьте о дополнительных проблемах, связанных с отсрочкой включения.

За время всех этих споров Виктор окончательно пришел в себя, и смог продолжить совещание.

— Ну, что ж… Поехали снова. Сорокина, твое окончательное мнение.

— Я взвесила все за и против. Витя, мне кажется правильным предложение Лиэлл — надо подождать.

— Поддерживаю Сорокину, — подал голос со своего кресла Михаил.

— Козелков.

— Не знаю. Все это достаточно неожиданно, — слегка соврал Павел. Потому что если бы он напрягся немного, то понял бы все сам, не младенец. — Я за «отложить включение» до полного выяснения всех возможных последствий.

— Лобанов.

— Ну, Ли же сказала, что все будет в порядке! А у нас назревает нехватка воды. Я все еще за включение.

— Панферова.

— Я тоже по-прежнему склонна верить Лиэлл. Если она говорит, что ничего не случится, значит, так оно и есть. Я — за, — серьезно откликнулась Катя.

— Кутейщикова.

— Я в этом вопросе полагаюсь на Юлю. Она говорит — подождать. Хотя… Мы с Лиэлл уже рассмотрели все возможные варианты, кое-что посчитали, и я думаю, что она права. Ничего не случится. А тянуть с ускорением — значит, мы теряем время и воду. Нет, надо включать. Я не знаю, Витя, — совсем тихо закончила Варвара. — Мне трудно решать, ты сам понимаешь.

— Понимаю, — после паузы произнес Виктор. — Мне все ясно. Точнее, мне ясно, что ничего не ясно. Девочки, я вас не обвиняю ни в чем, но эту новость вы мне должны были сообщить пораньше.

Юля пожала плечами.

— Виктор, я надеялась на Варю, думала, что она выберет время сказать тебе.

— Я боялась, — непривычно тихо призналась Варвара. — Я боялась, что…

— Все, хватит, — прервал ее Виктор, успокаивающе положив руки ей на плечи. — Я поддерживаю мнение Козелкова. Ребята, запуск откладываем, пока мне не будут предоставлены полные отчеты из медицинского и биологического центров. Лиэлл, я попрошу тебя принять участие в исследовании. Я хочу видеть в записи все возможные варианты последствий этого ускорения и полета вообще для ребенка. После получения этих отчетов мы с Варей, Юлей и Лиэлл обсудим решение. Возражений нет?

— Нет, — решительно за всех ответил Павел. — Все правильно. В принципе, нам спешить некуда. Подождем…

— Подождем, — вздохнула Лиэлл и первой вышла из рубки.

Карты вскрыты

Павел наткнулся на нее в одном из коридоров с иллюминаторами. Лиэлл молча смотрела в звездную пустоту. Он встал рядом, тоже некоторое время смотрел на звезды.

— Ты расстроилась? — спросил он, так и не дождавшись от нее хотя бы поворота головы в свою сторону.

— Расстроилась? — откликнулась она. — Нет. Решать тут должны были Варя и Виктор, они сделали свой выбор, и, значит, так правильно. Но у меня чувство нехорошее. Я бы хотела лететь как можно быстрее. Мы тут, как на ладони.

— У кого? — насторожился Павел.

— Вообще. Я боюсь его. В последний раз мы расстались более чем бурно, — тоскливо ответила Лиэлл.

Выражение ее лица стало каким-то детским, Павлу захотелось запустить руки в ее золотистые волосы и гладить ее, пока она не успокоится. Он встряхнулся.

— Ты о брате? Он может тебя найти?

— При желании — да. Он более мощный эмпат, чем я. Я тогда немного соврала. Он может обнаружить звездолет, это реально, потому что автопилот передал на мою планету координаты вынужденного перемещения в гипере. Если не найдет меня в звездолете, он будет искать. Он может почувствовать меня, как я тогда почувствовала… вас.

— Меня, — уточнил Павел.

— Тебя, — согласилась она. — Ты был самый открытый, самый… соответствующий моему сознанию. А я для Матиэллта — более чем соответствующая. Фактически, мы с ним — одно и то же. Тяжело объяснить.

— Зов крови?

— Мы близнецы, — пояснила Лиэлл. — Только он, в отличие от меня, занимался всю жизнь самосовершенствованием. Это я вот…

— Тяжело познавать одновременно саму себя и окружающий мир? — понимающе подхватил Павел.

— В общем-то, да. Только я считаю, что для меня лично мир важнее.

— У тебя все впереди. Вот сейчас будем двадцать с лишним лет лететь — времени много, совершенствуйся, — он чувствовал, что говорит глупость, но надо же было как-то отвлечь и успокоить ее.

— Да… Только фора слишком велика, — вздохнула Лиэлл. — Паша, Варя тогда спросила, сколько мне лет.

— Это вовсе не обязательно, — поспешно возразил он, — если ты не хочешь, не говори.

— Да ладно. Я уже сказала, что мы живем дольше вас, только вот не уточнила, насколько дольше. — Она еще раз вздохнула. — Нам с Матиэллтом по вашему летоисчислению около пяти тысяч лет. Каждому, даже не на двоих. Так что у него фора на самосовершенствование была в несколько тысячелетий.

Павел некоторое время тупо продолжал смотреть на нее. Надо было что-то сказать, только что?

— Напугала? — повернулась, наконец, к нему Лиэлл. — Я знала, что напугаю, поэтому и молчала. Только все равно когда-то надо о себе рассказывать, — она натянуто улыбнулась. — Неплохо сохранилась, да?

Он, наконец, смог собрать мысли. Лиэлл внимательно смотрела ему в лицо, а сама была серьезна и даже печальна, а в глазах пряталось что-то непонятное. Павел вдруг понял, что она не просто так спрашивает. Она же и правда, боится, что он сейчас шарахнется от нее! Интересно, а Мишке она тоже сказала?

— Идеально сохранилась, — успокаивающе улыбнулся он. — И почему это я должен был испугаться? Все равно мы уже привыкли к мысли, что ты принадлежишь к старшей расе, ты и так на несколько ступеней выше нас во многом. А Землю мы все равно лучше тебя знаем, ты у нас совсем новичок. То, что ты смогла узнать из моего сознания — малая часть того…

— Я ничего не узнавала от тебя, Паша, — тихо перебила его Лиэлл. — Тут я тоже соврала. Зря ты мне верил.

— То есть? — опешил он.

— Я просто звала тебя. И все. Никаких сведений о Земле.

В коридор стремительно вошел Копаныгин, тут же заметил их.

— Пашка, тебя Лобанов зовет, там какие-то проблемы, помочь надо. Он в третьем шлюзе. Ли, а тебя, кажется, Юля искала.

— Спасибо, Миша, я помню. Просто задержалась тут, красиво очень, — спохватилась Лиэлл и быстро убежала, не оглянувшись.

Павел проводил ее взглядом, заметил, как внимательно следят за ним антрацитовые Мишкины глаза. Копаныгин коротко улыбнулся.

— Она тебе про себя что-нибудь рассказывала? Судя по твоему обалделому виду, точно, анкетные данные сообщила.

— Ты знал? — спросил Павел, вспоминая подозрения Виктора.

— Что она несколько старше, чем мы думали? Знал. Она говорила.

— А что еще ты знал?

Неожиданно Павел почувствовал растущее раздражение. Копаныгин говорил так, будто имел право знать о Лиэлл больше него. Почему-то это Павлу очень не понравилось. Вспомнилась плачущая на его плече Катя.

— Когда она захочет, она сама тебе все расскажет, — уклонился от ответа Михаил. — Не психуй, Пашка, дай ей время. А я, даже если и знаю больше, чем ты, не могу тебе объяснить, потому что дал ей слово не трепать языком.

Павел медленно кивнул. Это правда. Если Мишка пообещал молчать — это могила. Одно утешает — кому попало и не подумав, он свое слово не дает.