Неразрезанные страницы - Татьяна Устинова

– О чем мы с вами будем болтать?

– Обо всем на свете! Я люблю болтать. О знакомых, например! Вы знакомы с Максимом Галкиным?

«Вот горе-то», – подумал Алекс.

«Вот тюха-то, – подумала Фия. – Сидит со своим вискарем, слова из него не выжмешь».

«Вот козлы, – подумал метрдотель про только что ввалившуюся компанию развеселых молодых людей и девушек, – опять приперлись! Теперь до ночи».

И простер им навстречу объятия.

– Господи, и она здесь! – Фия повела плечами, вздохнула, спрятала плутовские глаза и занавесилась белыми волосами. – Алекс, прикройте меня!

– Как… прикрыть? – спросил тупоумный писатель и почему-то подумал о пакете, где красавица прикрывала рукой грудь.

– Вот так подвиньтесь! Ну, еще, еще! Может, и не заметит… – Фия возилась на своем диване и производила столько суетливо лишних движений, что не заметить ее было решительно невозможно. – Нет, увидела! Вот сука!..

После чего произошло чудо. Фия засияла улыбкой – засверкали зубы, заискрились глаза, изогнулись полные безупречно-силиконовые губы. Алекс глотнул виски и обернулся в ту сторону, куда, как от рефлектора, распространялось ее сияние.

К столику подходила пара – девушка, точно такая же, как Фия, но другая, и пожилой молодой человек в рваных джинсах, белоснежной льняной рубахе навыпуск и алых кедах, наголо бритый.

Святые угодники. Матерь Божья!

– Симоночка, лапуля моя, привет! – И две одинаковые девушки одинаково коснулись щеками друг друга, как будто обнюхались две собачки одной породы. – Федор, и ты здесь!..

– Я здесь, – согласился наголо бритый в кедах.

– Алекс, это моя подруга Симона, певица!

– Солистка, – поправила другая, но точно такая же девушка и протянула руку. – Солистка группы «Барбариски».

– А это Федор Корсаков, наш продюсер! – Фия рассмеялась мелким кокетливым смехом и прикрыла рот рукой. – То есть был нашим общим, а теперь с ним работает только Симона, а я уже нет! А это Алекс Лорер, писатель, знаменитый.

Знаменитый писатель в это время думал, какой породы эти собачки. Может, карликовый пудель? Нет, не годится, старо! Тогда той-терьер. Тоже не годится. Порода совсем мелкая, а девушки довольно крупные.

– Здрасти, – бритый в кедах сунул Алексу руку и энергично потряс. – Я вас читал, на самом деле. Мне понравилось!

– Спасибо.

– А мюзикл не хотите поставить? Это сейчас модно!

– Я не ставлю мюзиклов. У меня слуха нет.

– Да нет, вы не поняли. Я сам поставлю, а вы либретто напишете! Мы бы денег подняли! Вы же сейчас в моде! Ваше имя на афише, и все в порядке, народ сам пойдет, даже постпродакшена никакого не нужно! Ну как?

При слове «мюзикл» одинаковые девушки одинаково насторожились, напружинились, вытянулись в струнку, и теперь походили уже на собак охотничьих, а не декоративных.

– Да вы присаживайтесь, – предложил Алекс, которому надоело стоять и хотелось еще выпить.

– Нет, нет, – застрекотала солистка Симона, – нас ждут. Нас же ждут, правда, Федя?

– Федя съел медведя, – неожиданно сказал Корсаков и подмигнул Алексу. – Про либретто подумайте, ладно? Я вам телефончик запишу, и, может, поговорим?..

– Я не умею писать либретто!

– Да какая разница! Лишь бы фамилия на афише, а там уж наплевать. Вы писать будете полдня, а бабла поднимете, – и он попилил рукой по горлу, показывая, сколько именно Алекс сможет «поднять бабла». – Вот телефончик. Звоните, если надумаете!

– Алекс, – засвистала Фия, когда они отошли, – вот удача! Это же сам Корсаков! И он вот так с ходу вам предложил проект!

– Это не проект, а какая-то чепуха.

– Мюзикл! Это же чудо из чудес, как говорится! Особенно если он сам берется его ставить! Это ж будет хит!

– Я ненавижу слово «бабло».

– Вы ему обязательно позвоните! Только если будете писать, сразу обговорите гонорар и проценты! И еще солистку! Вам же обязательно понадобится солистка! Господи, это так волнительно, когда сам Корсаков вдруг предлагает что-то поставить! Люди этого годами ждут!

– Я ненавижу слово «волнительно».

– А я вам все расскажу! И помогу, как говорится! Хотя у вас наверняка есть юристы, адвокаты и всякое такое! Вы, главное, соглашайтесь! Это же так круто!

– Принесите мне еще виски, – попросил Алекс официанта.

Теперь, после визита Федора Корсакова к его столику, он, видимо, перешел в какую-то другую квалификационную подгруппу, гораздо более высокую, потому что официант все время маячил рядом.

– Вот видите, как хорошо, что мы с вами встретились! Это же судьба, правда?

– Фатум? – осведомился Алекс. – Они расстались, но так было предопределено роком!

– А мы с вами должны расстаться? – И Фия засмеялась тихонько.

– Это написано в моем последнем романе. По крайней мере, сегодня мне об этом сказали.

– Но если вы скажете Корсакову, что вам нужна какая-то определенная солистка, он должен будет к вам прислушаться! Если вы автор, как говорится, а продюсеру необходимо ваше имя на афише! Вы же выберете правильную девушку, чтобы она пела в вашем мюзикле, правда?

– Девушка пела в церковном хоре, – задумчиво пробормотал Алекс, – о всех забытых в чужом краю, о всех кораблях, ушедших в море…

Фия посмотрела на него с тревогой:

– Они там все чокнутые, Алекс!

– Где?

– В церковном хоре! Они ж одни только молитвы и поют! Что они могут! Не-ет, солистку оттуда брать нельзя.

– Нельзя, – согласился Алекс, который не собирался брать солистку из церковного хора.

Опять ему казалось, что он чего-то не понимает, или ведет себя неправильно, или держится как-то не так, как нужно.

Ему очень хотелось есть, но есть здесь – он оглянулся по сторонам – было почему-то противно. С его нынешней свободой он мог делать все, что угодно. Где угодно есть, пить, спать.

Он никому ничего не должен. Все это в прошлом – когда Маня Поливанова ждала его к ужину и сердилась, если он опаздывал.

Как ты не понимаешь, говорила она, поправляя очки на раскрасневшейся физиономии, как ты не понимаешь, мясо нельзя разогревать! Его нужно подавать с пылу с жару, прямо со сковородки, вот тогда это мясо!

– Ксанька! Вот это номер! И ты тут!

– Да что же это такое, – прошипела Фия, – проходу от них нет!.. Нигде не скрыться!

– А кто такая Ксанька? – не понял Алекс. Он вообще соображал уже довольно плохо.

– Ксань, ты прилетела, да? А чего не звякнула? У нас тут, знаешь, чего стряслось?

К столику припорхала девушка, похожая на эльфа, – по крайней мере Алексу так придумалось. Она была очень худенькая, коротко стриженная, высокая, в каких-то странных темных развесистых и неопределенных балахонах, и почему-то в вязаных сапогах.

– Ксань, ты слышала, что у нас тут было? Здрасти, – поздоровалась она с Алексом, присела на диван к Фие и ткнула ее острым локотком. – Дай сигарету. У меня босс перекинулся. Нет, ей-богу, Ксань, клянусь тебе!

– Тихо ты! – шикнула на нее Фия.

– Кто такая Ксаня?

Девушка-эльф фыркнула и ткнула пальчиком в Фию:

– Вот она! А вы что, не знали? А еще кавалер!

– Я не кавалер.

– Он писатель, – сказала Фия таким тоном, каким говорят «он сумасшедший». – Это Алекс Лорер, ты что, не узнала?

Девушка-эльф прыснула со смеху, замотала коротко стриженной головой и прикурила от необыкновенной зажигалки, извлеченной из недр странных черных одеяний.

– Ксаня – ее настоящее имя! Ну, она же из Кривого Рога, с Украины, Оксаной ее зовут, а мы зовем Ксанька!

– Очень красивое имя, – оценил Алекс.

– Ты представляешь, нашего-то убили! Нет, это уму непостижимо! В каком-то багажнике его нашли! Я хотела сейчас в девять телик посмотреть, может, чего скажут! Потому что пока молчание полное и полная конспирация! Я не знаю, Ларка надеется, что ли, все в секрете удержать! А как удержишь, когда такой скандалище!

– Аня работает у Сергея Балашова, – сердито пояснила Фия-Ксанька. – Она гример.

– Да ничего я не гример, я гример по совместительству, а так я помощник! И больше я у него не работаю, потому что его пристрелил придурок какой-то. Ты знаешь, даже жалко!

– Жалко у пчелки, – огрызнулась Фия. – А ты чего это? Подстриглась! Да еще перекрасилась!

– А что? – И девушка-эльф покрутила в разные стороны изящной головкой. – Тебе не нравится? А я думаю, пропади оно все пропадом, надо меняться, весна пришла! Тем более шефа убили! Ему блондинки нравились, так у нас все до одной блондинками были! Ларка первая блондинка на деревне, то есть в телецентре, а мы все рангом пониже. И чего особенного? Мне так больше нравится!

– А вы его тоже не любили, Анна? – спросил Алекс.

– Кого я не любила?

– Вашего шефа, Сергея Балашова. Не любили?

Девушка-эльф вдруг вопросительно взглянула на подругу, и та улыбнулась ей довольно злорадно. Алекс соображал, конечно, не очень, но по-прежнему все замечал.

– Да не то чтобы… Не, он нормальный был мужик, с закидонами, конечно, и когда в голову себе чего-нибудь заберет, так потом с места его не сдвинешь… А вы его знали, да?..